Как следует из материалов уголовного дела №370871, 15 января 2008 года незадолго до полуночи трое неизвестных приехали на проспект Андропова, 28. Там ночные гости вошли в квартиру №148, благо дверь была не заперта. Они объяснили хозяину квартиры Николаю Александровичу Котову, что его срочно вызывают в 38-е отделение милиции. Конечно, простой обыватель сильно бы удивился, получив столь неожиданное приглашение в столь неурочный час, но вот Николай Котов не удивился. Объясняется это его боевым прошлым, связанным с длительным пребыванием в местах лишения свободы. Иначе говоря, он не привык отказывать сотрудникам милиции.
Тут самое время познакомить читателей с Маринэ Киквидзе. По словам Котова, Маринэ Мамучаровна живет в его квартире уже 13 лет, и он относится к ней как к дочери. Маринэ живет в его квартире вместе со своим мужем Валерием. Маринэ просит называть его Эдуардом.
Если я правильно поняла, история знакомства Маринэ с Котовым уходит в далекое прошлое. Ее мать, торговавшая в палатке возле метро “Коломенская”, познакомилась с Котовым, который покупал в палатке продукты. Как-то она пожаловалась, что у нее проблемы с жильем, и Котов предложил переехать в его квартиру с условием, что они будут оплачивать коммунальные платежи и обеспечивать Котова едой и лекарствами, а также следить за порядком в доме. В 2007 году мама умерла. Котов стал называть Маринэ дочерью.
Когда незнакомцы появились в квартире, Маринэ спросила, в чем дело. Один из гостей начал угрожать ей. Второй спросил, где паспорт Котова. Оказалось, что паспорт у Маринэ. Она отдала его. По словам Котова, получив паспорт, один из гостей начал трясти Маринэ за плечи, она заплакала. Киквидзе была на последнем месяце беременности, и Котов, по его словам, испугался за нее, поэтому он поспешно выполнил просьбу незваных гостей и вышел за ними на улицу.
Котова посадили в машину. По ходу движения он понял, что они едут не в ту сторону, где находится 38-е отделение милиции. По дороге незнакомцы стали рассказывать Котову, что Маринэ и ее земляки хотят его убить. Вскоре машина остановилась возле какого-то бистро, расположенного в матерчатом шатре. Внутри был всего один стол, за который все и сели. Больше в шатре никого не было. Появилась официантка, принесла блюдо с овощами и маленькую бутылку коньяка. Котов выпил. Вскоре появился еще один человек, по указанию которого Котова пересадили в другую машину. Как выяснилось, привезли его в Чехов. Там привели на участок, огороженный частым забором больше 2 метров высотой с колючей проволокой наверху.
На участке находились два коттеджа, а между ними — старый деревянный дом. Хозяевами поместья оказались брат и сестра Решетниковы. У Елены и Василия, как и положено в цыганских семьях, много детей. Все живут на одном участке. Вот на этом-то участке, в старом доме, Николай Котов и провел полтора года.
За это время, со слов Котова, его несколько раз вывозили в Москву к нотариусам, где он подписывал какие-то документы, прочитать которые ему не разрешали. А еще летом 2008 года Котова привезли в какое-то учреждение — по его мнению, это была прокуратура. Там он в присутствии адвоката написал заявление о том, что его хотят убить грузины, которые намерены завладеть его квартирой.
В одном доме с Котовым жил Александр Березкин, который выполнял хозяйственные работы на участке Решетниковых. При этом, по словам Котова, Березкину было поручено следить за ним. В апреле 2009 года Котов попросил Березкина сводить его в церковь Иоанна Предтечи, расположенную поблизости. Потом он ходил в эту церковь еще не раз — и всегда в сопровождении цыган. Со слов Котова выходит, что все это время он хотел передать священнику этой церкви, отцу Алексею, записку с просьбой о помощи. И однажды ему это удалось. 29 июня 2009 года он был освобожден. Правда, есть показания, из которых следует, что своим освобождением он обязан сотрудникам ФСБ, потому что ему удалось бросить записку в почтовый ящик этого ведомства. На Лубянку ехать не пришлось: чеховский отдел ФСБ находится напротив дома Решетниковых.
Котов возвращается на проспект Андропова, где, как мы помним, живут Маринэ Киквидзе, ее гражданский муж Валерий Гварадзхэлиа и их новорожденный ребенок. Котов рассказал Киквидзе, что заявление на нее он написал по приказу цыган, которых очень боялся.
* * *
Спустя месяц Котов написал очередное заявление в Симоновскую прокуратуру. Там говорилось о том, что он был похищен и насильно удерживался в Чехове полтора года. 5 августа по этому заявлению было возбуждено уголовное дело.
