На вчерашнем совещании президента с правительством вниманием были обойдены два важных момента: продажа “Юганскнефтегаза” и День чекиста. Ни один министр не поздравил Путина с его профессиональным праздником. Впрочем, настроение у президента и не было праздничным. И в первую очередь это почувствовал на себе Михаил Зурабов.
— Мы с вами обсуждали повышение пенсий и детских пособий — они у нас крайне низкие, — пристально глядя в глаза министру, начал президент. У Зурабова было что сказать на это замечание: “Индексация пенсий будет проходить в два этапа: в апреле и в августе, — деловито доложил он. — Среднее увеличение пенсий составит 13%, или не менее 235 рублей”.
Надо полагать, Зурабов был уверен, что президент удовлетворится. Но не тут-то было. Путин оказался настроен по-боевому.
— По поводу вашего высказывания, что более 5 дней в стационаре делать нечего... Что вы имели в виду?” — с обманчивой любезностью осведомился он.
Зурабов, чье высказывание действительно наделало много шума, такого удара со стороны главы государства не ожидал. Это было видно хотя бы по тому, с каким недовольством министр поджал губы и оглянулся на журналистов. Но, поняв, что отступать некуда, пустился в объяснения. Впрочем, говорил он так тихо, что его едва можно было разобрать.
— Я говорил о необходимости инвентаризации в здравоохранении, — интимным полушепотком сообщил чиновник. — В зарубежных медцентрах амортизация оборудования составляет 5 лет”. И нужно, чтобы в этот период оно использовалось с максимальной отдачей.
И нам, по словам Зурабова, “нужно делать основной акцент на предгоспитальное и санаторное лечение”. Президента эти объяснения, очевидно, не удовлетворили, потому что он сказал:
— К этим нормам мы подойдем только в том случае, если у нас будет совершенное оборудование.
Но господин Зурабов решил не сдаваться и пустил в ход, видимо, самый веский аргумент:
— Мои формулировки были исчерпывающими и понятными. А это (в смысле, результат. — Н.Г.) — то, как их интерпретировали СМИ.
Если бы журналистов спросили, согласны ли они с такими обвинениями, то они бы, конечно, ответили отрицательно. Но в том-то и дело, что журналистов никто не спросил.
