“В нашей стране можно пить воду из-под крана, но нельзя гулять по городу вечером” — такую информацию вы найдете в любой брошюре, которую вручают туристам в аэропорту Кейптауна. Преступность, смертельные заболевания и вопиющее социальное расслоение между чернокожими и белыми. Здесь не понаслышке знают про СПИД — почти у каждого есть родственник или знакомый, который заболел или уже умер. Во все это трудно поверить любому, кто прибыл в страну с потрясающе красивой флорой и почти неземной фауной. ЮАР — это самая настоящая страна контрастов, где порой очень трудно отличить черное от белого, здесь как будто все не по-настоящему и даже в шутку.
Но… первые впечатления часто обманчивы.
Корреспондент “МК” побывал в одной из “самых развитых стран Африки” и выяснил, как живут здесь люди, официально победившие расовое неравенство.
“Страна преодоленного апартеида”
Именно так именуют ЮАР во всем мире со времен президентства Нельсона Манделы — легендарного борца за права чернокожих. Первое, чему удивится любой иностранец, приехавший в Кейптаун, — это обилие красок: экзотические цветы и деревья, пестрая одежда, смешанные толпы белых и чернокожих людей в центре, дорогие машины и уютные ресторанчики. По мере удаления от исторической части города краски блекнут, количество белых пешеходов заметно снижается, а на подъезде к окраинам — и вовсе сходит на нет. Это неудивительно: для передвижения по улице белые предпочитают автомобили — часто с тонированными стеклами. В стране с крайне высоким уровнем преступности это один из многих способов не привлекать к себе лишнего внимания.
Даже беглый взгляд на людей, их поведение и внешний вид говорят об одном: до равенства рас здесь, как и 30 лет назад, очень далеко. Зачастую местный “гламур” и трущобы разделяет только двухполосное шоссе. На одной стороне дороги — шикарные поместья с плетеными верандами и кованой мебелью, по ровно выстриженным газонам мирно прогуливаются породистые лошади. Напротив — грязь и нищета трущоб. Жилища бедных напоминают огромную кучу мусора из сложенных в виде вагончиков кусков фанеры, ржавых листов металла и старых автомобильных покрышек. Между ними натянуты бельевые веревки с изорванным тряпьем, а чуть поодаль гоняет мяч темнокожая ребятня.
Неужели таков итог борьбы с апартеидом, на которую тысячи последователей Нельсона Манделы положили свои жизни? За ответом на этот вопрос корреспондент “МК” отправился в знаменитую тюрьму на Роббен Айленде, ставшую символом борьбы за равноправие.
“Тюлений остров”
“Роббен” — в переводе с языка буров означает “тюлень”. Именно эти животные в обилии населяли остров, впоследствии ставший одной большой тюрьмой строгого режима. В период с 1961-го по 1991-й здесь отбывали наказания 3 тысячи политзаключенных, включая Нельсона Манделу. Для большинства из них прибытие на “тюлений остров” означало годы каторги и крушение надежд на счастливое будущее в государстве, где права чернокожих будут чтить так же, как и белых. Стоит ли говорить, что борцов с апартеидом держали здесь на особых условиях.
— Нас пытались сломить как физически, так и морально, — начал рассказ бывший узник Роббен Айленда Лайонел Дэвис. Он попал на остров еще в 1964 году, когда ему только-только исполнилось 18 лет. Как и многие другие борцы за равноправие, он был еще мальчишкой. — Тюремщикам было наплевать на наш возраст, — поясняет он.
Свои сроки, которые порой вдвое превышали их возраст на момент ареста, политзаключенные отбывали в специальных бараках. Попасть туда боялись даже самые отъявленные воры.
— Изо дня в день нас избивали и унижали. — Лицо бывшего политзаключенного Дэвиса исказилось от нахлынувших воспоминаний.
В рамках политики сегрегации чернокожим заключенным давали в полтора раза меньше еды, чем тем же азиатам, хотя и их меню нельзя было назвать сытным. Обычным узникам ежедневно давали хлеб, джем и суп. Чернокожим об этом приходилось только мечтать. Суточная порция мяса у “обычных” составляла почти 170 граммов, “банту” (так унизительно звали чернокожих) могли рассчитывать лишь на 140 граммов. Сахара и кофе им давали также на 20% меньше. Иногда им приходилось довольствоваться только двумя половниками жидкой баланды в день.
Наш разговор с Лайонелом проходил в том самом бараке, где более 30 лет назад он отбывал свой 8-летний срок за “саботаж” — так официально именовалась борьба за равноправие.
— Нары здесь были установлены только в конце 80-х годов по настоянию общественных организаций, — продолжал он. — До этого мы спали на тонких подстилках, разложенных прямо на бетонном полу.
Особенно тяжело узникам приходилось зимой, ведь в это время года температура в ЮАР нередко опускается до минус 15 градусов.
“Узник в саду”, или “Тюрьма — мой дом родной”
За разговором мы подошли к блоку одиночных камер, где в числе других политзаключенных содержался и сам легендарный борец за права чернокожего населения ЮАР — Нельсон Мандела.
Двор перед этими камерами представлял собой серую бетонную коробку, вдоль которой были высажены невысокие деревца.
— Это все, что осталось от любимого сада Манделы, — указал мой собеседник на, прямо скажем, небогатую растительность. — Книга Нельсона Манделы “Узник в саду” — как раз об этом садике.
Мандела был в тюрьме живым символом надежды, и по приказу администрации сад вырубили, чтобы построить стены и изолировать легенду ЮАР от других заключенных Роббен Айленда и таким образом избежать бунта.