22 сентября 2009 года в материалах уголовного дела появляется рапорт старшего оперуполномоченного по ОВД 4-го отдела ОРБГУ МВД России по ЦФО полковника милиции И.В.Прокопьева, из которого следует, что к похищению Котова причастен некий Владислав Юрьевич Галазов. Откуда взялся этот рапорт, мне выяснить не удалось. Однако в третьем часу того же дня в кабинет Галазова, который работал в штабе управления милиции на Московском метрополитене, вошли сотрудники отдела собственной безопасности. Они сказали Галазову, что получили приказ доставить его в Симоновскую прокуратуру.
Доставили.
Следователь объяснил Галазову, что он подозревается в похищении человека и сейчас будут проводиться следственные действия с участием Галазова, потерпевшего и свидетеля. Потерпевший Котов и свидетель Киквидзе опознают Галазова как одного из трех похитителей Котова. Вот здорово! Считай, дело о похищении раскрыто. Смущает безделица: откуда Прокопьев узнал про Галазова? И зачем Галазову понадобился Котов? Наверное, пришлось поработать…
* * *
А хотите знать, что случилось на самом деле?
Думаю, это было так.
Жили-были цыганка Лена Решетникова и грузинка Маринэ Киквидзе. Обе симпатичные, веселые и находчивые. Обе торговали на рынке. Со временем подружились.И вот однажды Киквидзе поведала Решетниковой, что она живет в квартире забулдыги Котова, но одно дело — снимать жилье, и совсем другое — быть его хозяином. Спрашивается, зачем Котову двухкомнатная квартира? Человек полжизни провел в тюрьме, любит выпить, у него туберкулез,а Киквидзе вот-вот станет мамой — обидно…
И дамы, скорее всего не без участия мужей, решили помочь Котову освободиться от непосильной ноши в виде квартиры на проспекте Андропова. Почему бы Котову не пожить на природе? Похоже, Киквидзе договорилась с Решетниковой о том, что Котов некоторое время поживет в ее доме. Разумеется, не ради благотворительности, а за десять тысяч рублей в месяц. И Котова привезли в Чехов.
Для осуществления главного плана требовался человек, который мог заняться оформлением документов. Почему этого не сделала Киквидзе? А очень просто: в Москве она жила нелегально. Поэтому Киквидзе обратилась к своему знакомому Аслану Ибрагимову. О нем я знаю только, что ездит он на белом “Мерседесе”. Ибрагимову за достойное вознаграждение поручили восстановить утраченный паспорт Котова. Что характерно, Ибрагимов пошел не куда-нибудь, а прямо в 38-е отделение милиции. Судя по всему, встретили его приветливо, так как вскоре Котову вручили паспорт. Теперь Ибрагимову дали новое поручение: заняться оформлением документов для приватизации квартиры. Знал ли об этом Котов, неизвестно. Думаю, что не знал: а зачем? Не он же будет бегать по инстанциям… Единственное, что потребовалось от Котова, — это доверенность на имя Ибрагимова. Он оформил ее в январе 2008 года. Но вскоре Киквидзе поссорилась с Ибрагимовым. 14 января под благовидным предлогом она забрала у Ибрагимова паспорт Котова.
Вечером 15 января Котов, Киквидзе и ее муж Валерий Индикоевич Гварадзхэлиа смотрели телевизор. Около 11 часов к дому подъехал Ибрагимов, но в квартиру заходить почему-то не захотел, и Валерий сам вышел к нему, а дверь закрыть, представьте себе, забыл. Не прошло и нескольких минут, как на пороге квартиры появились трое незнакомцев. Мужчины были в штатском, но представились сотрудниками милиции. При этом один из них, по имени Михаил, потребовал паспорт Котова. Они сказали, что нужно проехать в отделение, посадили Котова в машину и увезли. По словам Киквидзе, она страшно перепугалась и побежала на улицу. Там было пусто. Она начала звонить мужу и Аслану, а потом пошла в 38-е отделение милиции. Там ее, похоже, судя по всему, прекрасно знали — как иначе объяснить, что, прожив в Москве без регистрации целых 13 лет, она ни разу не привлекалась к административной ответственности? Как следует из материалов дела, Киквидзе была так взволнована, что не смогла рассказать о похищении своего благодетеля Котова, и сотрудники милиции попросили ее прийти в другой раз. Позже она вспомнила, что писала заявление в ОБОП, но вот беда: его вскоре расформировали, и никто не смог подтвердить, что она туда обращалась. И получается, что Киквидзе на нервной почве оставила Котова без всякой помощи. А ведь стоило ей позвонить по номеру 02, и с помощью системы “Поток” машину “похитителей” можно было задержать.
