Поиск смысловой наполненности песен начался около четырех лет назад, когда группа “Кач” спела с Ильей Лагутенко знаменитую песню про “Фабрику звезд”. Главным героем композиции стал поп-продюсер Виктор Дробыш, которому в припеве ненавязчиво указывалось: “Витя Дробыш, соси, у**ыш”. Это была культурная песня культурного протеста, которая наделала много шума.
Далее поэтов-песенников стал вдохновлять финансовый кризис. “MegaБит” даже давал целую подборку “кризисных” шедевров, например, украинские “Поющие трусы” пели про новогодний салатик оливье, а русская треш-группа “Барто” ошибочно сулила: “Скоро все е**нется, не успеешь опомниться!”. Тогда же стал модным рэп для “пацанчиков” — Репер Сява, Витя АК47, Ноггано. Но в основной своей массе рэперы были на одном счету с начинающими рокерами — их мало кто знал по именам.
Правда, после того как осенью 2009-го Владимир Путин посетил телепередачу про рэп-баттл и похвалил Рому Жигана, его имя зазвучало ого-го! Все с нетерпением ждали выступления Ромы в “Русском доме” на Олимпиаде в Ванкувере. Но дождались его выступления только летом — в самарской гостинице, где он (после ультрапатриотичного доброго трека “Россия”) с товарищами пугал своим навороченным многоэтажным матом беззащитную женщину-администратора. Шокирующую видеозапись несколько дней мусолили по всем каналам. Так зарождавшийся было в лице Жигана “Кремлевский рэп” дискредитировал и уничтожил сам себя.
2010-й стал переломным для независимого рэпа — его услышали. Произошло это почти случайно. Ведь совершенно случайно погибшие 25 февраля в автомобильной аварии на площади Гагарина женщины оказались знакомыми жены рэпера Нойза МС. Узнав подробности дела, находившийся на гастролях во Владивостоке Ваня Нойз не на шутку разозлился и написал смелый трек “Восстанови справедливость”, больше известный как “Мерседес S666”. Вице-президенту ЛУКОЙЛа Анатолию Баркову жирно досталось от рэпера. Размещенный в Интернете ролик попал в выпуски новостей, Нойз МС получил огромное общественное уважение. Поэтому, когда в августе Нойз загремел в Волгограде на 10 суток в спецприемник, многие с особым интересом ждали его ответа. Он не заставил себя долго ждать. Песня “10 суток (Сталинград)” стала едва ли не гимном движения против “ментовского беспредела”. На стенах домов и заборах в Санкт-Петербурге до сих пор можно встретить надписи “Noize сидит за слова, которые произносим мы все”.
По примеру Нойза осмелели и другие рэперы. Молодой и красивый Рома Пан поддержал движение “синих ведерок” — пел о том, что “слуги народа сели людям на закорки”, разъезжая с мигалками по спецполосам. Но серьезного резонанса творения других музыкантов не получили.
В августе поднялся шум вокруг запрещенного митинга-концерта против вырубки Химкинского леса. Несостоявшиеся выступления Юрия Шевчука (если не считать пения под гитару, которое на митинге никто не услышал) и вопли в мегафон солистки группы “Барто” считались крайне протестными. “Барто” даже официально внесли в некие “черные списки”. Общественность ждала песни про “Химкинский лес”, а получила только издевку от Сергея Шнурова. Блогеры едва не предали Шнура анафеме за приколы над протестными выступлениями коллег.
Кстати, на блогеров серьезно обиделся Андрей Макаревич. Уж слишком его заклевали комментаторы в Интернете (и в прессе) — осуждали встречу рокеров с Дмитрием Медведевым. Макар сперва отбивался: мол, олдовые рокеры со сцены никого не бичуют, они выбрали мирный путь переговоров, а затем совсем разозлился и написал метафоричную песнь про студента Ивана Гандонова, который плевал на прохожих с балкона. Интернет ответил Макаревичу менее талантливо, но не менее красноречиво: “Он праздничный был шарик, стал будничный гандон”. Однако, письмо “олдеров” тому же президенту в поддержку Ходорковского серьезно оправдало их в глазах общественности.
На этом песни протеста пока закончились. Но тенденция налицо — как только в стране происходит что-то экстраординарное, народ лезет в Интернет в поисках песен про это. Сами песни и их исполнители, правда, пока мало чего добились своим протестом, но не стоит забывать, что рок-протест в свое время стал одним из инструментов, похоронивших советскую систему.
