Заковыристое словечко — “экзерциргауз”. С ходу, пожалуй, не всякий выговорит. Вот и нашим прапрадедушкам сей немецкий термин пришелся явно не по душе. А потому огромное здание, возведенное в самом центре Москвы, они быстренько переименовали на французский манер и стали называть его “манеж”.
Это чудо архитектуры строили для проведения военных парадов. В честь пятой годовщины победы русской армии над Наполеоном император Александр I повелел соорудить в Первопрестольной “экзерциргауз такой обширности, чтобы в нем целый комплектный баталион мог свободно маршировать”. Его величество задал весьма сложную задачу: подобных сооружений даже в Западной Европе тогда не существовало. Однако воля государева была исполнена — всего за семь месяцев прямо напротив Кремля возвели огромный корпус длиной 174 и шириной 45 метров, внутреннее пространство которого не имело ни единой промежуточной опоры!
Биография одного из самых известных зданий Москвы хранит немало загадок и сюрпризов. Даже с именами авторов смелого архитектурного проекта еще не все до конца ясно. Специалисты уже исключили из этого почетного списка Осипа Бове, о котором писалось раньше во всех путеводителях (выяснилось, что прославленный зодчий участвовал лишь в работе над оформлением фасадов Манежа). Главными разработчиками экзерциргауза сейчас принято считать А.Бетанкура и А.Карбонье, хотя... Не так давно эскизы очень похожего здания удалось обнаружить среди архивов О.Монферрана — создателя Исаакиевского собора в Петербурге.
Вакантный фронтон
Глядя на огромную “коробку” Манежа, трудно поверить, что она опирается лишь на примитивный ленточный фундамент — словно самый простенький садовый домишко. Зато стены у Манежа воистину крепостные. Их умудрились возвести за каких-то три месяца (на этот “трудовой фронт” тогда привлекли чуть ли не 800 мастеров-каменщиков, мобилизованных со всех окрестных губерний).
Основные затруднения у создателей Манежа возникли, конечно, с конструкцией крыши огромного зала. Для опорных ферм, которые спроектировал Бетанкур, специальная комиссия долго разыскивала толстые и длинные бревна лиственницы. И все-таки первоначальный вариант перекрытий оказался неудачным. Буквально через несколько недель после первого военного смотра, проведенного в экзерциргаузе 30 ноября 1817 года, новую “крытую арену” уже закрыли для аварийного ремонта: стропила угрожающе прогнулись, а некоторые из них даже треснули. Пришлось продемонстрировать свои конструкторские таланты инженеру Карбонье. Созданные по его чертежам бревенчатые “хитросплетения” оказались гораздо прочнее. Впрочем, и с ними не удалось избежать проблем...
В подобных случаях на Руси принято говорить: пришла беда, откуда не ждали. Вскоре после того, как в 1830 году были смонтированы деревянные потолки, обеспечившие Манежу лучшую акустику, перекрытия — уже “карбоньевские” — опять начали прогибаться. Существует версия, что ситуацию спас один из подрядчиков-строителей, крестьянин Слухов. Он якобы догадался, что все неприятности приключились из-за отсутствия на чердаке Манежа отверстий для вентиляции: воздух в этом закрытом пространстве, нагреваясь от солнечных лучей, расширяется и начинает давить на потолочные перекрытия. Слухов предложил сделать на крыше специальные вентиляционные окошки, которые с тех пор и называются по имени своего изобретателя — слуховыми.
По причине спешки в 1817 году оформление фасадов Манежа полностью выполнить не успели. Позднее все деньги, выделенные на декоративную отделку стен, пришлось потратить на ремонт перекрытий. Так и осталось в итоге огромное здание “недоукрашенным”. Пустые плоскости его фронтонов не давали покоя многим властям предержащим. Например, во времена Сталина существовал проект заполнить эти огромные треугольники барельефами с изображением “вождя всех народов”, при Хрущеве хотели туда “влепить” герб СССР...
Ковбои, пальмы и Лев Толстой
Крупнейший зал Москвы за свою долгую историю как только не использовался! Зимой в нем часто проводили парадные смотры и тренировки кавалерийских войск. А на сохранившемся старом рисунке все огромное пространство внутри экзерциргауза занято... рядами кроватей! Оказывается, московские власти распорядились устроить здесь временное общежитие для иногородних полицейских, откомандированных в Златоглавую для поддержания порядка во время торжеств, устраиваемых в связи с коронацией императора Александра II. В 1831 году в Манеже организовали первое выставочное мероприятие — демонстрацию “натурной модели” чугунного Москворецкого моста. С той поры выставки проводились регулярно — этнографическая, сельскохозяйственная, политехническая, автомобильная...
