Ведь участник ядерных испытаний, по версии следствия, стал заказчиком страшного преступления. В домашней битве за квадратные метры он решил использовать тяжелую артиллерию. И в решающий момент нанес смертельный удар.
СПРАВКА «МК»
Юрий Андреевич Дрожбин родился в 1926 году. В прошлом он — сотрудник специального сектора Института химической физики Академии наук СССР, непосредственный участник многих ядерных испытаний СССР, в том числе и первого атомного испытания, проведенного 29 августа 1949 г. на Семипалатинском полигоне. Доктор технических наук, лауреат Госпремии в области физики, обладатель ордена Октябрьской Революции за труды, двух орденов Трудового Красного Знамени, медалей — «Ветеран труда», «За доблестный труд», «За трудовое отличие». Ветеран ВОВ и атомной энергии и промышленности. Обладатель четырех юбилейных медалей и ценных медалей за работу по изготовлению аппаратуры для регистрации быстропротекающих процессов — киносъемки. А также множества почетных знаков. Изобретатель колориметра — устройства для измерения цветовой температуры.
Юрий Андреевич Дрожбин и его внучка Светлана жили вдвоем в 60-метровой трехкомнатной квартире старого дома по Астрадамской улице. Вплоть до 31 августа 2013 года — именно в тот день был обнаружен труп Светланы. Дальний родственник регулярно созванивался с девушкой, а тут она будто в воду канула. Мужчина приехал, долго топтался у квартиры, пока дверь в конце концов не открыл Юрий Андреевич. Он сразу сказал, что внучка куда-то ушла. Впрочем, слова были излишни — в нос бил ужасный запах, впору было бежать за санитарной службой.
А заодно и за патологоанатомом.
Света — с кляпом во рту и заломленными за спину руками — тлела в своей комнате примерно четыре дня. Понятно, что процесс разложения не мог происходить без ведома хозяина квартиры. Понятно также, что Юрий Андреевич — человек вменяемый, несмотря на более чем преклонный возраст, способный отличить трупный запах от запаха испортившейся рыбы. Поэтому у приехавших полицейских сразу появилась масса вопросов к лауреату Госпремии.
А поскольку Дрожбин отказался давать подробные показания, оперативники пригласили для разговора его ближайшего друга. Еще одного замечательного пенсионера, 72-летнего сына генерального секретаря компартии Гондураса Дионисио Рамоса. Каким коммунистическим ветром занесло в Советский Союз Рамоса — объяснять, думаю, не нужно. Когда в бананово-зеленых республиках по всему свету коммунисты после кратковременного и весьма сомнительного с точки зрения закона пребывания у власти изгонялись пинком под зад, партийные бонзы спешно эвакуировались в СССР. И становились здесь вроде как политическими изгнанниками, с которыми цацкались, как с наследными принцами.
Старики подружились, когда были еще совсем даже не стариками — в 1984 году. Подружились они на почве автомобилей: у мужчин оказались по соседству гаражи. Друзья вместе старели, жаловались друг другу на жизнь, помогали решать житейские проблемы. Например, в 2004 году, когда у Юрия Андреевича началась катаракта (жена Дрожбина уже скончалась), Дионисио стал поводырем для ученого — в прямом смысле этого слова.
А в 2013 году, судя по материалам дела, Рамос помог приятелю решить совсем другую проблему — проучить непутевую внучку. Проблема эта была решена весьма специфическим, но очень популярным в России способом. Дионисио нанял для Светланы двоих «воспитателей».
За наемниками в наше время далеко бегать не надо — сын коммуниста дошел в буквальном смысле до первой клумбы. Дворники со двора, Анвар и Илком, приехавшие из Узбекистана, охотно брались за любую домашнюю работу. В данном случае их попросили избить женщину. Рамас, старательно преодолевая языковой барьер, даже принял бойцовскую стойку и замахал руками по воздуху. Не убить, а побить!
Сильно побить?
Как получится.
Повод для визита в квартиру придумали тривиальный — помочь вынести с балкона старые покрышки.
