Вилле Хаапасало признался, почему ему неуютно в Москве
Вилле Хаапасало хотел учиться на актера в Англии, но передумал и приехал в Питер. А затем, как известно, стал героем “Особенностей национальной охоты” и “Рыбалки”. Вилле считает себя наполовину русским, наполовину финном, он обожает русскую классику и мечтает сыграть Раскольникова. А недавно вся страна наблюдала, как он в паре с олимпийской чемпионкой Татьяной Навкой выступал в проекте “Ледниковый период”, каждый раз превозмогая боль в колене.
В Питер — по совету знакомого
— На самом деле я не ожидал, что так сильно испорчу здоровье на этом шоу. Почти сразу сломал мениск и катался на уколах. Но я ни об одном поступке в своей жизни еще не жалел. К тому же на проекте мы были семьей. Все помогали друг другу, жалели друг друга — ведь не только я один катался с травмой. Хотя, знай, во что выльется это участие на ТВ, послал бы всех к черту. Обещали-то золотые горы. “У нас все так легко...” — расхваливали мне тогда ледниковое телешоу.
— И вы поверили?
— Я оптимист: всегда жду самого лучшего.
— Это вас так родители воспитали?
— Думаю, жизнь. Я всегда сам принимаю решения. В Финляндии после 18 лет дети обычно уходят из родительского дома. И я поступил так же. После этого ни разу не попросил у родителей денег. Да они и не предлагали. Так что самостоятельность у нас в крови. Вот, например, взял и по собственной воле поехал в Ленинград поступать в театральный, хотя планировал учиться в Англии.
— И почему же вы выбрали Питер? Говорят, в Англии лучший в мире театр...
— Не знаю. Я уже шел за билетами на самолет, улетающий на туманный Альбион, и вдруг встретил знакомого, который посоветовал поехать в Советский Союз, в Ленинград, сказал, что это ближе, чем Англия. У меня не было визы, но, на удивление, ее очень быстро дали. Я тогда ничего не знал о вашей стране, разве что в 13 лет посмотрел кино, где 300 коммунистов косили сено...
— И вы сразу поступили, не зная русского языка?
— Да, я поступил на курс Глеба Фильштинского, моими однокурсниками были Хабенский, Пореченков, Трухин, Шикунов...
— Как вам жилось в Петербурге?
— По-разному. На первом курсе все очень помогали, иначе не выжил бы. Я взял кредит в Финляндии. Сначала обитал в общежитии, потом снял квартиру, но, узнав, что я иностранец, хозяева подняли цену.
— А правда, что вас девять раз грабили?
— Да. И грабили, и били. Помню, один раз в 92-м году я опаздывал на метро, бежал, чтобы успеть на последний поезд. А у метро — толпа подростков, они отобрали у меня три рубля и проездной билет. А я говорю: “У меня день рождения. Вы, наоборот, должны мне подарок!”. Тогда они достали ножи, и я заплакал. Все кончилось тем, что парни посадили меня в такси... Но вообще-то было несладко: я несколько раз даже стоял с вещами на вокзале, чтобы уехать обратно. Остановила финская гордость: что же я, не выдержал?
“Бесит, что вы не цените природу!”
— Да уж, непросто. Мне кажется, я никогда не привыкну к Москве. Здесь неуютно. Но все равно придется жить, поскольку, как известно, все деньги в Москве. Я не понимаю столицу. Появись возможность работать в Питере, ухал бы не думая. Москва для меня за гранью. Я в ней теряюсь — не знаю куда идти, где что находится. Если оказываюсь в метро, то путаюсь там.
— У вас же сегодня в Финляндии своя кинокомпания...
— Да, и рекламное агентство, поскольку кинокомпания нерентабельна. Сейчас мы снимаем четвертый фильм… В Финляндии в отличие от России кино очень социальное, оно должно поднимать проблемы сегодняшнего дня. В России не снимают про то, например, что пенсионеры живут плохо, у вас хоть и гласность, и демократия, но о проблемах не говорят. Все боятся кого-то. В Финляндии же можно снимать все — у нас нет запретных тем.
— Что бы вы посоветовали россиянам позаимствовать у финнов?
— Пунктуальность. Финны очень пунктуальные. Если финн что-то обещает, это будет сделано. Если я говорю своей съемочной группе, что съемки начнутся в 11, значит, так тому и быть. И если в пять минут двенадцатого не идет мотор, значит, что-то случилось из ряда вон выходящее. В этом смысле меня бесит, что в России договоренность часто ничего не значит.
— Что еще вас раздражает в России?
