“Володь, скажи, — плюхаюсь на соседнее с героем матча место в автобусе, споро отъезжающем от белградского стадиона “Црвена звезда”, — а в 95-м ты здесь точно такой же гол забил?” — “Нет, что ты! — во всю ширь улыбается Бесчастных. — Тогда Валера Карпин мне так мячик выложил, что оставалось только в пустую “рамку” попасть. А сегодня я, когда бил, даже не представлял толком, где ворота. Видел только мяч — на него и шел...” — “Ну вот, — говорю, — а как раз по пустым-то и промахнулся!” — “Да уж... — вздыхает. — Подвел ребят. Они пахали-пахали — а я одним ударом мог все точки расставить. А так — понервничать пришлось... К тому же, что ни говори, 2:0 — это все-таки уверенная победа. Это уже не 1:0. Да что теперь...”
Слушаю его и думаю: а ведь до матча разве что самые отъявленные оптимисты верили в то, что мы в принципе способны обыграть югославов — четвертьфиналистов Евро-2000, между прочим! — с разницей хотя бы в один мяч. В то, что после классной победы в Белграде над командой одной из самых футбольных стран Европы будем иметь в загашнике тринадцать очков из пятнадцати и как минимум на семьдесят пять процентов обеспечим себе выход в финальную стадию чемпионата мира-2002. Как, впрочем, и в то, что “золотой” мяч забьет именно Бесчастных, который практически с самого начала года остался без игровой практики: “Расинг” не заявил нападающего сборной России на второй круг чемпионата Испании. И уйти-то Володя никуда не может — контракт с клубом держит в Сантандере до конца июля.
И все же факт остается фактом: именно безработный, по сути, Бесчастных принес сборной очередных три очка. Очередных — потому что в сентябре в Швейцарии было практически то же самое. Те же семь десятков минут обоюдоострой игры со взаимными шансами. Тот же навес справа — только тогда по этому флангу барражировал Карпин, с трудом зачерпнувший уходивший мяч практически у самой лицевой линии. И тот же удар головой Бесчастных...
— Самое интересное, — вспоминает Володя, — что и дальше в Швейцарии то же самое было. В том смысле, что верный шанс не использовал. Только там я вышел один на один — и не смог вратаря обвести. А тут вот как все получилось. Сначала меня пытались сбить. И теоретически я мог бы, конечно, упасть — но ведь это было еще до штрафной. Ну даже если б дали их защитнику красную карточку — все равно ж это не гол... Поэтому решил идти до конца. Увы, позиция для удара оказалась не самой удобной. Но все равно я обязан был оттуда забивать!
Ну да, теперь, конечно, можно вспоминать и этот момент, и два промаха Егора Титова в первом тайме, и другие нереализованные шансы. Но не с горечью — так, с легкой досадой...
— Знаете, что мне не понравилось? — признался Романцев. — Когда мы повели в счете, нельзя было даже пытаться играть на удержание. Ну не умеем мы, не получается это у нас. В такой ситуации ведь можно было и три, и четыре, и пять забивать!
...Что ж, может, и забили бы — если бы впереди играл Саша Мостовой. Но он в этот вечер больше оборонялся — так нужно было команде. И как оборонялся — недаром главный тренер после игры назовет его лучшим в нашей сборной. Подчеркнув при этом: “Кстати, считаю, что штрафные Саша исполняет опаснее и нацеленнее, чем югослав Михайлович”.
Синиша Михайлович, впрочем, в этой игре был мало похож на того, каким его помним по матчам Лиги чемпионов. Правда, пару раз мощно и прицельно, как водится, пробил издали. Но Руслан Нигматуллин не дрогнул.
— Вот так он и за “Лацио” мне не забил в Кубке кубков, и сейчас тоже. Готовился ли я к его ударам специально? — переспросил меня наш вратарь. — Нет. Смысла не вижу. У него же каждый раз мяч по-разному летит...
К слову, и в организации Михайлович не преуспел: а уж как мы боялись его пасов через все поле!
— Я и Федькова в первом тайме, — рассказал Романцев, — и Бесчастных во втором попросил, чтобы “висели” у него на левой ноге. Для нас важно было, чтобы именно Михайлович не мог начинать атаки. Пусть другие начинают — они-то не умеют...
А еще до матча мы, болельщики, боялись, что юги задавят наших своим авторитетом: все же такого обилия “звезд” в нашей команде нет. Впрочем, может, оно и к лучшему — не позавидуешь тренеру югославов Джоричу, у которого все они обидчивые до ужаса. Вот, скажем, Предрага Миятовича не поставили в основной состав — так он развернулся и уехал со стадиона восвояси.
Зато у нас — команда. Настоящая. “Лишний раз убедился в этом, — откровенничал Романцев, — когда травмировавшийся на тренировке Дроздов (защитнику “Локомотива” за день до игры рассекли голову. — А.Л.) буквально рвался в бой. Я ему говорю: “Ты же головой не сможешь играть!” — “Смогу!” — отвечает. Ну как после этого я человека не выпущу?!
Дроздов вышел — и бился свои 45 минут, пока не дернул мышцу, с решимостью гладиатора. Но разве с меньшей остервенелостью сражался Саша Мостовой, вышедший на непривычную позицию опорного полузащитника? Или либеро Игорь Чугайнов? Или автор голевой передачи Ролан Гусев, которому еще в первом тайме все тот же Михайлович угодил в голеностоп?
— А потом еще и Крстаич добавил, — признался Ролан. — Но я перетерпел, разбегался. И только когда стало совсем невмоготу, попросил замену...
...И еще теперь я вспоминаю, как на прощание, вылезая из автобуса (наши “испанцы” плюс “португалец” Аленичев в Москву не улетали — оставались в Белграде), Володя Бесчастных сказал мне:
— Смотри, без Карпина, без Смертина, без Никифорова — и выиграли. Значит, действительно у нас есть команда!
И как мы стояли с Романцевым у выхода из раздевалки нашей сборной, курили, и я сказал ему:
— Олег Иваныч, похоже, что Бог ни делает — все к лучшему.
— Теперь и я так думаю... — рассмеялся Романцев. — Честно говоря, я вообще люблю такие матчи. Чтобы было сложно. Чтобы все было против тебя. Чтобы бросить на победу все силы...