Из показаний Илкома Узокова:
«Женщина сидела спиной к двери, у компьютера. Рамос приказал Анвару «бей ее» — он стал наносить удары. Женщина упала на пол. Тогда Рамос приказал мне тоже бить. Веревкой связали ей руки и ноги. Рамос взял футболку, кинул мне и потребовал закрыть ей рот. Анвар засунул ей футболку в рот. Затем Анвар велел развязать, но женщина пришла в сознание. Я хотел вытащить кляп изо рта, женщина смотрела такими глазами, как будто просила об этом, но Рамос сказал, что это не наше дело, они сами вынут. Я видел, как дед затем со шкафа достал конверт и дал Рамосу пачки денег. Потом нам с Анваром велели взять на балконе три автомобильных баллона и уходить. Мы с Рамосом сначала доехали до станции метро «Савеловская», веревку и перчатки выбросили в мусорный контейнер, а затем Рамос довез нас до метро «Петровско-Разумовская». Затем Рамос протянул нам деньги и сказал — «здесь каждому по 40 тысяч рублей». Также сказал, что женщина та наркоманка, бьет дедушку и крадет деньги. И надо было ее испугать…»
***
— Мы с женой Свету как родную дочь вырастили. Ведь ее мама умерла, когда внучке всего несколько месяцев было, — вспоминает Дрожбин. — Зина всю себя ей отдавала. Зять переехал в другую квартиру. Жена с работы уволилась, а она ведь хороший пост занимала, была начальником канцелярии в МВД. Малышку отдали в языковую спецшколу. Я и подарки ей всегда привозил из командировок. Вижу какую-нибудь распродажу — сразу для Светочки что-нибудь. Крестик там, цепочку… Светочка увидит меня, обнимет, поцелует — что мне еще для счастья надо? Школу она закончила с золотой медалью, потом в академию поступила, где отец преподавал. Он, кстати, второй раз женился.
Вдвоем мы со Светой остались в 2004 году, когда в октябре умерла от инфаркта Зинаида Алексеевна — три месяца не дожила до 80 лет. Света все не могла успокоиться — себя винила в ее смерти. Они накануне поссорились на даче из-за пустяка — не могли решить, кому дрова пилить, каждая норовила пилу отобрать… И в нашу квартиру Светочка, конечно, возвращаться не хотела — мол, все о бабушке напоминает. Но потом помыкалась-помыкалась по разным квартирам и ко мне переехала....
Когда отношения между дедушкой и внучкой стали портиться? Наверное, когда Света начала болеть. Сначала она порвала спину, потом подхватила гайморит, потом зубы посыпались… А когда один недуг сменяет другой, характер неизбежно портится.
Вспоминает Дрожбин:
— Светлана мои вещи портила. Ну, не нравилось ей, что я на дому стал работать. Мне на службу стало тяжело ездить, но мы договорились с моим начальником, что я буду ребят дома принимать. А Свету это раздражало. И буквально за два года наши отношения испортились. Однажды она стол разломала. В другой раз компьютер на помойку отнесла. Я ее спрашиваю: «что за дела». А у нее на все один ответ: «Не трогала, ничего не знаю».
У лауреата Госпремии одно неоспоримое преимущество в этой войне — его пушки еще могут говорить. Светлана дневников не вела, ее оправданий и объяснений мы не услышим. Но в ее защиту выступают родственники. Тетя погибшей Ольга Дмитриевна:
— Света не раз нам жаловалась — дед не дает пользоваться туалетом, ванной, кухней. То холодильник из розетки выдернет, и все продукты испортятся, то раковину в ванной снимет, то общегородской телефон отрежет.
Подруга погибшей:
— Дед бросал ее зубные щетки на пол, выкидывал Светины вещи из шкафов в большой комнате и портил их, вешал навесные замки на шкафы и холодильник. Обзывал матерно, угрожал. Ударял палкой, когда она шла по коридору. Еще и соседям постоянно жаловался: мол, посмотрите, внучка у меня выросла «гулящая». А потом и вовсе сказал, что она наркоманка.
К 2010 году кастрюлькина война изрядно измотала родственников. Они поняли, что нужно заключать «брестский мир» — например, разъехаться. Но сделать это оказалось непросто.
