В этих экспедициях с ними бывали “и смех, и грех”. Сейчас все живы и даже относительно здоровы. Но все эти приключения Райхельгауз пережил снова, пока писал книгу “Прогулки по бездорожью”. Отрывки из этих путевых заметок читайте в “МК”.
Мечта российского народа
…Анатолий Борисович на мотоцикле лихо преодолевал сложнейшие подъемы и спуски, и я стал с завистью за ним следить. И тут произошло вот что. На гребне подъема, когда Чубайс очень сильно разогнал мотоцикл, я вдруг увидел, почти как в замедленной съемке, что мотоцикл высоко взлетел, и в этот момент, как в космическом корабле, произошло отделение тела Чубайса от мотоцикла. Мотоцикл полетел дальше, а Анатолий Борисович завис на мгновение в воздухе и рухнул на землю. Все бросились вызволять его из этой ситуации. Надо отдать должное Чубайсу — он не подал вида, что что-то произошло, и только потом выяснилось, что он очень сильно ушиб колено и… часть спины… самую нижнюю часть.
Через пару дней мы оказались в Самарканде, в частной гостинице. Анатолий Борисович как-то загадочно спросил у меня:
— Скажите, вы смотрели на себя в зеркало?
— Ну да, я сейчас брился, конечно, смотрел.
— Нет, а целиком вы себя осматривали?
— Не-ет.
— А я осмотрел, — задумчиво сказал Чубайс.
— И что?
— Увидел, что сбылась мечта всего российского народа — Чубайсу хорошо отбили задницу!
Приключение в Белом море
Заняв позицию строго в соответствии с планом, участники экспедиции выстроились свиньей. Но уже метров через сто повторился вчерашний сюжет — гидроциклы раскидало волнами. Никого не было видно, кругом только фонтаны брызг. Покрутившись еще чуть-чуть около берега, я решил прекратить бессмысленную тренировку, а когда высадился, обнаружил, что все остальные поступили так же. Вдруг кто-то спросил: “А где Чубайс?” Действительно, мы не сразу заметили, что Анатолия Борисовича у костра не было. С некоторой тревогой стали выяснять, кто видел Чубайса последним. Выяснилось, что на берегу его не видел никто, и тревога усилилась. Кто-то побежал к морю и стал вглядываться вдаль, как будто там можно было хоть что-то увидеть кроме волн и серого неба, падающего у горизонта в серую воду.
Уже прошло больше двух часов с момента начала злополучной тренировки, уже поднялся в воздух наш вертолет и вертолет МЧС, вызванный из Мурманска, когда сообщили, что по рации слышали голос Чубайса. Одновременно вдалеке показались две точки. У берега точки материализовались в гидроциклы Чубайса и сопровождавшего его спасателя. Чубайсу помогли снять шлем и расстегнуть гидрокостюм, поднесли стакан водки, и, выпив, он выразился о происшедшем крайне резко, ненормативно и непечатно. Я понял, что выражение его лица описать словами невозможно, и пошел за фотоаппаратом.
Оказалось, что спасатель, специально приглашенный для тренировок в открытом море и видевший Чубайса второй раз в жизни, испытывал перед ним такой трепет, что шел от шефа на почтительном расстоянии. И наблюдая, как Чубайс рассекал штормовые волны на “табуретке” (это легкий гидроцикл, категорически не пригодный к использованию в сложных погодных условиях), посчитал, что начальству виднее, и если оно рвется в открытое море, так и надо. В это время Анатолий Борисович из последних сил удерживал руль и не мог взять в толк, почему “тренер” не дает команду вернуться в лагерь.
Потом уже, выпив горячего чая и горячего вина, все немного расслабились и стали вспоминать, как участница экспедиции Катя Сиротенко уверенно повторяла: с Чубайсом ничего не может случиться, потому что он “живее всех живых”.