— Терпеть не могу, когда опаздывают. Не нравятся российские водители — отобрал бы права у 80 процентов из них. Безумно угнетает отношение русских людей к природе — в России не ценят природу. Я не могу смотреть на то, как после пикника оставляют бутылки, бумажные тарелки и прочие отходы праздника. Неужели сложно собрать и отвезти мусор до какого-нибудь контейнера? Лес для меня святое место. Так, как в лесу, я нигде не отдыхаю. Когда плохо, беру в рюкзак пять бутылок водки и еду в чащу, напиваюсь там, кидаю камни, бью кулаками о деревья. В общем, сбрасываю отрицательную энергию. Лес — крепкий, он выдержит все.
— И как часто вы совершаете такую процедуру?
— Раза два в месяц. Только в лесу я могу быть самим собой.
— А заблудиться не боитесь?
— Нет. Я там себя чувствую как рыба в воде. Я ведь все свое детство проводил на природе.
— Грибы-ягоды собираете?
— Грибы плохо знаю. У нас почему-то их не особо ели. А ягоды собираю.
— Какие у вас еще пристрастия?
— Раньше был спорт — плавание, тренажеры. Сейчас ленюсь немного. Но рубить дрова — тот же спорт.
— В Москве дрова особо не порубишь…
— А в Москве я только работаю — каждый день с утра до ночи. Иногда общаюсь с друзьями.
Раскольников в гостях у Хаапасало
— Я с этим не согласен. Хотя, конечно, у каждого человека близких людей не больше десяти. У меня есть друзья и в Финляндии, и в России. Но настоящих немного. Я вообще закрытый человек. Со мной очень сложно познакомиться.
Как у любого нормального финна, у меня есть дистанция, которую держу с незнакомыми людьми — метра полтора. Я необщительный. Когда появляется свободное время, люблю посидеть в своей компании, где можно просто помолчать: хочешь говорить — говори, не хочешь — никто от тебя ничего не ждет. Нет такого, чтобы к тебе приставали: “Скажи что-то, а то грустно и скучно”. А вообще самый верный друг себе — это я. Раньше шел на контакт охотнее, а сейчас предпочитаю общению с людьми чтение книг.
— И что вы любите читать?
— Есть какое-то количество книг, которые я перечитываю каждый год. В основном это классика. Очень люблю Достоевского, особенно “Преступление и наказание”. Достоевский мне ближе, чем Чехов. Чехов для меня слишком тонок. А я не тонкий человек. Я люблю сильные яркие эмоции. А у Чехова они другие, более скрытые.
— Достоевский для вас не слишком мрачен?
— Он, безусловно, писал о тяжелых проблемах, у него довольно сложные рассуждения. Он не из легких писателей, но не мрачный.
— Федор Михайлович был очень азартным человеком. А как у вас с азартными играми?
— Раньше играл в казино. Это тоже был способ расслабиться. Всегда брал столько денег, сколько мог проиграть. Но потом понял, что появляется азарт и что уже трудно остановиться. Так что это не мое.
— Вы бы хотели встретиться с Достоевским?
— Я, естественно, читал его биографию. Но для меня он все сказал в своих книгах. Я же не пойду к актеру или режиссеру после спектакля с просьбой объяснить, в чем там было дело. Мне все сказали со сцены. И если что-то не понял, это моя вина.
— Сами не пишете?
— Нет. Я пока не дорос до этого. Пишу только сценарии для своего фильма. Но пишу не один, с режиссером. Процесс уже длится достаточно долго. Думаю, весной все же запустимся.
“В церкви плачу”
— Старые люди все мудрые.
— Что самое главное она вам привила?
— Ненависть к шведам. Ну это так, полушутка. Вообще какой я сейчас стал — в этом заслуга всех моих родных: и бабушки, и дедушки, и родителей — все пошло в общую копилку. А еще она мне всегда говорила: “Нечего сказать — лучше молчи, чем говорить лишь бы что”.
— Есть ли что-то в вашем характере, что мешает вам?
— Лень. Хотя это касается жизни, но не работы. Работать я приучился в институте. И даже когда был без работы, каждое утро выходил из дома в восемь утра. Я считал, что недопустимо валяться в кровати, когда другие люди работают.
— Вы верующий человек?
— Да. Обожаю ходить в церковь, я там плачу. Там ты можешь позволить себе быть слабым, а это очень важно, ведь мы живем в жестком мире, где надо быть сильным. Кстати, Финляндия на втором месте по самоубийствам после Японии. И, думаю, во многом виновата в этом наша основная религия — лютеранство. Это свободная вера, но очень жестокая — в ней не отпускают грехи, и получается, что человек носит грехи в себе и страдает, так как не у кого просить прощения.
— Но у финнов есть еще один храм — это баня.
— Баня — особый разговор.
— Часто ходите в нее?
— В Финляндии практически каждый день. Баня — святое место для финнов. В этом есть определенная этика. В отличие от России баня в Финляндии не является развлечением. Наоборот, баня — весьма тихое место, и самые важные разговоры ведутся именно там.
