В первый день смерти они молчали. Противоречивая, неточная информация, доходившая из Кемерова. Пожар… ну где у нас не было пожаров. Три человека погибло, четыре… Это происходит в России почти каждый день. Ради такого сетку не прерывают.
Но разница во времени… В Москве был вечер, в Кемерове уже ночь. Уже сгорели люди. Детей не вернешь. В итоговых «Новостях» дали трехминутные сюжеты, и то не сразу. И совсем под утро, после показа знакового фильма о Путине и последующего подробного его обсуждения с элементами восхищения, у Владимира Соловьева появился корреспондент с места трагедии.
А так все было, как намечалось: «Иван Васильевич», который меняет профессию, «Лучше всех!», «Что? Где? Когда?», «Синяя птица»… Неужели теперь прекрасная комедия Гайдая будет ассоциироваться со смертью невинных детей? Но при чем тут Гайдай.
Понятно, они ждали указаний оттуда, свыше: давать или не давать, показывать или не показывать, а если показывать, то как? И вот им сказали: надо давать всю правду и ничего, кроме правды. Потому что правду не скроешь.
На следующий день, в понедельник, правда заполнила весь эфир. Правды было так много, как никогда раньше за последние много лет. Есть такое выражение: правду говорить легко и приятно. Здесь правду говорить было смертельно тяжело. Душа разрывалась.
А я не знаю, как буду теперь смотреть блистательный фильм «Зимняя вишня» с Еленой Сафоновой в главной роли. Она ведь тоже ни в чем не виновата. Но как?
Да, им разрешили говорить правду, ведь они же люди. Им тоже хочется порой высказать все, что наболело, накипело, осталось. Они ведь не только функция, крупнокалиберное орудие, прикрывающее государство и получающее за это по полной программе. Здорово, конечно, воевать в светлой теплой студии с Украиной (хотя по существу здесь идет война с самими собой), с Америкой, с вечно гадящей англичанкой. Это вообще не проблема для наших «журналистов», они на этом съели не только собаку. Но здесь…
В кемеровской трагедии вдруг выявилась, высветилась, как стеклышко, вся наша любимая Родина. О которой практически никогда не говорят на этих ток-шоу. Родина-уродина, которую мы, конечно, любим, но совсем не знаем. Вернее, знаем по себе, по своей жизни, ведь политический телевизор говорит только про заграницу, которая нам уже не поможет. Родина, в которой путинское заклинание «преступная халатность и разгильдяйство» — это ключевые слова. Где каждый сам по себе очень добрый человек, но… Пожарные, которые не бросились с ходу в бой, потому что у них не было специальных костюмов; бизнес, купивший нужную справочку; смотрящие органы, получившие за это мзду; охранники, подавляющее большинство которых убежало в первых рядах; билетерши… Это наша Родина, сынок, которой в телевизоре нет.
В советское время пропаганда вообще ничего не говорила о родных катастрофах: меньше знаешь, лучше спишь. Только наши западные партнеры чуть ли не в ежедневном режиме испытывали на себе всемирный потоп, дикий угар и сплошное смертоубийство, а у нас все было тип-топ. Но на этом советская пропаганда и погорела, ей просто перестали верить.
Пропаганда новой России времен Владимира Путина тоньше. С одной стороны — back in the USSR, плохие новости мы стараемся фильтровать. А с другой — «рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой» — это пожалуйста, сколько угодно. Потому что такие новости уже перестают быть политикой, но становятся коммерцией, товаром, очень хорошо продаваемым. Да, чем больше сдадим, тем лучше. Вот здесь уже свобода слова по полной программе. Разрешенная свобода для зарабатывания бабла. Обогащайтесь!
Чем больше мы надуваемся, как та лягушка, тем меньше нам нужны глобальные катастрофы в прямом эфире. Но что я слышу? Вот депутат Мизулина говорит, что поджог «Зимней вишни», смерть людей кем-то задуманы исключительно ради того, чтобы навредить Путину. Или писатель Николай Стариков, постоянно мелькающий в прокремлевском эфире, высказался еще круче: «Ну конечно, им (понятно кому?) выгодно после отравления Скрипаля устроить бедствие и у нас внутри. Охраннику заплатили 100 долларов — он не включил сигнализацию, билетершу подговорили, вот и она…» Эти люди либо дураки, либо провокаторы, не меньше.
А вот и из другого лагеря Александр Невзоров, поповед, о жертвах и их родственниках: «Это те люди, которые проголосовали за то, чтобы двери были закрыты; за то, чтобы сигнализация, которая может обеспокоить, была бы отключена; за то, чтобы тех, кто осмеливается кричать «пожар! пожар!», немедленно винтили бы и прятали куда подальше. Это, собственно, люди, которые сами выбрали, а их 76%, согласно последним результатам». Гладко стелет на костях. Значит, те, кто голосовал за либералов в 90-е, тоже выбрали свою судьбу: смертоубийство в самом центре Москвы в 93-м, преступную чеченскую войну с тысячами и тысячами жертв. Мы тогда этого хотели, да?
Теперь спорят, как правильно скорбеть. Но спорят лишь те, кто играет в эту скорбь… А на ТВ прошел день траура. Когда отменили рекламу. Когда не было ничего желтушного, ни-ни. Когда Андрей Малахов и Дмитрий Борисов были неравнодушными гражданами с болью в сердце. Когда на НТВ вместо ментовских сериалов шли «Собачье сердце» и «Свой среди чужих…». Самый стерильный день на ТВ, самый правильный день.
Но разве людей, потерявших самых дорогих близких, это утешит? Разве Игорю Вострикову, потерявшему троих детей, жену, сестру, есть кого бояться? Кто здесь власть? Он здесь власть. Согласно Конституции и без нее. Но власть (местная) говорит ему в глаза: «Ты пиаришься». Плюнуть бы в глаза этой власти, ведь Игорю Вострикову теперь никто не страшен, такой ценой…
А пропагандисты… Они излили душу, высказали всю правду, ничего не скрыли. Им очень жалко детей. Но вот опять начинается — спустили инструкцию, что пора мочить тех, кто в Интернете называл неправдоподобные цифры жертв. Пора мочить…
Пройдет неделя, другая, тема уйдет. Невинно убиенных будут помнить только их родственники, друзья. А опытные ТВ-ведущие, побыв людьми, опять возьмутся за старое. Америка, Украина, Тереза Мэй ждут вас, ребята. Спасибо и до свидания.