***
Всего у Юрия Андреевича и Светланы было пять сражений в зале суда. Но — вот ведь какая штука — речь на юридическом поле брани не шла о размене квартиры: профессор категорически не хотел менять жилье. Извечный аргумент «почему я, пусть она убирается» сгубил не одну семью. Все силы дедушка и внучка потратили на выяснение частностей.
Вот, например, гражданский иск Дрожбина за 2011 год — об определении порядка пользования жилым помещением. В нем Юрий Андреевич просит себе в пользование две комнаты, в том числе и большую, площадью 20,2 кв. метра. Есть у истца и другие требования: «запретить чинить препятствия в пользовании кухней, туалетной комнатой, ванной и коридором; … обязать освободить помещения от своих вещей настолько, чтобы я мог готовить пищу на кухне, хранить свои продукты в холодильнике и т.д.»…
Что мог сделать суд в этой ситуации? Было вынесено решение: суд постановил определить доли деда и внучки в оплате жилого помещения и коммунальных услуг в квартире. А также каждый месяц выдавать им отдельные платежные документы. Такие решения штампуются сотнями. И вроде бы закон соблюден — и все должны быть довольны. Но враги-то все равно остаются в одной квартире. И продолжают воевать.
Светлана писала доносы. И начальнику полиции, и в префектуру, и в психиатрический диспансер с просьбой обследовать деда… Потом решила, что дедушка пытается ее отравить. И сдала на экспертизу полотенце с подозрительным белым налетом. Таинственный порошок оказался обычной содой.
Ей бы уехать — пропади она пропадом, эта квартира. И подруги одно время даже снимали Светлане жилье. Но, наверное, невозможно жалеть человека бесконечно, особенно если эта жалость измеряется в десятках тысяч рублей. В итоге внучка вернулась к дедушке.
Что же получается — о жутких баталиях в квартире на Астрадамской улице знали десятки людей? Судьи, друзья Дрожбина, подруги Светы, ее отец, участковый, всякие соседи и соцработники. Они, наверное, даже сочувствовали. Вроде даже пытались помочь. Но в конечном счете все сводилось к банальнейшему «сами разберутся».
Сколько еще таких войн кипят, варятся, бултыхаются под кастрюльками в малогабаритных кухнях? Мужья и жены, дедушки и внучки, отцы и дети ненавидят друг друга лютой ненавистью, строят козни, замышляют злодейства… И никто не намерен уступить ни пяди — как правило, в прямом смысле: просто уйти. Даже те, у кого есть такая возможность. Хотя к голосу разума почти все способны прислушаться. Беда лишь в том, что звучит он недостаточно громко. А наказания за взаимную вражду или травлю у нас пока не придумали.
Летом 2013 года Светлана собралась подавать на деда заявление в прокуратуру. Договорилась с родственниками, что они сделают это в начале сентября, когда закончится дачная пора.
А потом в квартиру пришли узбеки со двора. Говорят, их попросили выбросить старые покрышки. Недуг, от которого безуспешно пыталась избавиться Светлана — хронический гайморит, — сыграл им на руку. Когда во рту у нее оказался кляп, женщина задохнулась, так как не могла дышать носом.
***
— Вы любите свою внучку, Юрий Андреевич?
Физик не медлит с ответом.
— Конечно, люблю.
Ах да, я вам не сказала? Лауреат Госпремии так и не признался в организации преступления. Он вообще ничего не видел и не слышал. Во всем виноват гаражный друг Дионисио — у них со Светланой были свои отношения.
Илхом и Анвар тоже не признались. Шли в квартиру за покрышками. Кто виноват? Конечно же, Дионисио. В коридоре он наставил на них пистолет и приказал избить женщину. Кстати, Анвар успел уехать в Узбекистан, ищи свищи его теперь.
Дионисио признался. И его отпустили под подписку о невыезде. А тот сбежал — сначала в Эфиопию, потом, по слухам, в Сальвадор — поближе к Гондурасу.
Вот и получается, что великий физик — каким бы ни был приговор суда — остался на старости лет совсем один. Наедине с собственной совестью.
