Режиссер и художник бездомного театра «ОФ» Ольга Филиппова (в названии — ее инициалы) вместе с дочкой Полиной Малышевой справляются за ширмой с сонмом жучков и паучков, вылезающих из щелей дома, где обитает бабушка. Из щелей прорастают мухоморы, вылетают разрисованные детской рукой фотографии. Отвечающий за звук и свет муж Ольги Филипповой Николай Малышев рассказывает «МК», что раритетные фото Ивана Козловского, Тамары Макаровой и других известных артистов, которые использованы в спектакле, достались ему от мамы и бабушки.
Ольга показывает свои рукотворные люстры и инсталляции, кукольную квартиру, обставленную миниатюрной мебелью. А потом на сцене нам рассказывают о всех бабушках на свете, которые любят нас ни за что и навеки остануться в памяти, передав капитал беззаветной любви, книги, пластинки, фотографии. Своего помещения у театра нет, спектакль играют от случая к случаю.
Еще одна «сказка» «Королевство кривых зеркал» поставлена в Альметьевском татарском драматическом театре по мотивам повести Виталия Губарева и знаменитой экранизации 1963 года Александра Роу. Режиссер Антон Федоров и драматург Арсений Фарятьев поставили «сказку о непримиримости и отчаянной борьбе простого человека с силами неискоренимого зла». Она обрастает документальными подробностями. Ее герои внесены в списки, а если кого-то там нет, то значит, и порцию арестантского супа не получат. Вне списка ты не существуешь. На сцене — живой оркестр, выжженная земля, зомби. Едва ли не единственное живое существо - студентка университета Оля Веденяпина, разыскивающая сгинувшего друга Дмитрия Варламова. Его следов не найти. В списках он не значится.
Все происходящее — как сновидение, отсылающее в 1929 год, тот самый, когда арестовали Варлама Шаламова. В левом углу сидит кукла с усами в парадном белом костюме. Имя товарища Сталина не звучит, но он всегда рядом. Сонм заторможенных существ в платках и уродливых пальто сопроводит зрителей в гардероб. А девушка Оля словно провалится в щель. Завершат спектакль титры с именами тех, кто точно также растворился в небытие.
Чеховский «Дядя Ваня», многократно препарированный, чем уже никого не удивить, в Омской драме становится еще одной сказкой не о прошлом, а о настоящем. Георгий Цхвирава поставил спектакль в четырех действиях: три идут по 30 минут, одно — 40. Вместе с художниками Олегом Головко и Булатом Ибрагимовым он попытался сделать «цветного Чехова», населив сцену курами и козами из фанеры, украсив плоской Африкой. Стены сделаны из оберточной бумаги, на которой можно малевать. В начале спектакля появляется шаман с бубном, потом выскакивают африканские аборигены, и начинается первобытная жизнь. Им на смену придут пасечники с прикрытыми от пчел лицами. Новое время привносит свои ассоциации - кажется, что прибыла бригада врачей, чтобы сделать тест на коронавирус. Елена Андреевна в желтом платье и красных туфлях откровенно провинциальна. Дядя Ваня в исполнении Олега Теплоухова одет в старомодный костюм образца 50-х. Его попытка обольстить красавицу Елену, пододеяльный стриптиз с семейными трусами выглядят отвратительно. Несчастная Соня в спущенных грубых чулках (великолепная работа Кристины Лапшиной) не вызывает никакого сострадания. Герои грезят во сне и наяву. Войницкому мерещится доктор Астров в подпитии, готовый оперировать Вафлю. Но все пройдет, как только глухомань покинут профессор Серебряков и Елена Андреевна. Все осиротеют, наденут унылые костюмы, никаких роз больше не будет. Жизнь там, где нас нет.
