До пандемии переход из Ивангорода в Нарву был для туристов захватывающим приключением. А для местных жителей — обыденным явлением. На границе им достаточно было назвать причину пересечения границы — «по магазинам», чтобы идти дальше. Во времена СССР, когда не существовало границ, этот путь занимал минут десять. Ивангород и Нарва были как сообщающиеся сосуды: общий транспорт и водоснабжение, работа на градообразующем предприятии. Теперь идешь вдоль реки, любуешься на крепость в Нарве, и такой недостижимо прекрасной кажется заграничная жизнь. Хотя Ивангородская крепость — уникальное сооружение. Нарва — крупный эстонский город, а Ивангород — совсем небольшой по российским меркам.
В «Практике» решили понаблюдать за тем, как они меняются, оказавшись порознь. Спектакль рождался в рамках программы нарвского театрального центра Varba Lava «Люди переломного периода». Два сезона ее курирует литовский драматург Марюс Ивашкявичюс. Российские и эстонские актеры поговорили со своими земляками, записали их истории. Изначально предполагался телемост между двумя странами. В итоге возникли два самостоятельных спектакля: эстонский «Разлом» в нарвском театральном центре и «Пограничное состояние» в Мастерской Брусникина, которое играют в «Практике».
На сцене шесть актеров, герои которых живут по обе стороны границы и в большинстве своем утратили самоидентификацию. «Кто я?» — не скажет, пожалуй, никто. Драматург Инна Книрк, обработавшая рассказы реальных людей, пришла к такому выводу: «Нам казалось, что история города, разделенного в какой-то момент государственной границей, по определению наполнена человеческими трагедиями. Но чем больше мы общались с жителями Ивангорода и Нарвы, тем яснее нам становилось, что вопросы, связанные с госграницей, не столь существенны. Для многих жителей ее пересечение — повседневный ритуал. По-настоящему значимые и судьбоносные границы, на которых мы и сосредоточились, проходят глубоко внутри каждого человека». Старшие тоскуют по временам СССР, остальные блуждают.
Герои подходят к микрофону и произносят монологи. За их спинами небольшой экран с местными достопримечательностями. Скажем, лесной массив в Парусинке — рабочем районе Ивангорода, про который снял почти десять лет назад документальный фильм «Русские с Вороньего острова» эстонский режиссер и ученик Александра Митты Сулев Кеэдус. Снимал он после того, как закрыли Кренгольмскую мануфактуру, основанную в 1857 году — и тысячи людей лишились работы. Досталось ему тогда за то, что показал русскоязычное население в неприглядном виде. Можно и теперь отправиться в те места, чтобы увидеть нечто подобное. Умирающий в руинах район города производит незабываемое впечатление. Кто-то из героев спектакля скажет: «Последние годы тяжелее любить российское государство». Здесь, на краю страны, многие вещи воспринимаются обостренно.
На сцене появляются три любителя выпить. Живут они в Ивангороде. У одного из них теща оказалась за границей, в Нарве. Для того чтобы поехать к ней в гости, нужна виза, которой нет. Появляется женщина, приемная мать для шестерых детей. Судьбы у людей уникальные. Русские в Нарве — отдельная история. Они озабочены национальными противоречиями, чужие в стране, в которой выросли, и не говорят по-эстонски. А если надо пойти в суд, то им требуется переводчик. Все вокруг русские, а процесс идет на эстонском. Еще более интересная ситуация у братьев, живущих рядом, но ставших подданными разных стран. Один — гражданин России, другой — Эстонии. И вместе им не сойтись.
Закрытые из-за пандемии границы для многих довели ситуацию до безнадежности. На границе — ни души. Скучают пограничники. Молоденькая таможенница говорит, что никогда не была по ту сторону границы, а теперь, возможно, никогда и не увидит Эстонию. Все рядом и порознь. Небольшой и непарадный пограничный пост в Парусинке, по которому курсировали свободно местные жители, выглядит теперь как дикое место. Сложно поверить, что когда-то там проходила государственная граница.
