— Любой нравственный кодекс, возникший в контексте христианской культуры — а даже русский коммунизм возник в контексте христианской культуры, — отражает евангельские нравственные максимы, — сказал Чаплин. Нет ничего удивительного в том, что любые этические построения, которые родились в контексте русской культуры — даже в каком-то смысле русский атеизм! — неотделимы от христианского нравственного идеала. Не случайно те атеисты, с которыми я встречался в советское время и встречаюсь сейчас, в душе не могут расстаться с христианскими нравственными правилами. И в этом отличие русского атеизма и русского коммунизма от тех западных умопостроений, которые тотально отрицают идею неоспоримых нравственных норм.
Значит ли это, что нет разницы, во что верить — в «Моральный кодекс» или в Нагорную проповедь? А вот и нет. «Впрочем, обезбоженная мораль, связанная с идеями мировой коммунистической революции, не случайно оказалась несостоятельной, — говорит отец Всеволод. — Потому что любая мораль, лишенная абсолюта, Бога, в конце концов приходит к нравственному релятивизму, относительности и изменчивости нравственных принципов. И значит, опровергает сама себя. А христианин верит в то, что нравственные принципы неизменны, потому что неизменен давший их Бог».
