Аукцион

Рассказ

Рассказ
Рисунок Алексея Меринова

На благотворительный аукцион — в пользу сирот из детских домов — съезжались участники и зрители. Вылезали из роскошных лимузинов дамы и сверкали украшениями, и состязались нарядами от наимоднейших кутюрье. Мужчины были в сдержанных тонов костюмах и неброских галстуках. Личные водители, высадив хозяев, отгоняли авто престижных марок на специальную стоянку.

Привезли сирот в больших дребезжащих автобусах и компактных новеньких автолайнах. Под присмотром воспитателей детей цепочкой препроводили в специально подготовленный отсек внутри до блеска вымытого особняка и рассадили на длинные скамейки. У многих наблюдались различные дефекты, что вынуждало их хромать или держаться кривовато. Детвора, возбужденная пребыванием в непривычном залитом ярким светом помещении, шумела. Воспитатели покрикивали, требуя тишины. Одеты сироты были в потертые джинсы, видавшие виды свитерки, кофточки, кроссовки.

Кому пришло в голову созвать их на ярмарку тщеславия? Вероятно, соображения устроителей были таковы: пусть несчастные увидят, как мы для них стараемся, пусть знают о суммах, которые мы ради них расходуем, пусть станут соучастниками абсолютно прозрачного процесса вспомоществования.

Солидная публика расположилась на обитых бордовым бархатом стульях и обменивалась полными оптимизма репликами и церемонными приветственными поклонами.

У микрофона появился ведущий — популярный шоумен. По детским рядам пронесся ропот восторга, раздались приветственные хлопки и свистки. Воспитатели повскакивали с мест и зашикали:

— Ну-ка цыц!

— Заткнуться немедленно!

— Я тебя сейчас так упакую!

Распоясавшиеся баловники смолкли.

Ведущий распахнул руки, как если бы хотел любовно обнять весь мир, и свел их, изобразив символический жест радушия, широко улыбнулся, после чего заговорил бойко и торопливо:

— Такой праздник, спасибо за праздник, за вашу щедрость! За ваши добрые сердца…

В этот момент в зал через боковую дверь вошла и остановилась, скорбно потупившись, смутно знакомая всем фигура в дырявой плащанице. Запястья и голени кровоточили. На голове топорщился терновый венец.

Шоумен на мгновение умолк, лицо его под маской грима потускнело, он провел по глазам ладонью, надеясь избавиться от наваждения. Но оно не исчезло. Многие стали поворачивать головы и смотреть на незваного гостя.

Ведущий все же справился с замешательством и бодро продолжил:

— Не будем терять времени. Здесь собрались крайне занятые люди. У всех дела, хлопоты… государственного масштаба. Спасибо, что нашли время оторваться от глобальных проблем и прийти. В первом лоте разыгрывается салфетка, вышитая лично супругой нашего уважаемого председателя попечительского совета Анатолия Александровича Бороздина. Казалось бы — пустяк, безделица, а сколько терпения, усердия, мастерства потребовалось нашей любимой Нине Филипповне, чтобы выткать эту прелестную вещицу. Кто станет счастливым обладателем? Чей дом украсит сия бесценная, согретая теплотой рук Нины Филипповны, салфетка? Стартовая цена — 10 тысяч долларов.

Опять по рядам сирот пронесся шум — на сей раз не только восхищенный, но и недоуменный — и опять учителя осадили подопечных:

— Т-с-с, эти деньги будут потрачены на нас!

Ведущий тем временем задорно выкрикивал:

— Десять тысяч! Кто больше? Цена явно занижена.

— Двенадцать, — слегка повысил стоимостную планку мужчина с аккуратным брюшком и седой шевелюрой.

— Понимаю, — живо отреагировал ведущий. — Вы, Михаил Кузьмич, как заместитель Анатолия Александровича, естественно, хотите стать обладателем заветного раритета.

— Тринадцать! — подал голос мужчина с бородкой клинышком.

— Пятнадцать! — перешиб его высокий худой молодец в полосатом жилете.

— Ну если в состязание вмешалась банковская верхушка, тогда дела принимают серьезный оборот, — правильно оценил ситуацию шоумен.

После напряженных перепасовочных реплик вещь ушла к представителю прокуратуры за двадцать одну тысячу.

Ведущий позволил себе отмочить рискованную шутку:

— В связи с докапитализацией… Или рецессией? В общем, махинацией... Которую учинил банк… Где все мы держим наши сбережения. — И он энергично потер руки. — После махинации, учиненной всеми нами совместно… Ну, неважно… Важно другое: на такие деньги интернаты обзаведутся компьютерами и холодильниками, матрасами и простынями.

При этих словах все почему-то обратили взоры на по-прежнему стоящую возле стены фигуру в рубище.

— Аплодисменты благотворителям! — призвал шоумен.

По команде педагогов дети захлопали в ладоши.

— Россия — вперед! — выкрикнул ведущий и объявил второй лот: — Дудочка-свирелька, вырезанная из веточки бузины первым заместителем совета директоров агентства недвижимости Николаем Евдокимовичем Сеймуразовым. Обратите внимание: из бузины! А не из дуба, ели или березы — потому что природу надо беречь! И Николай Евдокимович славится своим неравнодушным отношением к природным богатствам. Начальная цена — двадцать тысяч евро.

