Фильм Игоря Апасяна “Граффити” едва успел вернуться с фестиваля в Выборге, где он получил “Серебряную ладью”, как стало известно, что в октябре картина будет представлена в основном конкурсе Токийского международного кинофестиваля. Российские картины отбирались туда последний раз лет десять назад. А еще до объявления этой новости “Граффити” был приглашен как фильм-открытие и одновременно участник конкурсной программы “Арт-линия” IV фестиваля отечественного кино “Московская премьера”, одним из учредителей которого является “МК”. Итак, 26 августа в киноклубе “35 мм” — “Граффити” с Андреем Новиковым, Виктором Переваловым, Александром Ильиным и Ларисой Гузеевой.
“Граффити” нельзя назвать артхаусом в чистом виде. Жанр, в котором снят фильм, определить почти невозможно. Здесь есть и элементы боевика, и комедии, и драмы, и мелодрамы, и сказки, и даже фильма о войне. И все это, словно штрихи граффити, образуют полотно картины.
Действие начинается с того, что граффитиста Дельфина (Андрей Новиков) по ночному городу преследует банда “нормальных таких пацанов”, которым его искусство жить мешает. Утром оказывается, что украшенный огромным фингалом Дельфин — студент Суриковского училища Андрей Драгунов. А на факультет из милиции на него пришла жалоба. И расплатой за тягу к рисованию не только на холсте, но и на стенах ночных домов может стать только отчисление из вуза. В разговоре преподаватель дал Андрею совет поехать пописать пейзажи для диплома в какую-нибудь “мухосрань”. Едва Андрей успел разложить в “мухосрани” без названия этюдник, как на черном джипе подрулил председатель колхоза (Александр Ильин). Разглядывая набросок, он заявил, что хочет такой же — только во всю стену — в доме культуры. По замыслу мужичка с трехпальцевой цепью на шее, на фоне пейзажа должны стоять несколько местных знаменитостей — в числе которых, естественно, и он сам. Потихоньку, знакомясь с местным народом, Андрей начинает понимать, что “настоящие” люди живут именно в глубинке. Герой Виктора Перевалова — спившийся деревенский интеллигент, который называет себя Экклезиастом, люди кличут его Клизей, — страдает оттого, что загадочная птица страус томится в неволе на соседней ферме. А герой Сергея Потапова разъезжает по селу на допотопной ассенизаторской машине. И влюблен он в первую деревенскую красавицу Марию (Лариса Гузеева). Она как купринская Олеся, а его лицо и речь изуродованы чеченской войной. (Она живет в вагончике, переделанном в дом, на краю деревни, и, чтобы стать счастливыми, люди заплетают в ее волосы разноцветные ленточки, но при этом к ней хаживает за любовными утехами сам деревенский голова.) А он поселился в полуразрушенной то ли башне, то ли церкви, на самом верху, вместе с голубями, где когда-то родила его мать. И пахнет от него дерьмом, на котором он зарабатывает. Но он копит деньги, чтобы сделать подарок любимой. И он покупает бриллиантовое колье и приносит ей. Ее презрение сменятся любовью.
У Гузеевой в картине немного слов. Она играет мимикой и жестами. Но ее роль трудно назвать ролью второго плана. Любопытно и то, что своим вторым (после долгого “безрыбья”) возвращением на экраны Лариса обязана именно режиссеру “Граффити” Игорю Апасяну. Несколько лет назад он позвал ее сниматься в одну из частей сериала “Маросейка, 12”. С тех пор Лариса Гузеева снова востребована в кино.
Накануне “Московской премьеры” корр. “МК” встретился с актрисой. В тот момент Лариса картины еще не видела.
Любовь с барьерами
— Лариса, говорят, что ради режиссера Игоря Апасяна вы готовы практически на все.