Просторное помещение, обладающее великолепной акустикой, неоднократно использовалось Русским музыкальным обществом для проведения своих вечеров. В 1868 году, например, состоялись два грандиозных симфонических концерта с участием гастролировавшего в Первопрестольной французского композитора Гектора Берлиоза, который дирижировал здесь оркестром и хором в 500 человек. Довелось Манежу выполнять роль церковного помещения: летом 1894-го при большом стечении горожан здесь отслужили панихиду по только что скончавшемуся государю Александру III.
А в разгар зимних холодов внутреннее пространство экзерциргауза периодически превращалось в роскошный зимний сад с пальмами, цветами, фонтанами и прудами, между которыми фланировала разряженная публика. На излете XIX века Манеж стал одной из первых спортивных арен Москвы. Под его крышей оборудовали поле для новой заграничной игры — лаун-тенниса. Устраивали здесь зимние катания и гонки на только что вошедших в моду велосипедах.
Весной 1895 года среди “педалирующих” в огромном зале “циклистов” появился скромно одетый пожилой человек с белоснежной бородой и попросил смотрителя помочь ему научиться ездить на велосипеде. К своему удивлению и восторгу, служащий Манежа узнал в новом посетителе Льва Толстого. Маститый писатель, которому было тогда уже далеко за шестьдесят, сумел освоить езду на “железном коне” буквально за пару дней. Однако катания его в манеже продолжались недолго — автора “Анны Карениной” замучили своим вниманием почитатели-велосипедисты. Несколько раз Лев Николаевич оказывался буквально на волосок от падения с “велика”, когда на дорожке его затирали любители манежной езды, пытающиеся подрулить как можно ближе к “гению русской литературы”, чтобы получше его рассмотреть или даже завести беседу.
В октябре того же года зал Манежа пригодился для организации весьма необычного состязания: один из лучших московских велосипедистов Михаил Дзевочко соревновался здесь в скорости с техасским ковбоем Джеком Блисдалем. Согласно регламенту гонка продолжалась 4 часа. Техасцу при этом разрешили постоянно менять лошадей (которых у него в запасе было десять).
По закону подлости как раз на исходе последних минут состязания в помещении внезапно “скисло” освещение. Но собравшаяся публика тут же стала зажигать спички, и при свете их мерцающих огоньков все увидели, что “циклист” оказался далеко впереди. Как сообщали газеты, Дзевочко накрутил по импровизированному треку 117 верст (более 100 километров). А знаменитый ковбой-гастролер — хотя и успел за время гонки с помощью своих ассистентов сменить скакунов 148 раз, ловко перепрыгивая на полном скаку с лошади на лошадь, — все же отстал почти на 4,5 километра! Победителю торжественно вручили золотой жетон, инкрустированный бриллиантами (!), а американцу — в качестве утешения — такую же “игрушку”, но подешевле, из серебра.
На каждое Рождество и Новый год в Манеже устраивали специальные развлечения для публики. Особым размахом отличалась программа, подготовленная ровно сто лет назад, к празднованиям в честь прихода ХХ века. Вдоль стен экзерциргауза поставили диорамы, изображающие некоторые примечательные события уходящего столетия. На сцене в центральной части Манежа, освещенной мощными электрическими лампами (настоящее чудо техники по тем временам!), выступали цирковые артисты, певцы... А в разгар новогоднего гулянья многочисленные гости стали свидетелями “шествия великих держав”. По залу проследовала вереница необычных колесниц. Каждая из них воплощала образ одной из крупнейших стран того времени — России, Англии, Америки, Австрии, Франции... Рядом шли статисты, наряженные в соответствующие национальные костюмы и военные мундиры. Зрелище было впечатляющим, но сильно осложнило проведение следующих за этим по программе танцев: пол Манежа оказался испачкан ароматными “визитными карточками”, которые “обронили” десятки лошадей, тащивших колесницы... Пришлось объявить “санитарный перерыв”.
Дело — табак!
На протяжении ста лет к экзерциргаузу была прикомандирована рота солдат, обязанных следить за состоянием его уникальных перекрытий. Они регулярно поднимались на чердак и подкручивали ослабевшие тяги в стропильных фермах. Так продолжалось до 1917-го.
