Польша отменила перекрестный Год культуры с Россией. Правительства Великобритании и Шотландии не намерены поддерживать на высшем уровне аналогичный Год культурного взаимообмена. Уже известно, что откроет II Международный фестиваль «Kino. Фильмы из России и не только» «Левиафан» Андрея Звягинцева. Пройдет ретроспектива фильмов Алексея Балабанова. Фестиваль претендует на статус главного киносмотра созданных в странах бывшего СССР фильмов.
Елена Хазанова с 12 лет живет в Швейцарии, куда уехала с родителями, вынужденными эмигрировать по политическим мотивам. Она дебютировала в кино полнометражным фильмом «Любовный экспресс», потом сняла «Переводчицу» («Вольный перевод»), «Прихоти Марианны», «Игру любви и случая». Ее новый проект — экранизация романа Дины Рубиной «Синдром Петрушки», история любви творца и его творения.
Мы разговариваем с Еленой Хазановой о фестивале и ее новом фильме.
— Вам тесно стало в Швейцарии? Для чего понадобилось расширение географии?
— Когда мы увидели, как велик интерес к российскому кинематографу и кино бывших союзных республик в Женеве и Лозанне, нам захотелось показать его там, где этого еще нет. Женева и Париж очень связаны: они близко расположены, и говорят там на одном языке. Женеву часто называют пригородом Парижа. И фильмы часто выходят в один день. Мы сотрудничаем с людьми, которые работают в Париже, выпускали там российские фильмы. Я часто бываю в этом городе, у меня там друзья. И знаю настроения публики. Ей, как и швейцарской, хочется посмотреть то, что она не знает. Интерес к тому, что происходит на постсоветском пространстве, есть в Швейцарии и Франции. К примеру, Лувр очень заинтересован в искусстве из бывшего Советского Союза. Вот мы и решили ту же самую кинопрограмму, что и в Швейцарии, показать в Париже, ведь там проводится только Неделя российского кино. А мы можем привезти украинские, грузинские, казахские фильмы, причем не только игровые, но и документальные. Мы не зависим ни от каких инстанций, предпочтений министерства культуры. Можем показывать то, что нам нравится.
— А вам не говорят: давайте подождем с русским кино?..
— Мы сталкиваемся с подобными вопросами. Поэтому и хотим собрать за одним столом продюсеров и режиссеров из стран, имеющих конфликты. Нам важно показать русские и украинские картины. В прошлом году у нас проходил «круглый стол» по документальному кино, и рядом оказались литовские, грузинские и русские кинематографисты. Говорили они по-русски и ловили кайф от общения друг с другом. И это большая победа, потому что в политике представители этих стран не всегда имеют возможность диалога. Я верю в то, что посредством кинематографа и искусства в целом можно что-то изменить в этом мире. В последние годы мне довелось несколько раз побывать в Грузии. Я была поражена отношением людей. Политика — одно, а взаимоотношения между людьми — совсем другое. Мы хотим показать фильмы постсоветских стран, чтобы рассказать о том, что там происходит, как живут люди. Не по теленовостям же судить об этом. Хочется представить как можно больше фильмов СНГ, Кавказа, прибалтийских стран.
— А что изменил прошлогодний фестиваль в вашей жизни?
— Как-то я стояла в кинотеатре в Женеве, и начали приходить зрители, выстраиваться в очереди, чтобы посмотреть кино. Это было счастье, какое испытываю на съемочной площадке. Я понимаю, для чего это делаю. Люди увидели то, чего в Щвейцарии иначе бы не увидели. Ради этого я и занимаюсь фестивалем. Я помню то ощущение счастья, мне его хочется снова испытать.
— Вы заканчиваете работу над фильмом?
— Съемки завершились, идет монтаж. У нас копродюсеры из Швейцарии и Германии. Так что постпродакшн пройдет в Европе: монтаж — в Женеве, все остальное — в Германии.
— Дина Рубина приезжала на съемочную площадку?
— Когда у нее вышла книга «Русская канарейка», она приезжала в Питер и Москву на встречи с читателями. И мы ее пригласили. Снимались тогда Мераб Нинидзе, Женя Миронов, Чулпан Хаматова. Дина Рубина с ними познакомилась. Женя уже играл в одной ее экранизации, но лично не был представлен. Дина провела с нами несколько часов. Она все время шутила, что надо вначале авторов убивать, а потом делать фильмы по их книгам. Но, по-моему, была счастлива, что такие прекрасные актеры играют ее героев.
— А вы до начала съемок бывали в Петербурге?
— Я не знала города. Несколько раз бывала в нем как турист. А погрузилась в него, уже приехав на съемки в январе. Мы должны были по разным причинам перенести действие в какой-то российский город, а не в Праге снимать, как изначально предполагалось. Для меня Питер стал единственным местом, чем-то перекликающимся с ней. Душа города здесь главное. В Петербурге есть архитектура, образы, неповторимый дух. Он дал фильму особую окраску, стал самостоятельным персонажем. У нас фильм вне времени. Мы даже не сразу поняли, что в кадре нет ни одного компьютера и телефона. Их персонажи не используют.
— Вы снимали на улицах и каналах?
— Есть набережные, странные дворы-колодцы, дворцы, проходы по зданиям, которые не используются сегодня по назначению. Главные герои исполняют танец, и когда мы подбирали музыку, она была одной, а потом пришлось заменить ее другой — под Питер и его атмосферу. Аргентинское танго, допустим, не соответствует природе этого города. Мы выбрали более холодную и жесткую музыку. И цвета фильма особенные. Я работаю с очень хорошим казахским оператором Азизом Жамбакиевым. В прошлом году он получил на Берлинском кинофестивале «Серебряного медведя» за «Уроки гармонии». Он тоже человек новый в Петербурге, как и я, и у него есть дистанция с этим городом, особое его восприятие. Питерский оператор снял бы все иначе.
— Что бы вы сказали о фильме тем, кто не читал книгу Дины Рубиной?
— Он про создателя и его создание. И о том, где проходит граница, отделяющая человека от Бога. Может ли ее стереть творец, возомнивший себя Всевышним? А если подобное происходит, то каковы последствия? Безусловно, это история любви, но и страдания некоего создателя. Главного героя — кукольника — играет Евгений Миронов. Его персонаж может дать жизнь куклам, но ему очень трудно с живыми людьми.
