— Александр Васильевич, продукты в стране дорожают, а их качество нередко оставляет желать лучшего. Все чаще раздаются призывы отменить наше торговое эмбарго с Западом. Это поможет возродить конкуренцию, о которой в том числе говорил и Владимир Путин?
— На мой взгляд, эмбарго отменять не стоит. Наша страна располагает уникальным потенциалом для решения продовольственных проблем. Развивать конкуренцию следует на внутреннем рынке за счет стимулирования малого бизнеса в сельском хозяйстве, улучшения его доступа на прилавок, создавая альтернативные крупным торговым сетям системы сбыта.
— Что вы имеете в виду, говоря о нашем небывалом потенциале села?
— В России сосредоточено 9% мировых запасов пашни, 2,6% пастбищ, около 9% производства минеральных удобрений, 20% пресной воды… И только 2% мирового населения. Мы в состоянии кормить не только себя, но и другие страны. На мировом продовольственном и биотопливном рынке Россия может выступать таким же крупным игроком, как на рынке нефти и газа. Главная задача — наладить эффективное использование этого потенциала.
— Что же мешает? Многие эксперты полагают, что в сельхозпроизводстве власть делает акцент на крупных агрохолдингах. Им и субсидии, и отеческая забота государства. Каково ваше мнение?
— Соглашусь, правительство в приоритетном порядке продолжает поддерживать крупные предприятия. Доля их субсидий в прибыли в 2020 году составила 22,3%, в то время как крестьянских (фермерских) хозяйств и индивидуальных предпринимателей — 5,7%, т.е. в 4 раза ниже.
В период, когда требовалось наполнить рынок отечественным продовольствием, — вы знаете, что явилось толчком в 2014 году, — такая политика была логична. Легче собрать в кулак главные силы и ставить перед ними задачи. Однако сейчас эта задача в основном решена. Мы даже перешли к экспортоориентированному сельскому хозяйству.
— Цифры назовете?
— А почему нет? В «Доктрине продовольственной безопасности» пороговые значения самообеспечения страны зерном в 2020 году составили 167% при плане 95%. Идем дальше: маслом растительным, соответственно, 196% против 90%, сахаром — 100% и 90%, мясом и мясопродуктами 99,4% и 85%. Как видите, прогресс налицо.
Однако по картофелю эти показатели проваливаются — 89,2% вместо 95% запланированных, по овощам и бахчевым 87,1% против 90%, по фруктам и ягодам 41,2% и 60%. Также не достигнуты пороговые значения по молоку и молокопродуктам — 84,1% вместо ожидаемых 90%.
В целом, благодаря политике импортозамещения, выравнивается баланс внешней торговли. В 2015 году импорт сельскохозяйственного сырья и продовольствия превышал наш экспорт на 10,4 млрд долларов. А уже через пять лет, в 2020 году, впервые за всю постсоветскую историю, отечественный экспорт превысил импорт почти на миллиард долларов.
— Извините, но здесь важна еще и доступность продовольствия для населения. А оно, как известно, не всем по карману, цены кусаются…
— Здесь гордиться нечем, после объявленного эмбарго в семейном бюджете россиян расходы на питание увеличились с 33,9% в 2014 году до 37,3% в 2015 году. Потом они несколько снизились, однако в пандемию вновь увеличились до 37,0% в 2020 году.
Это очень высокий показатель: в богатых странах питание занимает около 12–15 % семейного бюджета.
— Так что насчет производства? Как я понял, агрохолдинги со своей исторической миссией в основном справились?
— И да, и нет… Рынок наполнен, дефицита продовольствия нет. Но цены, как вы говорите, зашкаливают. Остается неудовлетворенным спрос на качественное (в т.ч. органическое) продовольствие. Качественная пища — залог нашего здоровья. Ее значение было важно всегда, а в период пандемии, когда важно укрепить иммунитет, особенно. Чтобы решить эти непростые задачи, следует всячески развивать конкуренцию на внутреннем рынке, но не за счет импорта (извините за повтор, но это важно), а путем развития малого и среднего бизнеса, сельскохозяйственной кооперации.
