«Привет, ребят, это Таня — тюменская дальнобойщица. Как дела? Что на маршруте?» — эти «позывные», наверное, выучили уже все водители большегрузов нашей страны. Огромный тридцатитонный тягач, табличка «Таня, Тюмень, 72» на лобовом стекле, а за «баранкой» — самоуверенная блондинка. За тридцать лет Татьяна Самопальникова исколесила всю страну от Владивостока до Калининграда. Попадала в переделки, ломалась, но понимала: для нее слова «жизненный путь» — не метафора.
«Бери ключи, только не ломай замок зажигания...»
Отец — дальнобойщик, мама — водитель трактора, даже бабушка всю войну откатала на грузовике. Ну о какой еще профессии могла мечтать в юности Таня Самопальникова?..
За руль Татьяна села в 14 лет. И — специально не придумаешь: первым авто стал... строительный автокран.
— Честно признаюсь, хоть я и все детство провела с папой в кабине, водить он меня так и не научил. Все говорил: «Рано тебе». А здесь я начала встречаться с парнем — водителем автокрана. Однажды поехали с ним к родственникам, выехали за черту города, а он меня начал подначивать: «Тоже мне дочь дальнобойщика — а водить небось и не умеешь!» Я соврала: мол, умею. «Ну, тогда докажи», — не унимался мой ухажер. Пришлось рискнуть и сесть за руль, — вспоминает Татьяна. — И с первого раза поняла, что больше никакой работы мне и не надо...
Едва окончив школу, Татьяна отправилась учиться на водителя троллейбуса. А куда еще податься девушке, мучимой жаждой дороги? Но и трех месяцев не проработала она на «рогатом». Поняла, что не ее это. «Мне хотелось воли, движения, раздолья. А там 40 километров в час, и изо дня в день — по одному маршруту».
Уйдя с троллейбуса, девушка твердо решила получить «грузовые» права. Тем более накатала за «баранкой» самосвалов она к тому времени уже немало. Естественно, нелегально.
— Я очень много шкодила в 17 лет. Мне до такой степени хотелось водить большие машины, что я их просто угоняла. Правда, у своих друзей. Я много общалась с молодыми водителями «КамАЗов», «Уралов», а ребятам тогда позволялось оставлять машины около дома на время отдыха между рейсами. Так иногда они проснутся, а машины нет. И сразу ко мне: «Тань, где машина?..» А я катаюсь до тех пор, пока бензин не кончится. Потом так и оставляю где-нибудь в лесу...
— А где ключи брали?
— Ну, тогда у нас многие машины вообще не запирали. К тому же не зря все детство с папой в машине копалась. Помню, ребята очень обижались, что я встречалась с городскими парнями: сами мы жили на самой окраине, считай, в поселке. В город я ездила на машинах моих друзей. Они мне зачастую сами ключи давали, прибавив при этом: «Только не ломай замок зажигания...»
«Попала под „крыло“ единственной в Союзе директорши автошколы...»
В 19 лет Татьяна пришла в единственную в городе профессиональную автошколу. Когда стояла у дверей приемной директора, все представляла себе: сейчас посмотрит на нее, хрупкую, маленькую, какой-нибудь крепко сбитый мужик с огромными ручищами бывшего дальнобойщика, пыхнет в лицо «беломориной» и разорвет заявление: «Ты, девочка, наверное, дверью ошиблась! Курсы кройки и шитья — направо...»
Но в кабинете за столом сидела элегантная женщина в скромненьком платье. Рассматривала какие-то схемы карбюраторов, изучала накладные на запчасти.
— Нашей профессиональной автошколой руководила женщина, единственная в Союзе на тот момент в такой должности. Зовут ее Ширшова Тамара Филипповна. Она и сейчас там работает. Если бы не она, я бы, наверное, так и не осуществила свою детскую мечту, — признается Татьяна. — Тамара Филипповна не удивилась моему желанию получить права на грузовик. Мне даже ей объяснять ничего не пришлось: она молча взяла заявление и занесла меня в список группы.
Нетрудно угадать, что в группе Татьяна оказалась единственной девушкой. Реакцию мужиков тоже предположить несложно.
— Сперва, конечно, косились, удивлялись, расспрашивали. Зато потом я жила как в раю: ребята исполняли любой мой каприз. Помню, мне очень захотелось халвы, а она в то время была огромным дефицитом. Так мужики в поисках сладости обегали весь город, а не найдя, спросили рецепт у таджички и сами приготовили, — вспоминает Самопальникова. — А перед экзаменами по ПДД парни жребий тянули, кто со мной сядет, кому я подсказывать буду. Ведь правила я лучше всех знала: халтурить я себе позволить не могла.
Получила права Татьяна, по иронии судьбы, 23 февраля. И начала работать: сперва — в службе инкассации, на «москвичонке», потом — на «газончике», затем пересела на «ЗИЛ-138».
— А к
Вот тут и началась для Татьяны настоящая жизнь. Междугородние рейсы. Сперва на
«Туфли на шпильке и юбка-миди — лучшая униформа...»
Татьяна даже в армии успела послужить в должности старшего водителя-инструктора. Машины опять же серьезные: «КамАЗ», вездеход. Впрочем, несмотря на наставническую должность, обучала она мало кого. «Люди мне попадались с не очень уравновешенной нервной системой, а я таких вождению учить не могу. Я вообще считаю, что если человеку дано водить машину — он сядет и поедет».
Шесть лет она отдавала долг Родине за баранкой «КамАЗа»: перевозила солдат на стрельбище, офицеров на учения. По утрам отвозила детишек из военного городка в школу.
— Вообще-то мои пассажиры меня любили, ведь я на тот момент была водителем со стажем. Но больше всего — за то, что об их комфорте заботилась. Для людей в кузове была оборудована специальная будка, в которой летом было нестерпимо жарко. Так я перед каждым рейсом своих пассажиров спрашивала: «Как будем ехать — долго и жарко или же летим?» «Летим, Танюх!» — отвечали все разом.
Правда, Татьяна вспоминает, что появлению в батальоне молодой красивой девушки, да еще с мужественной профессией, были рады не все. Особенно на нее зуб точили офицерские жены.
— Они жутко ревновали, а я не люблю, когда на меня косо смотрят. Мне их хотелось поддразнить. Потому постоянной рабочей униформой у меня были туфли на
«Только не ногу ампутируйте, я ведь водителем „КамАЗа“ работаю...»
Сколько машин поменяла за все время работы, Татьяна уже и подсчитать не берется: «На тридцатой сбилась, но точно больше пятидесяти...»
— Почему так много? Да здесь все просто. Ребята-водители с совдеповских времен привыкли с каждого рейса побочный доход иметь: топливо налево продать, стояночку лишнюю приписать... Я этим никогда не занималась, хотя и технологию всю знаю. Вот и представьте себе: прихожу в новую фирму, где воровство — это норма. Работаю месяц-другой — и все «косяки» мужиков начинают всплывать. Работодатель понимает, что машина гораздо меньше топлива расходует, что стоянки дешевле. Вот меня и начинают выживать. Надеюсь, в фирме, где я сейчас работаю, все сложится. Ведь здесь навигация полная, начальство все видит: сколько в бак топлива залито, сколько израсходовано, где машина едет...
Сразу видно: Татьяна — женщина с характером и жизненными принципами. Но главный ее постулат — безопасность на дороге. Возможно, поэтому за все тридцать лет работы в аварии на служебной машине по ее вине она не попадала.
— Иногда начальство зверствует, — продолжает рассказывать о нюансах работы женщина. — Я, конечно, все понимаю: конкуренция, рынок. Я с этим согласна. Но когда за трое суток ты спишь по 4 часа, когда начальник говорит: «Сегодня ты в Магнитогорске, а завтра — в Уфе», я сразу увольняюсь. Предпочитаю опоздать, чем не доехать.
— И что, не делают в плане условий никаких поблажек для женщин?
— Да я бы им сама не позволила. Ведь не для того я пошла в мужскую профессию, чтобы потом себе льготы выбивать.
— Так, может, вам свою машину купить и ездить ради удовольствия и пополнения семейного бюджета?
— Нет, я коммерцию с профессией не путаю. Я наемный водитель, профессионал. Сейчас я просыпаюсь бодрая, в хорошем настроении и сажусь за «баранку». А так бы всю ночь чесала голову: где найти топливо подешевле, где запчасти... Каждый должен заниматься своим делом. Да и потом: я троих детей одна ращу. Кстати, официально в браке я была шесть раз. Мужья — за исключением одного — естественно, водители.
Но так получилось, что судьба на несколько лет лишила меня моего любимого заработка — дальнобоя. Пришлось влезть в долги, в кредиты, — продолжает женщина.
О той роковой ночи Татьяна вспоминает неохотно. Пригород Тюмени. На несколько десятков метров — ни одного фонаря. Дорога скользкая. Мотоцикл, на котором она ехала, повело. «Я не увидела бетонный выступ забора и цепанула его по касательной. От удара нижнюю часть голени почти оторвало».
Когда она очнулась в больнице, врачи смотрели на нее жалостливым взглядом и протягивали бумажку. Согласие на ампутацию ноги...
— Я тогда взмолилась: «Только не ногу — я ведь водителем „КамАЗа“ работаю!» Ногу мне сохранили лишь чудом. Я перенесла семь операций, лежала с аппаратом Илизарова, и только благодаря поистине золотым врачам, после еще одной операции, ногу мне срастили.
Татьяна вспоминает: тогда, с трудом передвигаясь по больничной палате, она уже навсегда попрощалась с профессией.
— Помню, зашла я на балкон на костылях. Стояла — ветер в лицо, волосы развеваются, как на трассе в жаркий день... Смотрела на проходящую под окнами дорогу и понимала: лучше уж оказаться там. Но это было минутное помутнение. Наверное, такое состояние бывает у многих людей, оказавшихся в трудной ситуации. Потом пришла в себя: у меня дети, муж, и я должна жить дальше.
Из больницы Татьяна вышла на костылях. Но ведь нужно было поднимать детей, крохотную внучку.
— Я не знала, чем мне заняться, — ведь, кроме вождения, я ничего не хотела. Поэтому вечерами садилась за руль моей старенькой легковушки, благо, что коробка у нее была автоматическая, кидала костыли в багажник — и таксовала всю ночь...
Потом друзья предложили ей взять в аренду несколько комнат в кемпинге для дальнобойщиков. За новую работу Татьяна схватилась с присущим ей рвением. Бизнес стал хорошо развиваться, она набрала кредитов на новую мебель, ремонт.
И тут грянул кризис.
— Хозяин мне резко отказал в аренде, я осталась с долгами и без средств к существованию. И вдруг мне звонит мой названый брат: «Татьян, у меня директор снова тебя на дальнобой ждет. Может, попробуешь? Нога ведь у тебя уже почти восстановилась...»
«Переделки с бандитами на трассе — обычное дело...»
Сейчас Татьяна работает на огромном тягаче, вес которого с грузом может превышать 30 тонн. Ее машину на трассе узнает каждый по табличке на лобовом стекле: «Таня, Тюмень, 72». Кстати, эта табличка в дороге — не только опознавательный знак, но и суровая необходимость.
— Когда фура останавливается на трассе, к ней слетаются «ночные бабочки» — похлеще, чем на огонь. Ни получаса спокойно в кабине не отдохнешь: все время стучатся в дверь. А здесь можно хоть поспать спокойно — все работницы трассы в курсе: за рулем баба, не беспокоить...
Кстати, Татьяна признается, что и саму ее не раз принимали за такую «жрицу дорожной любви».
— Но это не при личном общении, а в эфире. Те, кто меня не знает, могут и похамить: за «плечевую» принимают. Так дальнобойщики называют девушек легкого поведения, которых они берут в рейс на содержание взамен на интимные услуги. Таким дамам иногда мужики дают по радиостанции поболтать. Вот и меня с ними иногда путают.
— И как защищаетесь?
— Говорю, что вообще-то я их коллега. Естественно, сперва не верят. Но после пары-тройки вопросов схватывают, что я их не обманываю. Потом начинается перекрестное интервью... Конечно, есть люди, которых чрезмерный интерес к моей персоне раздражает, но в основном всех радует. По дому соскучились, рады женский голос услышать, да и поговорить на «уровне» со мной можно.
Хоть у дальнобойщиков и принято выходить на маршрут в тандеме, Татьяна всегда работает одна. И не потому, что делиться не хочет. Просто для нее дорога — это не просто перемещение из пункта А в пункт Б.
— Знаете, в известной дальнобойной песне есть такие слова: «Если жизнь стала вопросами и спросами, в рейс просись...» Рейс — это время, когда человек может пофилософствовать, поразмышлять о своей жизни.
Правда, отечественные трассы — не самое подходящее место для одинокой женщины. Пусть даже и за рулем
— Вот буквально в прошлом рейсе был случай: проезжала мимо Кунгура и заметила, что у меня на хвосте сидит легковушка, набитая бритоголовой молодежью. Я педаль в пол — а они не отстают. Уже думала попугать молодчиков хорошенько и прижать их к обочине: от них бы тогда ничего не осталось. А потом, к счастью, догнала другую фуру, с двумя парнями-водителями. Ребята сказали, что в случае чего меня в обиду не дадут. Так те в легковушке сразу слились: небось думали бабу хорошенько потрясти, а меня стали прикрывать два свирепых дальнобойщика...
Но такая известность на российских трассах Татьяне не всегда на пользу. Некоторое время назад на дорогах работала ее «двойник».
— Аферистка представлялась той самой Таней из Тюмени. Говорила, что у нее сгорела фура или же грабанули, и просила ребят помочь материально. У дальнобойщиков свое братство — ребята не отказывали. Иногда могла и напроситься к ним в номер, для оказания известных услуг. Наутро ребята просыпались без денег и мобильников.
Татьяна вспоминает: из-за этой «подставной сестры» ее несколько раз чуть не побили. Но в итоге даму вытеснили с трассы.
— Однажды она решила поживиться на стоянке, не зная того, что там работает моя подруга Лучия, итальянка, у которой нет руки. Когда «Таня» уже изрядно задолжала всем ребятам, до Лучии дошел слух, что, дескать, я там остановилась. Подруга подошла поприветствовать — а перед ней незнакомая тетка стоит. Естественно, вызвали полицию. Ее задержали. Потом, правда, отпустили. По крайней мере, до меня доходят слухи, что ее опять регулярно начали на дороге встречать.
Так уж повелось, что праздники Татьяна проводит в пути. «Не люблю специальные даты. Ведь каждый день, который нам дарован Богом, — уже праздник». Вот и в этот раз 8 марта наша героиня будет крутить «баранку».
— Поздравляют ли? — удивляется вопросу Татьяна. — Конечно. Цветы дарят, песни по радио заказывают. Иногда в кафе приглашают, но я соглашаюсь редко. Во-первых, я почти не пью. Но если и соглашусь пропустить бокальчик вина, обязательно ставлю условие: платить буду сама за себя. Не люблю быть у кого-то в долгу...