На этот раз воспитанники зашумели глуше. Видно, начали привыкать к финансовым масштабам и размаху благотворителей.

Дудочка после недолгих дебатов ушла за тридцать тысяч.

В пылу азарта многие успели позабыть о молчаливой фигуре, прислонившейся к стене. Но когда на продажу было выставлено ожерелье из ракушек, нанизанных на шелковую нитку дочкой владельца нефтяной компании, все почему-то вновь вспомнили о странном посетителе. Ведущий обратился к нему:

— Вы, может, присядете? В ногах правды нет. Но, смею вас заверить, нет ее и выше! — и сам первый захохотал своей шутке. — Вам, случайно, не дует из кондиционера? Не боитесь простудиться? Или стоя удобнее видеть разыгрываемые артефакты? Итак, ракушки с Лазурного побережья, перемеженные ракушками с Каймановых островов. Небывалая, неслыханная экзотика! Не желаете приобрести?

Носитель тернового венца не ответил. Его лик был изможден и сер.

Ожерелье ушло за полмиллиона зеленых к газовому магнату для галереи искусств, которой владела его супруга. А на импровизированную сцену служители в униформе с блестящими пуговицами вынесли утюг.

— Не подумайте, что его выковал кто-нибудь из здесь присутствующих… Или отсутствующих, — объявил ведущий. — Утюг электрический, но перегоревший. Однако поистине бесценным его делает то, что им утюжили брюки нашего президента. Пул выставлен на продажу администрацией, также желающей принять участие в деле возрождения страны и воспитания подрастающего поколения в духе свободы и демократии. Только вдумайтесь, корма этого утюга приникала к ткани, которая прикасалась к его телу! Я готов выложить за лот все, что накопил годами непосильного труда…

Но шоумену раскошеливаться не пришлось. Утюг уплыл за миллион к вице-премьеру правительства.

— Это что творится! Я просто не знаю, куда директора интернатов денут деньги. На золоченых кроватях, что ли, будут спать теперь мальчики и девочки? — неистовствовал ведущий. — В общем, наше мероприятие как нельзя более удалось.

После схлынувшего состязательного ажиотажа и кипения страстей наступило благостное расслабление. Заиграли скрипки: специально приглашенный конгломерат виртуозов.

Детей повели к накрытым столам, где их ждали бутерброды и ситро. Перед этим многие из них успели взять у шоумена автограф. Расписываться ему приходилось большей частью на медицинских свидетельствах, которыми снабдили каждого привезенного ребенка — чтоб солидная публика была уверена: от оборвышей не подцепишь педикулез или рожу.

Респектабельные дяди и тети переместились в зал с платиновыми люстрами и стенами, инкрустированными жемчугом и изумрудами. Закусили котлетами из глухаря и черной икрой. Пили «Вдову Клико», «Бискит» и «Декторанж» 1832 года.

Ведущего на диджейском посту сменил сатирик, снискавший любовь элиты острой критикой существующих в стране порядков. Он и на этот раз не упустил случая вставить шпильку:

— Опять едите холестеринчик! А ведь сказано: отдай врагу. Вот и отправим остатки нашей скоромной трапезы американскому президенту. У них там сейчас очередной кризис. А часть вырученной сегодня суммы перечислим нуждающейся Сирии. А то защищаем ее только на словах.

Его мрачная желчная сатира не испортила настроения жующих.

Шоумен опять выкрикнул:

— Россия — вперед!

И покосился на дверь. И обвел взглядом помещение. Не проник ли и в этот обособленный зал доходяга в рубище?

Наполнив животы газировкой, дети цепочкой вышли на улицу. Каждая группа направилась к своему автобусу или автолайну. Высокопоставленная публика, выпив за успех Олимпиады в Сочи и выслушав новые эскапады сатирика, тоже стала разъезжаться.

Возле дверей, под заморосившим дождем, горбилась скорбная тень и осеняла выходивших крестообразным движением сухонькой руки. Дети показывали пальцем и опасались:

— Как бы не выцыганил у благодетелей милостыню и не перешиб наш доход.

— Как бы с ним не поделились из наших денег!

Взрослые, отводя глаза, совещались:

— Явился не запылился, прямо по пятам за нами ходит.

— Его визит означает: мы причислены к сонму небожителей. К простым смертным такие гости не наведываются.

Счастливо обзаведшийся роскошной салфеткой прокурор заметил:

— Он, может, хочет усовестить нас? А нам нечего стыдиться. Все по-честному. Что заработали, тем делимся.

Обладатель утюга, прижимая бесценную, слегка закопченную реликвию к груди, подытожил:

— Проверял: не забыли ли мы о Его крестных муках. Пусть не сомневается: не забыли! — И уже более тихим голосом прибавил: — Все же надо охрану инструктировать строже. Чтоб никого посторонних. Чтоб никаких сомнительных типов в лохмотьях. Да и этих, интернатских попрошаек, тоже лучше не звать. У нас мысли о высоком: как помочь людям или там об искусстве, а у них — меркантильные, о деньгах. Тогда и Этот являться перестанет. В следующий раз проведем аукцион где-нибудь в Иране, куда Босому Страстотерпцу путь заказан. Во всяком случае Ему затруднительно будет туда проникнуть по причине усложненного въезда для иноверцев.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру