Каким образом террористы Хан-Паши Кулаев, его братец Нур-Паши Кулаев и Майрбек Шейбекханов, давно уже сидящие за решеткой в российских тюрьмах, вдруг оказались на свободе и объявились в бесланской школе?
Устроили побег? Подкупили охранников? Их обменяли на наших пленных? Вместо них отбывают срок двойники?
Предположений множество, а ГУИН наотрез отказывается от комментариев.
Хотя на самом деле все может быть гораздо проще.
Пару лет назад мне довелось прокатиться по нескольким зонам, где содержат чеченских боевиков. И теперь я понимаю, что ничего удивительного в досрочном выходе на свободу Хан-Паши Кулаева и его подельников нет.
В самый разгар второй войны по всей России было возбуждено всего 150 уголовных дел против участников бандформирований. Отбывали же свой срок на тот момент... 20 человек.
А 750 арестантов в первый же год покинули зоны совершенно официально. Их пачками отпускали по УДО (условно-досрочное освобождение) и амнистии. Впрочем, и те, кто остался за решеткой, сидели очень даже неплохо.
...Исправительное учреждение УО 68/11 в Краснодарском крае. Обитатели колонии, будто и не замечая изнуряющего пекла на улице, весело гоняли в футбол. А еще занимались общественно-полезным трудом — вязали веники.
Тамошние зэки — почти сплошь кавказцы. На этом настояли международные правозащитные организации, чтобы случайно не вышло межнациональной розни. “Хотя остальным заключенным по большому счету все равно, кто и за что сидит. Чеченцы не лезут на рожон, никогда не вступают конфликты с “авторитетами”, ведут себя тихо и мирно”, — рассказывал Николай Семика, заместитель начальника по кадрам.
Но самой страшной колонией, куда террористы действительно боялись попадать, — была Чернокозово, километрах в 50 от Грозного. Серая расстрельная стена в центре двора напоминала о прошлых казнях. “Это самое жуткое место на земле, хуже иракского Абу-Грейба, выйти оттуда живыми было нельзя”, — говорили все.
Правда, после того, как туда съездил лорд Джадд из Совета Европы, Чернокозово тихо прикрыли.
На остальных же зонах бывших боевиков все принимают за своих — тем более что им чаще всего инкриминированы вполне “бытовые” статьи: разбои, грабежи, хранение и распространение наркотиков. Терроризм и участие в бандгруппах до сих пор удается доказать в отношении единиц.