Скорее всего цыгане в этой постановке выступали как актеры второго плана, но по мере развития событий у них разыгрался аппетит. Им десять тысяч в месяц за проживание Котова, а грузинам — его квартиру? Так нечестно. И вот весной 2008 года знакомый Решетниковых Михаил Тупало привозит Котова к московскому нотариусу и выписывает две доверенности для приватизации и продажи квартиры, а также для оформления завещания. Известно, что завещание есть, — неизвестно только, кто наследник.
На кого были выписаны доверенности? Тут на сцене появляется новый персонаж. Летом 2007 года Михаил Тупало познакомился с Владимиром Ребриным. Ребрин постоянно жаловался на безденежье. Михаил обещал что-нибудь придумать. И придумал. В 2008 году он предложил Ребрину за деньги принять участие в оформлении приватизации и продаже квартиры Котова.
В июне 2008 года Киквидзе собрала волю в кулак, пошла в Симоновскую прокуратуру и написала заявление о безвестном отсутствии Котова. Цыгане расстроились и тоже поехали в Симоновскую прокуратуру, но не одни, а с Котовым. Тот собственноручно пишет объяснение: никто его не похищал, никуда он не пропал, а вот Киквидзе хочет отобрать у него квартиру. Потом он возвращается в Чехов, к Решетниковым, и по-прежнему время от времени ходит в церковь. Из показаний Котова следует, что он не раз писал записки священнику, но тот не обращал на них никакого внимания. Прямо у входа в чеховский храм Иоанна Предтечи находится телефон. Свои записки Котов клал на стол рядом с телефоном. Скорее всего священник никак не мог понять, зачем нужны записки, если есть телефон. Тем более что Котов часами сидел в церкви один. Он мог не только сто раз позвонить, но и сто раз уйти или уехать. Поэтому он не придал этим запискам значения. Интересно другое: сам Котов путается в том, кому он обязан своим освобождением? На допросе 12 августа Котов сказал, что это произошло с помощью священника, а в сентябре, на очной ставке с Галазовым, он уже говорит, что его освободили потому, что ему удалось опустить письмо в ящик чеховского отделения ФСБ…
Видимо, Котов так настрадался в плену, что никак не может сосредоточиться. С кем не бывает. Главное, что он наконец вернулся домой, а Галазов и Березкин — злодеи, виновные во всех его бедах, уже восемь месяцев под стражей.
* * *
Стройную картину похищения и спасения Котова немного портит одно непрорисованное место. Кто такой Ребрин? И как Галазов попал в поле зрения следствия?
В 2002 году Владимир Ребрин служил по контракту в воинской части №3729. Там же служил и Владислав Галазов. Сослуживец Владислава сказал, что Ребрин с Галазовым не дружили. По словам Галазова, последний раз они виделись во время службы в 2002 году. Из материалов дела следует, что знакомый Решетниковых Михаил Топало в один прекрасный день познакомился с Ребриным в ресторане. После чего, спустя год, Котов выписал на имя Ребрина две доверенности. А еще известно, что после загадочного рапорта оперуполномоченного 4-го отдела ОРБ ГУ МВД России по ЦФО И.В.Прокопьева Галазов был доставлен в Симоновскую прокуратуру, где его первым делом спросили: знаком ли он с Ребриным?
Узнав о том, что Владислав находится в следственном изоляторе и в деле фигурирует имя Ребрина, отец Галазова встретился с Ребриным и задал ему вопрос о похищении Котова. И тот сказал, что о похищении ничего не знает, с Котовым встречался только при оформлении доверенности, а при чем тут Галазов, какое он имеет отношение к Котову и почему арестован, он, Ребрин, понятия не имеет.
Что же получается? Судя по материалам дела, или грузины, или цыгане, или те и другие вместе задумали завладеть квартирой Котова. А чтобы он не мешал, отвезли его в Чехов. Котов дважды писал заявления о том, что его удерживали цыгане, и дважды — о том, что грузины хотят завладеть его квартирой. Фамилии и место жительства цыган и грузин известно. Однако под стражу почему-то берут безобидного алкоголика Александра Березкина, который помогал Решетниковым по хозяйству за миску похлебки и рюмку водки, и Владислава Галазова, которого Киквидзе опознала со словами: если это не тот, я извинюсь…
Странно выглядит и история с похищением.
