По горячим кровавым следам

Реплика директора школы Евгения ЯМБУРГА

Реплика директора школы Евгения ЯМБУРГА

Произошла очередная трагедия. Само словосочетание режет слух, ибо очередь — это что-то серое, тоскливое, будничное, к чему привыкаешь и принимаешь как неизбежность. Но стрельба в московской школе — трагедия подлинная: «до полной гибели всерьез». Психологическую травму, нанесенную детям и взрослым, залечивать придется годами. Глубину переживаний этих людей могу оценить по собственному опыту.

Шел 1990 год. Время смутное, наполненное слухами о якобы готовящемся государственном перевороте, инициатором которого выступали противники перестроечного курса М.С.Горбачева. Вокруг Москвы были замечены какие-то странные перемещения войсковых соединений. Об этом сообщали демократические СМИ. Партийная пресса объясняла осенние маневры необходимостью оказать помощь окрестным совхозам в осенней уборке урожая.

Вот в такой непроясненной общественно-политической атмосфере в середине рабочего дня я услышал шум в коридоре школы, куда ворвался прапорщик со взводом автоматчиков с криком: «Всем оставаться на местах! Школа блокирована войсками КГБ». Тем самым он выдал страшную государственную тайну, поскольку соседняя воинская часть, с командиром которой мы были хорошо знакомы и по-соседски помогали друг другу всю жизнь, относилась к Советской армии. Другого воинского соединения поблизости не было, техники через окно кабинета не наблюдалось. В голове пронеслось: «Значит, уже переподчинили, это не к добру». Следующая мысль озадачила: «Если это государственный переворот, то почему он начинается с меня?» Стоять под дулом автомата, не зная, есть ли в рожке патроны, неприятно даже мужчине. Что говорить о женщинах-педагогах, забившихся по углам вестибюля школы. От прапорщика сильно пахло алкоголем. Причина штурма нашего объекта оказалась банальна. Сильно разгоряченному спиртным прапорщику позвонила жена и сообщила, что их сын получил «двойку» по русскому языку. Он поднял по тревоге взвод солдат, совершил небольшой марш-бросок через лес, решив по-военному разобраться с учителем и директором.

В Москве школьник взял в заложники целый класс

В Москве школьник взял в заложники целый класс

Смотрите фотогалерею по теме

В те стародавние времена в школах не было ни охраны, ни тревожных кнопок. Школа была полностью беззащитна, не то что теперь, когда по тревоге через несколько минут приезжает вооруженный наряд полиции. Пьяный человек с оружием опасен вдвойне. Захлестнул не страх, а дикое возмущение. Не стану передавать содержание разговора, его накал и лексику по понятным цензурным соображениям. Но доводы разума дошли до молодых солдат, которым было объяснено, что ожидает их после выполнения ТАКОГО приказа. Часть из них увела своего командира на исходные позиции в лес. А другая часть (добрые ребята) умоляла простить их начальника и не поднимать шума. Но прощать я не собирался. Позвонил в программу «Взгляд», через полчаса примчались журналисты, на следующий день в «Огоньке» вышла статья: «Вы слышите, грохочут сапоги». Ее прочитал министр обороны и принял меры. Тут важно подчеркнуть два обстоятельства. Часть тогда еще не успели переподчинить, но что еще более необычно по нынешним временам — сам министр обороны среагировал на сигнал прессы, описавшей достаточно мелкое по государственным меркам ЧП.

Слава богу, кровь тогда не пролилась — и мы не жаждали крови, но поставили два условия: публичное извинение перед коллективом педагогов, которому было нанесено оскорбление, и удаление из армии человека, которому нельзя доверять оружие и командование людьми. Во время принесения извинения прапорщик упал в обморок и был увезен в больницу. Представители прессы дали слово не упоминать его фамилию в печати, поскольку сын должен был спокойно окончить школу. И журналисты сдержали свое обещание! (Еще один маловероятный по сегодняшним временам штрих того времени.)

