Откуда берутся шахидки? Наши спецслужбы могут назвать по крайней мере один точный адрес: в горах на юго-востоке Веденского района Чечни успешно функционирует “школа смертниц”, выпускницы которой устраивают кровавые фейерверки по всей стране. Теракты в Москве, Ессентуках, Кисловодске — их рук дело.
Недавно в ходе удачной операции спецслужбам удалось отловить двух “школьниц”. Они рассказали, что на базе одновременно обучается около 30 “сестер” в возрасте от 13 до 25 лет. “Идейных” учениц — из числа вдов погибших боевиков — немного. В основном туда попадают не по своей воле, а особо ценятся девушки славянской внешности. “Их завлекают обманом или похищают, а оттуда уже не вырваться”, — сказали несостоявшиеся шахидки.
От этой информации легко отмахнуться — ну сколько можно пугать народ безымянными шахидками? Если бы не одно “но”...
Будущих смертниц агенты боевиков высматривают... на столичных улицах. А это значит, что русоволосой шахидкой может стать любая московская девочка, чья-то дочь, сестра, невеста.
В редакцию “МК” обратился Андрей Варфоломеев, коренной москвич, отставной военный, который рассказал нам свою чудовищную историю.
“Из моей 15-летней дочери готовят шахидку, — твердил мужчина. — Они увезли Вику. Куда точно — не знаю, предположительно, на Северный Кавказ...”
Cначала все казалось почти бредом: обманули, украли, везут на юг... Прямо какая-то кавказская пленница! Диагноз навскидку: психоз на почве участившихся терактов с участием шахидок-смертниц.
Но Андрей Владимирович Варфоломеев сразу расставил все точки над “i”. Он достал из портфеля две фотографии. На одном снимке, полугодовой давности, — обычная девочка-подросток в окружении родни, мило улыбается. На другом, совсем свежем, — ну вылитая шахидка! Неужели та же самая девочка?
— Она исчезла 1 апреля, — опускает голову Андрей Владимирович. — Ни записки, ни звонка. В ее комнате мы потом нашли учебник арабского языка и записную книжку со странными пометками...
Красивым полудетским еще почерком на клетчатой страничке тщательно выведено: “Халима, Захира, Уарда...”. Всего с десяток арабских женских имен. Возле некоторых есть перевод — что обозначает имя: “Салима — полная здоровья, Афрах — счастливая, Фаиза — победительница...” Напротив каждого имени — Викина подпись.
— Как будто подбирала, к какому из этих имен подходит ее подпись, — прикидывает Андрей Владимирович. — Первое, что приходит в голову, — она готовилась принять мусульманство...
Комната Вики словно нежилая. На диване забавные игрушки, но их сиротливый вид только усиливает ощущение беды. В письменном столе — брошенные тетрадки, учебники, книги...
Вика училась в специализированном лингвистическом лицее. Впрочем, ее имя из списков 9-го “А” никто не вычеркивал. “Порядочная, честная, отзывчивая, с обостренным чувством справедливости”, — написано в школьной характеристике Вики.
— В аттестате у нее — сплошные “пятерки”. Она в совершенстве владеет английским и немецким языками. Хорошо знает латинский. С таким багажом знаний у нее могло быть блестящее будущее, — сокрушается отец. — Мы собирались отправить ее на стажировку в Париж. Нарадоваться не могли, какая она трудолюбивая, усидчивая, умная... Как же она могла все разом перечеркнуть?
Не разом. Двойной жизнью Вика начала жить год назад, когда познакомилась с Эмилем, 38-летним азербайджанцем. Как рассказывала матери сама Вика, знакомство состоялось через Интернет. Неизвестно, чем завлек девочку кавказец (уж точно не тем, что уже женат и имеет двух детей), но Вика влюбилась. По-настоящему. Впервые в жизни. Это заметили все: мама, отец и бабушка. Поведение Вики резко изменилось. Нет, не по отношению к родным: она по-прежнему была приветлива и послушна, домой возвращалась рано, из лицея приносила “четверки” и “пятерки”.
И все же перемены были существенными. И в поведении — она стала более замкнутой и скрытной, и — что особенно бросалось в глаза — в одежде.
Казалось бы, лето на дворе — а она ходила в бесформенных балахонах, максимально скрывающих тело. Отказалась от мяса и колбасы. Перекрасила волосы в темный цвет. А осенью попросила купить ей черное пальто до пят и палантин, который она на мусульманский манер закручивала на голове.
— Конечно, мы все обратили внимание на эти странности, — пожимает плечами отец, — но считали, что это просто влияние ее нового друга. Первая любовь — там все очень тонко. Я старался не лезть в ее дела, доверительные отношения у нее были с матерью. Я только говорил Наташе (жене), чтобы она как-то повлияла на Вику.
Осенью прошлого года мама категорически потребовала от дочери порвать отношения с Эмилем. Вика не стала перечить, пообещала: больше ни-ни. И даже уверила родителей, что познакомилась с хорошим мальчиком, студентом журфака МГУ Антоном. Для убедительности она много про него рассказывала: как он живет один в собственной квартире в Раменском, как ездит в Чехию к отцу, как подвозит иногда ее в темно-синем “Рено”...