— В моей жизни есть муж, ради которого я готова на очень многое, и есть Игорь Апасян, с которым мы дружим. Для меня дружба — это как брак, только без постели. Игоря обожаю до слез. Когда я после долгого перерыва снялась у него в “Маросейке, 12”, многим запомнилась эта роль. У него есть потрясающий кинематографический вкус, чувство меры и пронзительный талант! Не люблю, когда о ком-то говорят: ах, какой гармоничный актер! ах, у этого режиссера все как в жизни! Не хочу “как в жизни”! Хочу обрыдаться над вымыслом. И Игорь умеет в простые слова вкладывать столько глубины!..
— Неужели ваши трогательные чувства никогда не нарушал конфликт?
— Лишь однажды в “Бабьем лете” на “Маросейке, 12” я позволила себе вольность. Почувствовала, что он ко мне хорошо относится и что по сравнению с другими актерами я нахожусь в выигрышном положении. Я была недовольна, что в конце фильма мою героиню убивают, и при всей группе ему об этом сказала. Игорь смотрел на меня долго-долго, закурил, сказал “спасибо, съемка закончена” и вышел. Не представляете, что со мной было! Когда вышла оттуда, рыдала и просила прощения. А Игорь сказал, что я вижу в фильме только себя, а он может смотреть на весь процесс сверху. Тогда я поняла две вещи. Во-первых: никогда при всей группе нельзя быть с режиссером на одной ноге, как бы мы помимо съемок ни дружили. И во-вторых: артистка должна знать свое место — если я подписалась и пошла к режиссеру, значит, должна играть то, что он скажет. Как женщина не может быть главнее мужчины в семье, так и актер не может быть главнее режиссера на площадке. Больше так не делаю даже в других жизненных ситуациях. Если ты не доверяешь человеку — замуж не выходи! И к режиссеру работать не иди.
Как покорялись Канны
— Разве только эта история научила вас сдерживать эмоции? Была ведь еще ситуация, когда ваш курс в театральном училище проголосовал против того, чтобы вы ехали в Болгарию.
— Дословно я сказала: “Ну и хер с вами! Я поеду в Канны!”
— И что же вы испытали, когда все же оказались в Каннах?
— Меня возил туда муж отдохнуть. Не всегда сбывается то, чем ты грозишь. Резка. Гневлива. Каюсь. Если меня довести, забываю о политкорректности, интеллигентности и о том, что я женщина. Муж отходит, когда у меня глаз кровью наливается. И смеется, что бедные те люди, которые в такой момент попадаются мне под руку. Могу заморозить.
— Что может довести до покраснения глаза?
— Так бывает нечасто. Но если человек начинает переходить границы, то я терплю и стараюсь дать ему понять, что так делать не стоит. И если он не понимает, то могу на многое пойти.
— Как же вы с таким характером на съемках с коллегами уживаетесь?
— На “Граффити” все были такими талантливыми и настоящими, что работать было сплошным удовольствием. Витя Перевалов, которого в кино не было видно несколько лет, играл очень пронзительно и точно. А вообще, с продюсером и режиссером договариваюсь на берегу. И никто меня не заставляет дружить с гримером. И если человек начинает зарываться, я его ставлю на место. По натуре я человек достаточно открытый. И многим молодым мужчинам кажется, что это дает возможность стать со мной накоротке. Приходится объяснять, что такая манера общения — всего лишь моя любезность.
— В работе над “Граффити” вы с режиссером уже понимали друг друга с полуслова?
— Для этой роли я сильно поправилась. Мы с Игорем искали, в чем будет состоять моя некрасивость, и решили, что мне не идет вес — он меня очень простит.
— Отличной получилась сцена, где ваша героиня прильнула к мокрому стеклу и провела по нему рукой — без маникюра, в перчатке с отрезанными пальчиками. Пальцы от перчаток отрезать кто придумал?
— Не могла я ходить с вымытой головой в выстиранном и выглаженном костюме! Покусанные губы, не совсем ровная кожа, под глазами синяки… Я все обгрызла, смыла, покоцала, подфактурила. Кстати, там, в Рязанской области, я должна была срочно разменять доллары на рубли, чтобы отдать долг. Меня отпустили со съемочной площадки всего на 20 минут, и я уехала прямо в костюме. Нашла единственный банк в этом райцентре, а он оказался закрыт. Так когда я начала стучаться туда, объяснять, кто я, и просить, чтобы меня приняли, то охранник с матюгами начал выталкивать меня за дверь и грозить вызовом милиции. Через пару дней на площадку приехали люди из этого банка и рассказали, что приходила к ним такая сумасшедшая...