Новым направлением аграрной политики должно стать стимулирование так называемого контрактного сельского хозяйства. Когда крупное предприятие — рыночный интегратор (агрофирма, агрохолдинг, перерабатывающее предприятие, крупная сельскохозяйственная организация) — передает часть своего производственного цикла мелким производителям. Поставляя им производственные ресурсы, перерабатывая и реализуя продукцию. Создается не только система гарантированного сбыта для малого предпринимательства, но и обеспечивается их доступ к современной инфраструктуре, хранению.
— А можно ли говорить об импортозамещении, если основа производства — семенной фонд — в основном формируется за счет импортных материалов? В конце минувшего года Валентина Матвиенко грозно спросила аграриев: «Перестанут поставлять семена картофеля — чем будем людей кормить?»
— По «Доктрине продовольственной безопасности», доля семян отечественной селекции должна быть не менее 75%. Сейчас этот показатель 62,7%, но это «средняя температура по больнице». Так, удельный вес отечественных семян в зерновых культурах 90%, кукурузы — 46%, в овощах 43%. А по сое, яровому рапсу и подсолнечнику, соответственно, — 42, 32 и 26 процентов.
Есть над чем работать.
После критики Валентины Ивановны и ее обещания поставить вопрос «на особый контроль» в отрасли, что называется, зашевелились. Семеноводство — ключевая задача, ее можно решить только на принципах частно-государственного партнерства, создавая преференции этому бизнесу. Имею в виду выделение инвестиционных кредитов, помощь в маркетинге, стимулирование закупок их семян.
— Некоторые эксперты предлагают семеноводству идти по пути отечественного автопрома, заниматься локализацией производства. Если иностранная компания выращивает свои семена на территории России, необходимо стимулировать их деятельность.
— Автопромовский подход, «отверточная сборка» в семеноводстве не годится. Речь идет о продовольственной безопасности страны, а это стратегическая задача. Когда вы можете влиять на продовольственный рынок, вы можете влиять на всю политику страны.
Нам лучше стимулировать не западное семеноводство, а российское.
— По данным ООН, наши крестьяне бегут в город. В деревнях кто-нибудь останется или надежда на роботов?
— В принципе, сокращение занятости в этой сфере в какой-то степени закономерно — с 13,7% в 1990 году до 6,0% в 2020-м. Более чем в 2 раза. Как говорится, железный конь пришел на смену крестьянской лошадке.
Вместе с тем альтернативные рабочие места в сельской экономике не были созданы. Это питает безработицу, массовую миграцию в города, что создает риски для продовольственной безопасности России, утраты сельского образа жизни и культуры — корневого элемента национальной идентичности.
Выходом является диверсификация сельской экономики за счет расширения несельскохозяйственной занятости, развития социальной и инженерной инфраструктуры.
— Сколько сегодня в России деревень?
— Эти данные Росстата публиковались по результатам Всероссийской переписи населения 2010 года. Тогда их было 153 124, однако из них в 19 416 на дату переписи никто не проживал.
С другой стороны, мы знаем, что в стране 72,3 тыс. некоммерческих товариществ — садоводческих, огороднических, дачных. Это больше половины от численности сельских населенных пунктов…
— Звучат призывы считать такие объединения деревнями и, соответственно, нагружать их производственными заданиями…
— Горожане за счет собственных инвестиций практически создали другую деревню, расположенную по соседству с традиционной. Но было бы утопией рассматривать подобные поселения как форму аграрного производства. Опять же сошлюсь на результаты Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2016 года.
В пользовании садоводов, огородников и дачников было всего 719 тыс. га сельскохозяйственных угодий — это 0,43% от общей площади. Хотя в посевах некоторых овощных и садовых культур их доля заметна: 20% чеснока, 15% кабачков, 11% лука, 39% клубники, 34% вишни…
Но прежде всего они выполняют рекреационные функции, делают нашу жизнь краше. В пандемийное время жители крупных городов массово спасались на дачах. Соцопросы показывают, что спрос на загородное проживание сохранится и после коронакризиса, государству следует всерьез подумать о развитии таких поселений.
Скажем, сейчас СНТ регулируются законом о некоммерческих товариществах, а по сути нужен закон об особых населенных пунктах в сельской местности.