Но одновременно дневник Вики — обычный девчоночий — с завидным постоянством пополнялся записями типа: “Эмиль, любовь моя!” Кстати, самого Эмиля никто из домочадцев никогда не видел. Но, судя по всему, в квартире Варфоломеевых он бывал.
— Примерно с апреля прошлого года нам стали приходить счета за междугородные разговоры — с Казахстаном, Азербайджаном, Башкирией, Краснодарским краем, — Андрей Владимирович разворачивает длинную “простыню”-распечатку. — И время разговоров указано дневное, когда ни меня, ни жены, ни бабушки, которая тоже работает, не бывает дома. Можно предположить, что Вика приводила своего знакомого к нам домой, и он отсюда звонил. Конечно, мы все были в напряжении от такой ситуации. И, может быть, вели себя не очень корректно, но это было необходимо. Я как-то обыскал вещи Вики и вот, смотрите, что нашел. Это было запаяно в полиэтилене...
Сложенная до микроскопических размеров — по типу шпаргалки — бумажка, которую показывает отец Вики, оказалась... Кораном на арабском языке.
Первая беда пришла в семью Варфоломеевых 8 марта нынешнего года. Умерла мама Вики — от рака. Это был настоящий удар — ведь Наталье Варфоломеевой было всего 44 года.
У гроба, в котором лежала красивая молодая женщина, плакали все. Кроме... ее единственной дочери.
— Вика странно себя вела, — вспоминает Андрей Владимирович, — не проронила ни слезинки. И такая холодность во взгляде! Я обратил на это внимание, но анализировать тогда ничего не мог...
Вике, как ни кощунственно это звучит, смерть матери оказалась только на руку: все внимание отец и бабушка переключили на посмертные хлопоты. А девочка тем временем спокойно и планомерно готовилась к новой жизни. Об этом никто не знал. Даже ее лучшая подруга Валя.
Вика умела хранить свои тайны. У нее появилась сберкнижка с некоей суммой на счету, в лицее она попросила (якобы от имени родителей) выдать ей копии личной карты обучающегося и медкнижку.
А 1 апреля она исчезла. За две недели до “сороковин” матери, и за 10 дней до своего 15-летия.
— Вместе с уходом Вики пропали две шубы жены, — вздыхает Андрей Владимирович, — кожаный пиджак Наташи, черное платье и золотые украшения. А ведь по православным обычаям вещи умершего какое-то время нельзя выносить из дома... Они же вместе ходили в церковь, читали молитвы...
Православные обряды Вика, как выяснилось позже, ловко совмещала с мусульманскими традициями — девочка регулярно посещала мечеть у метро “Проспект Мира”. Но об этом ее отец узнал слишком поздно...
То, что случилось 1 апреля, Андрей Владимирович восстановил по минутам. Сам он накануне отправился в служебную командировку в Воронеж (он возглавляет научную информационно-аналитическую лабораторию).
Так вот, по его данным, Вика вышла из дома примерно в 7.30. Она должна была отправиться в лицей, но на самом деле только сделала вид, что ушла. Спрятавшись где-то неподалеку, она ждала, пока квартиру покинет бабушка. Та ушла на работу примерно в 10.30. После этого Вика, предположительно в сопровождении Эмиля, снова зашла в квартиру, собрала вещи и около 13.00 ушла из дома. Навсегда.
Бабушка вернулась в 17.00. Она заметила, что внучка днем приходила домой, но лишь удивилась, да и только. Но с наступлением темноты Галина Григорьевна разволновалась не на шутку: Вика никогда не задерживалась допоздна или по крайней мере звонила. А тут — никаких вестей.
— Господи, я даже не знала, кому позвонить, куда кинуться, — Галина Григорьевна, мужественная на вид женщина, не в силах сдержать слез. — Горе-то какое! Так и просидела всю ночь у окна. Как прошел следующий день — даже не помню, все было словно в тумане...
Отец Вики узнал о пропаже дочери только утром 3 апреля, когда приехал из командировки. И сразу пошел в милицию.
“Да куда она может деться? Погуляет и вернется”, — буднично заявили трясущемуся от горя Варфоломееву в ОВД “Нагатино-Садовники”.
В общем, заявление у них приняли, но без особого энтузиазма. Так что действовать они решили самостоятельно. Отец, человек военный, задействовал все свои связи. Бабушке он строго-настрого приказал сидеть дома — не пропускать ни одного телефонного звонка. Вдруг случится чудо?
Военная тактика себя оправдала. 5 апреля в квартире Варфоломеевых раздался звонок. Трубку взяла Галина Григорьевна.
— Вы бабушка Вики? — спросил мужской голос на другом конце провода.
— Да, — голос женщины перешел в хрип, она почуяла неладное.
— Если хотите получить информацию о своей внучке, приезжайте в 10 вечера на Аэровокзале, — отрезал собеседник.
О звонке Галина Григорьевна сразу сообщила сыну и в милицию. На встречу с незнакомцем Варфоломеевы отправились в сопровождении оперативников.