— Мария живет в вагончике на колесах, как бродячая артистка: непонятно откуда приехала и куда уехала. Кстати, как по-вашему, куда она в итоге отправилась на этом романтическом говновозе, раскрашенном как божья коровка?
— Они уехали любить. Все остальное лишь география.
Выдуманная жизнь
— Вы сказали, что для этого фильма пришлось поправиться. Неужели не только ради “Оскара”, как в Голливуде, но и ради наших фильмов стоит так издеваться над собой?
— Просто перестала себя ограничивать в еде. Потом долго искали голову, костюм, лицо... Игорь меня просто умыл и сказал, что так все должно быть. Нет, конечно, я не овца безропотная: предлагала свои варианты. Но Игорь смотрел и говорил: “Клево. Мне понравилось. Но это для другого фильма. Сделай, как я хочу”. Если бы он велел мне побриться наголо и покрасить в черный цвет пол-лица, я бы это сделала. Клянусь вам! Я двадцать пять лет работаю в кино, и ни про одного режиссера я так ни разу не говорила. Когда в картине были простои, впадала в депрессию. А когда начинались съемки, я к нему ехала, как к возлюбленному.
— Поэтому вас муж на площадке навещал?
— Наверное, это был любовник. (Смеется.) Муж вообще не ездит ко мне на съемки.
— Неужели не ревнует к профессии? Ведь она связана с постоянными разъездами.
— Однажды муж сказал, что если я не буду успевать справляться с семейными делами — чтобы дети ухожены и дом в порядке, — то лучше мне не работать. Поскольку все равно это не тот заработок.
— И как же вам удается лавировать меж двух огней?
— Если иду сниматься, значит, мне нравится, и я готова недосыпать. Но не на все роли соглашаюсь. Не снимаюсь в сериалах. Если, не приведи бог, была б матерью-одиночкой, то побежала и еще заглядывала бы в глаза режиссерам. Сериал не имеет никакого отношения к актерской профессии. Там может сниматься любой человек. Мало того, если актер в нем хорошо играет, он раздражает.
— Недавно вы говорили в интервью, что кино отошло на второй план и сейчас вас больше интересует бизнес...
— Врала от страха. Успокаивала себя. Боялась сглазить. Пыталась сказать, что раз в тот момент предложений в кино не было, то вроде как они мне и не нужны. Чтоб не жалели. Нет ни одного актера, который добровольно отказался бы от профессии.
— Еще там была фраза о том, что, прежде чем прийти к вам с предложением, мужчина должен заработать денег. Как поступил влюбленный в вас герой “Граффити”.
— Конечно, нет. Я влюбляюсь безоглядно. Но когда деньги — это хорошо. Нельзя верить всему, что я говорю в интервью. Очень много выдумываю. Это единственная возможность защитить свою личную жизнь. Так что все, что я до сих пор рассказывала, — процентов на 70 абсолютное вранье. Когда мне задают вопрос, я отвечаю. Не могу же я сказать “без комментариев” или “я не буду рассказывать про свою личную жизнь”. По большому счету, конечно, не вру. Но очень часто говорю неправду.
Меня раздражают артистки, которые рассказывают, как их бьют мужья и сколько они сделали абортов. Мне кажется, они дуры. Зачем? А потом люди пойдут смотреть на мою Марию в “Граффити” и будут думать, что в жизни я такая же сумасшедшая дурочка, битая мужем. Все самые известные в мире актрисы придумали про себя легенды и рассказывали их в интервью.
— Так все, что вы сейчас рассказали, выдумка?
— Все, что касается рассказов об отношении к кому-либо и рассуждений о жизни, — чистая правда.