52-летний Николай Котов четырежды судим (грабеж, разбой, бандитизм и незаконное хранение оружия). По счастливому стечению обстоятельств цыганское поместье, в котором его якобы удерживали целых полтора года, находится на расстоянии 63 шагов от отделения ФСБ по городу Чехову. В пяти минутах ходьбы — отделение милиции. Напротив дома — остановка автобуса и маршрутного такси, три остановки до железнодорожной станции… Рядом — соседи. Котов не был заперт, привязан, прикован. У него была возможность уйти от Решетниковых и вернуться домой. Вместо этого он пишет священнику и оставляет записки рядом с работающим телефоном… Так было ли похищение? Или уголовное дело №370871 — это результат борьбы за квартиру Котова? Понимаете, для почти расследованного уголовного дела с двумя взятыми под стражу злодеями слишком много загадок…
По неизвестным причинам не допрошены важнейшие свидетели: Аслан Ибрагимов, муж Киквидзе, Елена и Владимир Решетниковы, соседка Котова Ольга, которая, по словам Котова, заходила в квартиру за пять минут до его похищения. Следователь окружной прокуратуры ЮАО Кузьминкин сказал адвокату Галазова, что Елена и Владимир Решетниковы исчезли и найти их нет никакой возможности. Адвокат четыре раза приезжал в Чехов и каждый раз подолгу беседовал с “пропавшими” Решетниковыми. Эти разговоры записаны на диктофон.
Не установлена дата похищения. Котов сказал, что это было в конце января, Киквидзе считает, что все случилось 15 января, а мать Решетниковых уверена в том, что Котов приехал накануне Пасхи.
Киквидзе сказала, что за день до опознания сотрудники милиции показали ей фотографию Галазова.
И еще. Котов уверен, что во время его похищения в квартире были только он и Киквидзе. А вот Киквидзе на допросе сообщила, что в квартире была ее тетя Потола Джимшелешвили. Но Галазова почему-то опознавала другая тетя — Потола Геденидзе. Одно можно сказать со всей определенностью: какая бы тетя ни была, она бы все равно опознала Галазова. Знаете, почему я так думаю? В середине февраля Галазова неожиданно перевели из СИЗО в Печатниках в “Матросскую Тишину”. И в гости к нему пришел уже известный нам оперуполномоченный И.В.Прокопьев. Права на встречу с Галазовым у него не было, но не будем придираться к мелочам. Так вот, Прокопьев объяснил Галазову, что перевели его не случайно. Если Галазов не признается в похищении Котова, его переселят в камеру, где не очень хорошо относятся к сотрудникам милиции. К тому же завтра его опознают все свидетели. Лучше признаться. Галазов ответил, что ему не в чем признаваться. И тогда Прокопьев сказал: если придет Ребрин, ты выйдешь на свободу. И оставил номер своего мобильного телефона.
* * *
Мы не знаем, что произошло на самом деле. И если Котов действительно был похищен и полтора года удерживался в доме Решетниковых — и похитителей, и тюремщиков нужно судить. Но Галазов и Березкин сидят в тюрьме уже восемь месяцев, а нет ответа на главный вопрос: было ли похищение и незаконное удержание? Или это инсценировка? Если это инсценировка, все становится на свои места. И тогда понятно, почему хозяин вожделенной квартиры Николай Котов никак не может вспомнить, когда его похитили, зачем он писал несуразные заявления, противоречащие друг другу, и отчего изнывал в неволе, если мог сбежать. Котов вообще никого не интересует — ни грузин, ни цыган, ни правоохранительные органы. Судя по всему, он боится и тех, и других, и третьих. Пока у него есть квартира, есть и причина бояться, поэтому он действует как прикажут. Отберут квартиру — и вали на все четыре стороны. Вопрос лишь в том, кто окажется проворней.
Но дело не клеится. И в суд его не направляют скорее всего потому, что Галазов и Березкин не подходят для навязанных им ролей. Одних показаний таинственного Ребрина, положенных, судя по всему, в основу рапорта Прокопьева о том, что “есть информация”, да сомнительного опознания Киквидзе и ее покладистой тетушки Потолы явно недостаточно для того, чтобы выходить в суд. Там дело может развалиться, а за это по головке не погладят. Но ведь хочется, чтобы погладили! Наверное, поэтому подполковник Прокопьев и навестил Галазова в “Матросской Тишине” и предложил ему разыграть другую пьесу. Но Ребрин скрывается, а желающих сыграть в постановке главную роль по-прежнему нет.
Прошу считать эту публикацию официальным обращением в Следственный комитет при Генеральной прокуратуре России. Все мы опасно доступны для такого экспериментального правосудия. Пока идет эксперимент, Котов может заблудиться в подмосковном лесу, особенно если он уже написал завещание. А у Галазова двое маленьких детей, и ему есть что терять…
P.S. 2 июня мы с адвокатом обвиняемого приехали домой к Котову. Дверь нам не открыли, но в квартире кто-то был. Соседи по подъезду сказали, что раньше Котов целыми днями сидел у окна, но вот уже третий год как бесследно пропал. В квартире живут неизвестные люди, которых боится весь подъезд. Очень трудно искать Котова в черной квартире, особенно если его там нет. Выходит, что Котова освободили для того, чтобы он исчез?
