Популярный телеведущий и актер получил неожиданную для него роль Мозера, человека опасного и изощренного, ростовщика, про которого у Достоевского сказано одной строкой, а здесь целая роль. Дмитрий выходит из гримвагена после небольшого отдыха, направляется на съемочную площадку — в старинный особняк, изрядно изъеденный временем.
— Вы согласны с представителями «новой драмы», которые говорят: «Сколько можно ставить Чехова? Не пора ли его положить на полку, дать ему возможность отдохнуть?». К Достоевскому это тоже применимо?
— Вы абсолютно правы. Делать очередную, пятисотую, версию пускай и хорошего произведения Достоевского, Тургенева или Чехова, на мой скромный взгляд, бессмысленно и беспринципно. Но следует различать, когда фильм или спектакль создаются добротно и добросовестно, не в угоду моде. Это одна история. И совсем другая, когда люди размышляют: а не взяться ли мне за Достоевского? — Так, а сколько у тебя денег? — Ну не так много. — А какие у тебя мысли? — Ну тоже не так много, зато Достоевский. В таком случае это отвратительно. А если все, как у нас, делается с умом и вкусом… Мне-то кажется, что художественный руководитель нашего проекта Юрий Арабов имеет все шансы называться живым классиком. Тогда почему бы и не затеять всю эту историю? «Клетка», возможно, и не самое новое прочтение Достоевского. Оно может получиться или нет. В любом случае это свое прочтение, хотя бы попытка плюнуть в вечность.
— Вы играете героя нашего времени?
— Я не играю героя наших дней. Я придумал себе некую историю. Хотя не стоит о моем герое говорить слишком серьезно. Это не такая большая величина в данном полотне. Есть артисты, которые делают в этой картине гораздо больше, чем я. Давайте смотреть на них.
— Тем не менее вы, будучи занятым и востребованным человеком, популярным телеведущим, высвободили время для участия в этой картине. Что в таком случае было решающим?
— Имена. Арабов, Достоевский — в такой последовательности. Элла Архангельская. А те несколько добрых слов, которые после просмотра рабочего материала сказал обо мне Александр Сокуров, стали очень приятным бонусом.
— А чего вы хотите? Вам важно некое высказывание?
— Я могу вам много чего наговорить, но боюсь скатиться в лицемерие. Если разобрать все по косточкам, может оказаться, что это просто мое актерское тщеславие.
— Что же в этом плохого? Оно и должно быть у актера.
— Значит, это оно и есть. Ничего подобного я давно не делал. Нет, наверное, честнее сказать, что никогда не делал.
— Важно вырваться за пределы того, что происходит каждый день?
— Что касается попсового кино, я сказал уже практически все, что можно в нем сказать. «Клетка» для меня как глоток воздуха, хотя не могу сказать, что отношусь к этой работе серьезнее, чем к тому, что делаю в «Физруке» или сериале «Два отца и два сына». Я везде стараюсь работать одинаково честно.
— Не чувствуете предвзятого к себе отношения из-за того же «Физрука», участия в телешоу?
— Нет. Это к разговору о своем мужском или немужском понимании места в жизни. Я никогда не позволяю чувствовать к себе предвзятого отношения. С младых ногтей.
— Что значит не позволяете? И спрашивать не будут! Шлейф предыдущих ролей не убрать.
— Значит, у людей получается хорошо скрывать свое предубеждение. Я ничего такого по отношению к себе не заметил. Если можно говорить о некоей предвзятости, то только до той поры, пока ты не начал работать. Берешься за дело, и предвзятое отношение либо разрастается в геометрической прогрессии, либо сходит на нет, если ты выдаешь качественный продукт. Я пытаюсь его выдавать. Никакие слова не убедят людей в том, что ты хороший актер, если ты плохой.
— Плотная работа с Достоевским оказала на вас влияние?
— Я слишком взрослый дядя, чтобы на меня оказывал влияние сценарий фильма. Меня, может быть, и приглашают из-за того, что я сам могу оказать некое влияние. Если к сорока годам с большим хвостиком ты все еще поддаешься влиянию, значит, у тебя нет своего стержня. Хороший или плохой — он должен быть.
— Талантливый у вас сын, Дмитрий. После премьеры фильма «Бригада. Наследник», где Кирилл убедительно сыграл одну из ключевых ролей, хотела даже подойти к вам и поздравить.
— Спасибо. Приятно слышать такие слова. Кирилл сейчас приедет сюда.
Разговор наш прерывают. Ассистент режиссера начинает активно жестикулировать, показывая мне, что пора заканчивать разговор. Дмитрию надо входить в кадр.
А уже на следующий день в Санкт-Петербурге прошла премьера фильма «Кухня в Париже», на которую Дмитрий не пришел. Все внимание было приковано к его партнеру по фильму — французскому актеру Венсану Пересу, который специально приехал из Парижа. В Петербурге его одолевали вопросами о том, как он, секс-символ Европы, снимался с секс-символом Российской Федерации Дмитрием Нагиевым и что чувствовал при этом. Перес, понятное дело, ничего об этом и не подозревал. И почему-то заговорил о Достоевском и его «Преступлении и наказании». Видимо, знакомство с Петербургом так подействовало на него. «Мне очень нравится одна фраза из Достоевского, — сказал Венсан Перес, — я не помню, кто именно ее сказал и в каком произведении. Но смысл в том, что русское сердце такое же большое, как сама страна».