Дальнейшие события 1991–1993 гг., не сравнимые по накалу и драматизму, заслонили этот эпизод, но полностью не изгладили нанесенную травму. Мне не забыть опухшее от слез лицо пожилой учительницы, которую автоматчики ненароком отсекли от сумки с деньгами, собранными со всей школы на детские завтраки. Вскоре после этих событий она сляжет в онкологическую больницу и уйдет из жизни. Совпадение? Не уверен. Знаю только то, что ничто на земле и в жизни не проходит бесследно.

Поэтому абсолютно правильно поступили московские власти, когда немедленно перевели детей и учителей в соседнюю школу. На месте трагедии еще долго будет просто психологически невозможно ни учить, ни воспитывать, ни готовить к экзаменам. Силовики также сработали оперативно. Уже через полчаса после школьного расстрела во всех учреждениях образования появились представители ФСБ и милиции, провели инструктаж, попросили расписаться в необходимых документах и повысить бдительность. А как реагировать иначе? Объявлено о грядущих проверках прокуратуры. Вопросы только в том, что будет проверяться и какие выводы будут сделаны. Мы многому научились в последние годы: во всех школах существуют паспорта безопасности, где до деталей прописано, кто и чем должен заниматься в случае возникновения террористической угрозы, регулярно проводятся учения, в ходе которых в считанные минуты открываются все двери — и ученики выводятся из школы. В кармане у охранников постоянно находится тревожная кнопка. Но гарантируют ли все эти важные и серьезные меры полную безопасность детей? Трагедия в московской школе показала — нет. И если прокурорские проверки по обыкновению сведутся к проверке качества документации и количества проведенных инструктажей и учений, боюсь, мы не достигнем желаемых результатов. Копать надо глубже, находя решения за пределами исключительно административной логики. Уже не первый год мы, профессионалы, не говорим, а кричим о психологическом неблагополучии нашего юношества. Здесь не время и не место обсуждать симптомы и комплексы, которые одолевают наших подростков. Между тем почти повсеместно предписанное повышение зарплаты педагогов произошло за счет сокращения психологической службы школ и вывода непрофильных медиков из штатного расписания учреждений образования. Десятиклассник-убийца при сохранном интеллекте (учился на отлично) имел явные психологические проблемы, распознать которые способен только специалист, учитель с этой задачей не справится. Нужно было дождаться очередной трагедии, чтобы уполномоченный по правам ребенка Астахов громогласно заявил, что психологов гнать из школ нельзя. А медиков (неврологов и психиатров) и дефектологов можно? Да мы бы их не то что не гнали, а на руках носили, если бы не жесточайшая финансовая дисциплина, предписывающая сокращение «непрофильных» расходов. Между прочим, вопрос о рациональном расходовании бюджетных средств находится на жестком контроле у той же прокуратуры. Как здесь свести концы с концами, когда все в конечном итоге упирается в деньги?

А наша бдительная бесплатная для родителей охрана. Да за эти зарплаты школы охраняют преимущественно пенсионеры. Винить систему образования не приходится. Она, что называется, по одежке протягивает ножки. В свете последних событий эта поговорка приобретает поистине зловещий смысл.

Будем честны перед собой: сегодня никто в мире полной безопасности обеспечить не может. Расстрелы в американских школах тому доказательство. Но есть только один путь, по крайней мере приближающий к решению этой задачи: снятие очевидных проблем не на словах, а с применением необходимых правовых и финансовых инструментов. Другой путь, более привычный и дешевый, — это оргвыводы, когда вина возлагается на жертву. Кто забыл, так было с пожилой женщиной, директором школы в Беслане, которую окрестили едва ли не главной виновницей трагедии.

Хочется верить, что мы с тех пор поумнели. Судя по выступлению федерального министра и руководителей Москвы, никто не ищет виноватых внутри пострадавшей школы. Пока. Посмотрим, что скажет прокуратура.

Сюжет:

Стрельба в школе

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №26446 от 5 февраля 2014

Заголовок в газете: Зачем сократили школьных психологов?

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру