Во время процесса в среду выяснилось, что у семьи есть свои скелеты в шкафу — пара находится в процессе развода, и женщина успела даже подать на алименты на четверых общих детей. Более того, Максимова, отказываясь забрать ребенка, заявила врачам клиники, что «теперь проблемы будут у тех, кто реанимировал ребенка».
Первая половина дня в суде ушла на решение вопроса с экспертизами. Органы опеки просили провести судебно-медицинскую экспертизу ребенка, а также психолого-психиатрическую экспертизу Сони и ее родителей. Судья в удовлетворении этих ходатайств отказала.
А затем началось самое интересное.
Сначала выяснилось, что мама девочки не может находиться не только в зале суда, но и дома, потому что серьезно больна. Летом 2019 года у Татьяны обнаружили меланому, и врачам пришлось удалить у нее 21 лимфоузел. По словам адвокатов, когда в семье узнали о диагнозе Татьяны, ее муж даже отправился за границу, чтобы попытаться найти способы лечения. Однако оперировали Татьяну все же в Москве, женщине назначили химиотерапию. Адвокаты не поленились раздобыть целую пачку фотографий Татьяны из больницы, чтобы доказать суду, что женщина не врет.
— Мы готовы представить фотографии Максимовой всем сторонам, кроме журналистов, — сказала адвокат женщины.
Похоже, снимки действительно оказались жуткими: некоторые даже отмахнулись и не стали рассматривать фотодокументы.
В то же время органы опеки заявили, что у них есть данные о том, что домохозяйка ищет работу.
— Максимова или плохо себя чувствует или не так плохо себя чувствует и устраивается на работу, — отметила представитель истца.
Чуть позже стало понятно, почему мать четверых детей озаботилась дополнительным заработком. Без особого желания, но адвокатам пришлось ответить на вопросы представителей клиники, которые поинтересовались, являются ли Зинкин и Максимова семьей:
— Да, сейчас стоит вопрос о расторжении их брака. Зинкин не проживает с семьей, — со вздохом констатировала адвокат.
Встал вопрос и об алиментах. Как выяснилось, Максимова подала в Пресненский суд иск на взыскание алиментов с бывшего мужа на воспитание детей.
— Он что, не платит алименты? — спросили юристы клиники.
— Он платит алименты. Но есть женский менталитет, мол, пусть будет решение. Ну, это ее прихоть, — ответила адвокат.
После показания в суде представителя органов опеки и попечительства района Черемушки стало ясно, что отец Сони и правда не скупился на свою дочь. Только аванс для клиники составлял более 864 тысяч рублей. Итак, специалист рассказала, что с января 2019 года неоднократно приходила к девочке в больницу.
— Последний раз мы были летом и были свидетелями общения родителей с ребенком. В основном же они приходили по отдельности, — сказала соцработник.
Женщина пояснила, что не видела, чтобы родители гуляли с Соней, в основном общались в палате.
— Соня сама по себе контактна, но она занимает главенствующую позицию в играх, ей нравится, чтобы за ней просто наблюдали. У нее не было желания, чтобы родители принимали участие в играх, ей это было не нужно, — ответила на вопрос соцработник, играли ли с ней родители. При этом она пояснила, что Соня рассказывала стихи и сказки. Особенно соцработника поразили игрушки девочки. Мало того что Соне в клинике был отдан весь третий этаж, так еще и в палате было игрушек «больше, чем в «Детском мире». Питалась девочка шесть раз в день в ресторане при клинике. Когда же мама приезжала на свидание, то привозила собой домашнюю еду и сладости. Внешних признаков отклонений у Сони соцработники не заметили — разве очки для зрения, которые после операции на сетчатке вынуждена носить девочка.
На этом хорошие новости для суда закончились. Органы опеки отметили, что с лета 2019 года девочку ни папа, ни мама не навещали.
— Мать, может быть, не хотела показывать своего подавленного состояния ребенку. Это можно понять. Но где отец? Нет отца! — возмущался адвокат клиники... Ребенок не знает, что есть парк, что есть институты культуры, кино!
В свою очередь, адвокаты попытались реабилитировать своих доверителей. По словам защитников, Татьяна звонит ребенку каждый день и разговаривает с ней пять минут.
Пока защитник демонстрировала видео судье, журналисты могли послушать часть разговора:
«Тебя любит Степа, папа. Никого не слушай, все будет хорошо... Скажи, пожалуйста, Анжела (няня девочки. — «МК») уезжает на неделю, ты переживешь? Все нормально будет? Настроение нормальное? Главное, чтобы ты не плакала, никто за тобой не придет. Мама все держит под контролем», — сказала дочери Максимова. И тут же обратилась к няне: «Представляешь, у меня генный тип меланомы на нервной почве...» — на этом запись прервалась.
Органы опеки были возмущены таким доказательством общения, мол, ребенок имеет право на нормальное общение с родителями дома. Сейчас же Соне, которая хоть и живет в золотой клетке, наносится психологический вред.
Глава юридического отдела клиники и вовсе рассказал жуткую историю общения с родителями Сони. Еще год назад работники перинатального центра обратились к отцу, чтобы тот забрал дочь домой. Однако мужчина заявил, что делает ремонт в квартире. А во время следующего звонка мужчина отправил работников к «матери ребенка»:
— Юрий Юрьевич сказал: «У ребенка есть мать. Опекой меня не пугайте, у меня никто из детей не учится в школе, все на домашнем обучении, потому что там наркотики...» ...Когда позвонили матери ребенка, она в хамской манере заявила, что не просила реанимировать ребенка, проблемы у тех, кто ее реанимировал, — сказала работник центра.
После таких слов матери решение суда выглядело вполне логичным.
Читайте также: Родители-богачи оставили дочь на пять лет расти в роддоме