Такое высказывание на болезненную для церкви тему сталинских репрессий из уст патриарха как минимум — неожиданно, а как максимум — даже одиозно. Ведь именно священнослужители были одними из главных жертв политических репрессий: к 1937 году было расстреляно 80% епископата, православные издательства до сих пор регулярно выпускают десятки книг об антицерковном терроре и новомучениках.
Как трактовать это высказывание? Как очередную духовно-интеллектуальную симфонию церкви и государства? Один из участников обсуждения в разговоре с «МК» отметил: «Только сам патриарх знает, что он имел в виду». Однако Святейший в дискуссии на площадке ИСЭПИ участия не принимал, а присутствующие высказывались о смысле выступления весьма уклончиво.
«Возможно, он хотел сказать, что любой человек, каким бы он ни был, может сделать что-то полезное», — рассуждает один из участников рассуждения. Церковь, по его словам, должна ко всем относиться одинаково — и к «Единой Россия», и к эсерам, и к коммунистам. Это же касается и Сталина, и Ленина, и царя.
«Патриарх в своей книге обращает внимание, что даже в данных сложных изгибах судьбы, как революция и сталинское время, можно обнаружить ценности, — пояснил «МК» член Экспертного совета фонда ИСЭПИ, профессор ВШЭ Леонид Поляков. — Он говорит, что в революции проявилась тяга к справедливости, а в Советском Союзе — тяга к солидарности». По мнению профессора, если исходить из такого подхода, то гипертрофированное восприятие Сталина и сталинизма уходит на второй план, они воспринимаются как часть исторического контекста. Как историческая фигура он должен быть признан, простым вычеркиванием его из истории мы не решаем проблемы русской идентичности. «Другое дело, как мы его морально оцениваем, — говорит Поляков. — Это уже личное дело каждого».