Молодой человек, назначивший аудиенцию бабушке, никак не ожидал увидеть “лишних” людей. Впрочем, он не слишком оробел, даже когда его задержали — ведь к исчезновению девочки он не имел никакого отношения.
30-летний Дмитрий Погодин (данные изменены. — Авт.) оказался знакомым Эмиля Мамедова. Они оба уроженцы Азербайджана и вместе перебивались в Москве случайными заработками. Обоим надо было кормить семьи: у Погодина — жена и дочь, у Мамедова — супруга и двое детей.
Погодин сообщил, что часто видел Мамедова с Викой. Тот даже дал ему номер домашнего телефона Варфоломеевых: мол, иногда он там бывает. Девочка была влюблена — это Погодин понял сразу. Что же касается намерений Эмиля Мамедова, то тут осведомитель высказался яснее некуда: “Девчонку жалко, поэтому и позвонил...” И правда — никаких денег за информацию от Варфоломеевых Дмитрий не требовал.
По словам Погодина, он видел Вику 1 и 2 апреля в компании с Мамедовым и еще одним знакомым, Геннадием Кудниковым. Троица собиралась ехать куда-то на Северный Кавказ. Добираться по пункта назначения они планировали на электричках — вероятно, чтобы маршрут не смогли отследить по именным билетам. Путешественники пытались сдать в ломбард какие-то вещи, но у них ничего не вышло.
Помимо прочего Погодин рассказал, что Мамедов якобы имеет высшее образование и занимается компьютерным бизнесом. Про второго сопровождающего Вики он знал немного. Вроде бы Кудников — отставной офицер, закончивший в свое время Харьковское военное авиационное училище. Получает пенсию в Краснодаре, где живут его тесть и теща.
Больше о Вике не поступало никаких известий.
То, что из девочки хотят сделать шахидку-смертницу, — это не версия, а скорее предположение, высказанное в частной беседе сотрудниками ФСБ. Такие случаи, к сожалению, известны. За вербовку девочек славянской внешности “агентам” платят солидные деньги. Именно на русских девушек делают ставку боевики, планируя теракты, — чеченки в Москве слишком заметны. А уж повернуть в любую сторону психику малолетки — дело техники. В горных условиях, отрезанные от цивилизации, девчонки легко усваивают даже самые бредовые идеи.
Андрей Варфоломеев теперь припоминает каждую мелочь в поведении дочери, чтобы найти хоть малейшую зацепку — в каком направлении ее искать.
— Телерепортажи о последних терактах в Москве Вика смотрела всегда очень внимательно, но без эмоций, — рассуждает он. — Я бы сказал, даже хладнокровно. А если учесть, что мы живем как раз у метро “Коломенская”, то теракт на перегоне “Автозаводская” — “Павелецкая”, где ей ежедневно приходилось ездить, не мог не вызвать у нее хоть какой-то реакции.
Думаешь ли о чужом горе, когда тебе 14 лет, а в сердце — первая любовь? Вика, соглашаясь бежать с Эмилем, вряд ли реально представляла свое будущее. Судя по тому, что она собрала полный комплект документов (паспорт, свидетельство о рождении, медкнижку из поликлиники, справку из лицея, копию личной карты обучающегося и даже школьный дневник), ей пообещали вкупе с райской семейной жизнью еще и среднее образование.
У этой печальной истории — к счастью, или к сожалению — пока нет конца. К счастью, потому что остается надежда найти Вику. К сожалению — потому что никто ее, кроме отца, не ищет. Прокуратура отказалась возбуждать уголовное дело по факту исчезновения девочки. Дескать, какое же тут похищение? Она сама ушла из дома. А другой подходящей к такому случаю статьи в Уголовном кодексе нет.
Судя по всему, Мамедов хорошо знаком с особенностями нашей правоохранительной системы — не зря же он обхаживал Вику целый год, чтобы та сама, добровольно, ушла из дома.
Помнится, пропавшему Ивану Рыбкину тоже руки никто не выкручивал — сам уехал. Однако уголовное дело по факту его исчезновения возбудили чуть ли не на следующий день — и, кстати, расследуют до сих пор, хотя бывший кандидат в президенты давно дома чаек хлебает.
Вике Варфоломеевой всего 15 лет. И доводы прокуратуры даже как-то комментировать неудобно.
Андрей Владимирович Варфоломеев, потерявший почти в одночасье двух самых дорогих женщин: жену и дочку, — старается держать себя в руках.
— Вы бы только знали, чего мне это стоит... У Вики зрение очень плохое, минус 5, она носит линзы, которые надо периодически менять, а очки она с собой не взяла. Я не представляю, как она там одна, в этой страшной компании... Что с ней будет, когда она поймет, что ее обманули?
P.S. Просьба ко всем, кто может оказать помощь в поисках Вики Варфоломеевой (1989 г.р., рост 160 см). Позвоните, пожалуйста, по тел. 324-29-79.
P.P.S. Прошу считать этот материал официальным обращением в Мосгорпрокуратуру.
