Даже если кино снимается про средневековье, оно всё равно рассчитано на современного зрителя. Поэтому киноляпы, которые так любят обсуждать всевозможные специалисты на интернет-форумах, вполне простительны художнику. Ну подумаешь, не убивал Максимус Коммода, ну не бомбила немецкая авиация колымские лагеря. Главное, не в достоверности деталей, а в достоверности людей, которых мы видим в кадре.
В “Брестской крепости” с историческими атрибутами, кажется, всё в порядке. И ромбики у командиров на месте, и техника соответствует времени, и вооружение. Но вдруг, в какой-то момент, недостоверным оказался враг. То есть авторы фильма сделали так, что лично я усомнился, что в этой картине наши солдаты воюют с немцами. И произошло это благодаря короткому эпизоду примерно на двадцатой минуте.
Командир заставы в исполнении Андрея Мерзликина сидит над кроваткой дочери и о чем-то напряженно думает. Все это происходит поздним вечером 21 июня 1941 года. К Мерзликину подходит жена и спрашивает: мол, чего ты такой загруженный. А Мерзликин и отвечает: вот поймали сегодня польского перебежчика, и он сообщил, что война с немцами начнется 22 июня в 4 часа утра. Жена спрашивает: “Ты веришь?”. Конечно, не верю, отвечает Мерзликин. Две недели уже таких перебежчиков ловим, и все как один говорят, что война вот-вот начнется. То ли 22 июня, то ли 26 июня, то ли 8 августа.
На всякий случай напомню, что 8 августа 2008 года началась война с Грузией. Не священная, не Великая Отечественная, не мировая. А просто война. Вряд ли польские перебежчики, даже выдуманные режиссером “Брестской крепости”, могли сообщать Мерзликину об этой дате. Слишком большой временной отрезок между концом июня и началом августа. Вряд ли эта дата — 8 августа — попала в фильм случайно. Но тогда зачем? Чтоб приравнять немецко-фашистских захватчиков к захватчикам грузино-фашистским? Или просто чтоб повеселить публику веселым гэгом? И в том, и в другом случае ход дешевый и несмешной. И, главное, он обесценивает весь этот патриотический пафос, все эти слова благодарности дедушкам и бабушкам, сказанные перед фильмом. Дедушки и бабушки против грузин не воевали. Они воевали вместе с грузинами против немцев.
А так фильм хороший. А что еще можно сказать о патриотическом фильме? Только хорошее. Иначе какие мы, к чертям, патриоты.
Вадим РЕЧКАЛОВ.
РЕЖИССЕР АЛЕКСАНДР КОТТ ДАЛ ИНТЕРВЬЮ “МК”
— Александр, откуда у вас в фильме взялось 8 августа? Свежая трагическая дата…
— Я вас уверяю, что никакого специального умысла, тем более политического, в этом эпизоде нет. Эту дату мы взяли из архивов. Там действительно указывалось несколько предполагаемых дат начала войны — 1 июня, 22 июня, 26 июня, 8 августа и 1 сентября.
Мы вообще, если вы внимательно смотрели, сделали картину интернациональной. Герои у нас самых разных национальностей. Кижеватов — мордвин, Гаврилов — татарин, Фомин — еврей, Зубачёв — русский, Матевосян — армянин.
— А кто у вас грузин?
— Родной брат Эдуарда Шеварднадзе служил и погиб в Брестской крепости. А есть еще в фильме эпизод, где несколько человек поют перед прорывом. На каком языке они поют? На чеченском! Чеченцы объявили джихад Гитлеру в подвале Брестской крепости.
— Ну если эта дата появилась в фильме без всякого политического умысла, то может ее лучше вообще убрать? Ваш фильм действительно интернациональный. Но я не могу себе представить его проката в Грузии с этим коротким эпизодом. Грузины ведь тоже воевали с Гитлером, к тому же существует огромная кинотрадиция — от “Отца солдата” до “Мимино”, я уж не говорю о польских “Четырех танкистах…” Мне кажется, эта реплика героя Мерзликина обидит грузинских зрителей.
— Я снял фильм, и мне за него не стыдно. Поэтому я думаю, что будет честнее ничего не менять. Для меня и сейчас 8 августа не дата начала войны с Грузией, а одна из возможных дат нападения Гитлера на СССР.