Сегодня садоводы живут сами по себе, региональные власти им не помогают — у них нет средств на поддержание традиционных-то деревень, что уж говорить про дачников.
Хотя поддержка со стороны крупных агломераций принесла бы большой эффект. Хороший опыт есть в Санкт-Петербурге. Там подсчитали, какую пользу получает город в весенне-летний период, когда жители уезжают на дачи, снижается нагрузка на инфраструктуру, транспорт, прочее. В Северной столице есть программа развития таких поселений. В прошлом году из городского бюджета истрачено 451 млн рублей, из них 140 млн рублей на инженерную и социальную инфраструктуру, 300 млн рублей — на поддержку многодетных владельцев СНТ.
— Однако государство не случайно вспомнило про ЛПХ как мощный резерв в конкуренции с агрохолдингами. Уже в нынешнем году обещает осыпать их субсидиями на развитие. Согласитесь, это может стать хорошим источником заработка, пополнения доходов.
— Государство всегда вспоминает о личных подсобных хозяйствах в трудное время. Но надо, чтобы их поддержка была постоянной и дифференцированной по отношению к разным группам хозяйств. Подавляющее большинство ЛПХ ведут производство с целью продовольственного обеспечения семей, и только небольшие излишки поставляют на рынок. Им необходима помощь в обеспечении качественными семенами, саженцами, племенным скотом и птицей, предоставление мест на рынках для реализации продукции.
Но существует группа высокотоварных ЛПХ, владельцы которых рассматривают свое хозяйство как источник постоянных денежных доходов. По данным Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2016 года, таких в стране 2 млн 334 тыс. (в то время как фермерских хозяйств на тот момент было 174,8 тыс. — в 13 раз меньше). Они нуждаются в краткосрочных и инвестиционных кредитах, дополнительных земельных участках, содействии в создании снабженческих, перерабатывающих и сбытовых кооперативов, льготном социальном страховании. Чтобы комплексно решить проблемы этих хозяйств, необходимо принятие специального закона «О семейном крестьянском хозяйстве» и программы по развитию этих хозяйств.
— Как можно оценить результаты сельской ипотеки? Сколько процентов от всего аграрного бюджета отчисляется на деревенский быт, его улучшение?
— На мой взгляд, она требует существенного улучшения. Во-первых, даже с учетом льготного процента в ряде регионов России она недоступна крестьянам. Во-вторых, ею могут воспользоваться жители малых городов. По оценкам Счетной палаты РФ, на 1 октября 2020 года 45,8% получателей сельской ипотеки постоянно не проживают на селе, являются городскими жителями. Тогда как доля заемщиков в сфере АПК и социальной сфере составила лишь 4,4% и 12%.
— Но почему так происходит?
— Кто бы знал. Средства на поддержку сельской ипотеки выделяются госпрограммой комплексного развития сельских территорий. Малые города к таким территориям не относятся. Кроме того, для их жителей есть национальный проект «Жилье и городская среда», в рамках которого можно было предусмотреть льготные ипотечные кредиты.
Что касается улучшения деревенского быта, то в 2021 году выделено 40,9 млрд руб., меньше 13% расходов госпрограмм на селе. В Евросоюзе на эти цели тратится около 20% аграрного бюджета. Правда, у нас на сельские территории предусмотрены средства еще по линии Минпросвещения, Минздрава, Минкультуры и других ведомств. Однако сколько конкретно выделяется, остается неизвестным, в бюджетах этих ведомств сельская строчка не выделена.
Беспокоит и другое обстоятельство: в последнее время приоритет в региональном развитии страны отдается крупным городским агломерациям. Стратегией пространственного развития РФ на период до 2025 года предусмотрена разработка не менее 20 долгосрочных планов социально-экономического развития крупных городских агломераций.
По нашему мнению, упомянутая стратегия требует корректировки. Необходим специальный национальный проект по развитию российского села. Сердцевиной проекта должна стать диверсификация сельской экономики, повышение занятости и доходов крестьян. По этому показателю село уступает городу на 31,7%, а по совокупным доходам на 28,8% — чуть меньше, но лишь за счет натуральных поступлений от огорода или личного подсобного хозяйства.