Революционной Москве было уже не до выставок и спортивных развлечений, а потому громадное помещение вскоре приспособили под правительственный гараж. Заботы о деревянных конструкциях потолка новых хозяев Манежа мало беспокоили, а потому никакой роты солдат-смотрителей теперь и в помине не было. Однажды завгар по какой-то надобности забрался на чердак огромного здания и, к великому своему удивлению, обнаружил, что там сплошным толстым слоем лежат мешки с махоркой. Однако это был вовсе не потайной склад курева. Табачные залежи использовались в качестве оригинальной меры предосторожности, придуманной еще строителями экзерциргауза: едкий запах махорки отпугивал жучков-древоточцев, которые иначе могли бы повредить уникальные деревянные перекрытия. Увы, теперь-то о подобной опасности задуматься было некому, а потому уже вскоре после неожиданного открытия, сделанного завгаром, вся махорка перекочевала с чердака в кисеты.
Оставленный без ухода и “биозащиты” потолок начал все больше и больше деформироваться, угрожающе провис... Вдобавок ко всем несчастьям под зданием стали прокладывать тоннели первой линии московского метро, и это вызвало кое-где осадку могучих стен. Чтобы спасти Манеж от возможного разрушения, в 1933 году его укрепили внутри металлическими тягами и подперли прогнувшийся потолок двумя рядами колонн.
Почти четыре десятилетия экзерциргауз был местом отдыха правительственных лимузинов. И неоднократно за это время высказывались предложения снести старое здание. Сперва оно мешало прокладке проспекта, который намечали “пробить” через весь центр к будущему Дворцу Советов, а позднее оказалось помехой на пути проектируемой скоростной автомагистрали “север—юг”. Однако разрушительным планам этим так и не суждено было реализоваться.
К 40-летию Октябрьской революции в столице решили открыть большой выставочный зал и устроить в нем юбилейную всероссийскую художественную выставку. Подходящих по размерам помещений оказалось всего два: бывшие Провиантские склады (прямо напротив станции метро “Парк культуры”) и Манеж. Выбрали в конце концов именно его. Так в середине 1950-х с чудо-зданием произошло очередное превращение.
Для устройства выставочного зала архитектор Жолтовский подготовил было проект надстройки второго этажа экзерциргауза. Но этот замысел сочли уж чересчур дорогостоящим, а потому освобожденный от “членовозов” Манеж лишь слегка подремонтировали.
Надежда и опора
Можно ли вернуть первоначальный “безопорный” вид внутреннему пространству Манежа? Идей на этот счет уже было высказано немало. Однако проблема ликвидации колонн-подпорок оказалась весьма непростой — под стать спасению знаменитой Пизанской башни.
Предлагалось, например, заменить ослабевшие деревянные стропила металлическими конструкциями. Но тогда безвозвратно погибнет отменная акустика огромного помещения. Другой вариант — попытаться отреставрировать бревенчатые фермы, спроектированные два века назад инженером Карбонье. Сделать это чрезвычайно трудно по одной простой причине: бесконечные нарушения экологии привели к тому, что в России теперь невозможно раздобыть высококачественные бревна таких исполинских размеров. Несколько лет назад поступило, правда, предложение от одной австрийской фирмы, которая бралась раздобыть необходимую древесину и провести ремонт перекрытий, однако стоимость подобных услуг заходила за все разумные пределы! Пришлось отказаться.
Сейчас экзерциргауз пребывает “в стадии ожидания”. Как рассказали корреспонденту “МК” в дирекции Манежа, по официальным документам ЦВЗ числится в аварийном состоянии уже на протяжении 20 лет. Но сейчас, похоже, ситуация может сдвинуться с мертвой точки. В самые последние дни ушедшего века на заседании Общественного градостроительного совета была одобрена архитектурная концепция реконструкции уникального здания. Манежу должны возвратить его первоначальный вид и даже увеличить площадь его помещений за счет сооружения подземного этажа. Будет восстановлена полукруглая ротонда внутренней церкви Николая Чудотворца, украшавшая раньше фасад манежа со стороны Александровского сада (от этого “церковного излишества” и следов не осталось после ремонта экзерциргауза в начале 1930-х). Но самое главное — решено наконец избавиться от промежуточных опор в зале. Чудо-фермы, спроектированные инженером Карбонье более 180 лет назад, предполагается отреставрировать, заменив часть поврежденных бревен деревянными клееными брусьями, и открыть для всеобщего обозрения — для этого разберут подвесные потолки... Впрочем, окончательный проект реставрации “главной крыши Москвы” будет подготовлен лишь после того, как специалисты тщательно обследуют старинные перекрытия экзерциргауза и точно выяснят, в каком состоянии они находятся.
