Цепь подъемная с крюком на 4 тонны. Стропы стальные в оболочках. Ну и до кучи — цепное устройство с брусьями. Не говоря уже о крутящейся шляпке из шелка с моторчиком на батарейках. Что это? Строительные материалы для утех рублевских жен? Это реквизит Чаплина-младшего, который начал вчера свои выступления на Чехов-фесте спектаклем с нежнейшим названием “До свидания, зонтик!”.
Да, много перевидал Дом Островского (Малый театр), но не такое. Из правой кулисы перед опущенным прозрачным занавесом выползает деревянный поднос (!), украшенный семью позолоченными головами из латекса (!!!). Одна из голов — живая и поет оперным голосом, двигаясь при этом, как каракатица. И вдруг занавес отлетает, и открывается роскошная картина: что-то большое в центре сцены летит и разбрызгивает свет. Только присмотревшись и очнувшись от удара красивой картинки, понимаешь, что это — корабельные канаты, схваченные в узел наверху, на скорости вращаются и создают эффект солнечного света. Аплодисменты — в данном случае художнику.
И тут проявляется он — Джеймс Тьере, он же Чаплин, внук великого Чарли. Он босой, в мятых брюках цвета мокрого песка, пиджаке — в общем, какой-то странный, перепуганный. Лицом к залу, раскинул руки, открывает рот и кричит… скрипкой. Как? А так — глаза как будто что-то ищут, рот беззвучно артикулирует слова, а слышно скрипку. Сердце у него начнет пульсировать в левой половине груди, а потом упадет в ноги, в область коленной чашечки, он повернется — и зал грохнет, потому что сердечные удары переместятся в область филейных частей.
У этого парня из рода Чаплиных своя история. Джеймс учился на музыканта, артиста театрального и циркового, мима. Поэтому все свое умение он вынес на сцену, смешав, перепутав, увязав таланты с помощью страшных строительных лебедок, цепей и корабельных канатов. Сам он невероятно пластичен среди своей интернациональной команды. При Джеймсе работают один швед, шведка же, но живущая в ЮАР, две японки, одна из которых училась у русской балерины и производит впечатление девочки без костей. Она облепает тело Джеймса своим, точно пластилин или расплавленный воск, взлетает на канатах под колосники и болтается там, как флаг корабля. Корабль этот отправил в плавание Джеймс Тьере — человек с огромной фантазией, но очень тревожной и беспокойной.
Во всяком случае, его “До свидания, зонтик!” похож на немое кино дедушки, хотя он терпеть не может отсылок к творчеству знаменитого предка. С той разницей, что фильмы Чаплина-старшего — это грустные, конкретные истории про бедного смешного человека. А у его внука (и тут я задумалась, как и многие) — скорее о кричаще-смеющемся внутреннем мире человека, которого зовут Джеймс Тьере. Когда не поймешь, от чего он корчится — от смеха или от горя. Этот мир переполнен страхами за близких и перед неизбежным, жесткостью, подчеркнутой холодным металлом лебедок, и сельской нежностью, укрепленной снопами из соломы. Местами невыразительными длиннотами, что тормозят действие. Но за одну крутящуюся шляпку из кружева и шелка с моторчиком на батарейках на голове оперной дивы (тоже еще той штучки) можно все плохое забыть. Эта самая шляпка добавляет “Зонтику” такой краски, от которой он улетает.
Очевидно, в космос, так как не все земляне поняли послание Чаплина-младшего.