Окинув взглядом эту территорию еще раз, мы вошли внутрь тюремного блока, приближаясь к камере самого Манделы. Она оказалась четвертой от входа. Ремонт в этом блоке был проведен совсем недавно, и в воздухе еще ощущался запах свежей краски.
Но в годы, когда тюрьма еще использовалась по назначению, здесь пахло иначе. Водопровода в камерах не было, и для того чтобы справить нужду, узники пользовались специально предназначенными для этого высокими ведрами с ручками. Параши выносились по мере наполнения, и вонь стояла такая, что охрана старалась пореже навещать барак.
— От переутомления, голода, избиений и антисанитарных условий, царивших в тюрьме, многие страдали тяжелыми заболеваниями, — вздыхая, говорит Лайонел. — Тогда я потерял много друзей.
— Вам много пришлось пережить, думаете, это того стоило? — на прощанье спросила я.
— Мне кажется, что новые правители, которые пришли к власти, забыли про тех, кто помог им победить, — поделился Лайонел.
Положивший на борьбу с апартеидом жизнь Лайонел даже и не надеется, что счастливое будущее чернокожих граждан ЮАР придется на его век.
“Детки в клетке”
Туберкулез был одной из наиболее распространенных болезней, десятками косивших заключенных Роббен Айленда.
Не избежал этого страшного недуга и сам Нельсон Мандела. В 1988 году он был госпитализирован с диагнозом “туберкулез” из тюрьмы Кейптауна Полсмур, куда его перевели с “тюленьего острова” еще в восемьдесят втором. К счастью, ему удалось выжить. Позже Нельсон Мандела неоднократно призывал к борьбе против этой тяжелой болезни. Но и сегодня в ЮАР сотни тысяч людей страдают этим трудноизлечимым заболеванием.
Корреспонденту “МК” удалось побывать в одной из крупнейших больниц Кейптауна, где в изоляции содержатся больные туберкулезом. — Ну что ж, добро пожаловать в Buffalo Chest Hospital, — поприветствовал нас широкой улыбкой доктор Джимми Левада. — К грудничкам, пожалуй, вас вести не стоит — вам и так хватит острых ощущений. Пойдемте к тем, что постарше, — в нашу школу.
— В школу? — вырвалось у меня.
— Ну да, поскольку туберкулез лечится минимум полгода, на территории больницы мы организовали небольшую школу, чтобы дети могли получать образование, не отрываясь от лечения. Школу можно легко распознать по детской площадке — с традиционными качелями и песочницей. Но у детей здесь все как у взрослых — забор и охрана.
Около десяти темнокожих девочек-учениц сидят полукругом на застеленном мягким ковром полу, перед ними на низком стуле с книжкой в руках расположилась белая преподавательница. Она что-то читает вслух, дети внимательно следят за каждым словом.
— Большинство этих детей из бедных семей с “окраин” — таким политкорректным словом белые называют у нас трущобы, — пояснила нам воспитательница по имени Мадлен. — Пока они в больнице, мы следим за тем, чтобы они хорошо питались и принимали таблетки.
Но когда родители забирают детей домой — все лечение сходит на нет. Ведь в трущобах нет ни света, ни водопровода, ни канализации. А значит, вероятность повторного заражения или перехода болезни в более тяжелую стадию возрастает.
— Нередко спустя какое-то время дети возвращаются к нам снова. Только зачастую уже с устойчивой к большинству медикаментов формой туберкулеза, — заключила Мадлен. — Некоторых из них привозят сюда уже в таком состоянии, когда мы ничего не можем сделать. И они умирают у нас на руках.
Заболел сам — передай другому
Непосредственно напротив школы расположился корпус для больных со сверхустойчивой формой туберкулеза — это по сути смертники. Их болезнь настолько прогрессировала, что ее не берут даже самые новые препараты. Внутри одноэтажное здание делится на две большие палаты. Слева — мужская, справа — женская. Здесь царит страшная тишина.
— Родственники их почти не навещают, — нарушил тишину доктор Левада. — В африканских племенах действует правило изолировать больных. Если в племени узнают, что в одной из семей болен человек, их будут сторониться, а его — изгонят из племени даже после излечения. А без поддержки сородичей чернокожий умрет с голоду.
Вдобавок большинство из лежащих здесь страдают ВИЧ-инфекцией, и с упавшим до нуля иммунитетом у них почти нет никаких шансов вылечиться.
— При резком снижении иммунитета поднимают голову как раз те болезни, которые находятся в организме в пассивном состоянии, — поясняет врач. — А так называемые палочки Коха есть у 1/3 населения земли. Только вот само заболевание наступает лишь при определенных условиях. Такими, как они, могут стать 2 миллиарда человек — вдумайтесь в эту цифру.
— Неужели все больницы в ЮАР оборудованы как Buffalo? — спросила я провожатого.
— Да нет, конечно. Больница со своей школой для детей и дорогими тренажерами — это исключение из правила. Общая картина куда печальней.
“Аттракционы смерти” по-африкански
Вряд ли тысячи туристов, прибывающих сегодня в ЮАР, замечают все те трудности, с которыми ежедневно сталкивается эта страна. Грязь, нищета и безнадега хорошо завуалированы внешней красотой природы. Только в ЮАР можно побывать на самом “краю света”, который здесь носит вполне географическое название — мыс Доброй Надежды. Именно там живут самые настоящие пингвины. К ним можно подойти на сколь угодно близкое расстояние и даже потрогать руками — флегматичная птица и не попытается спрятаться от назойливого гостя в прибрежном гроте. Такая доверчивость едва не сгубила всю популяцию пингвинов в ЮАР: голландским “бурам” пришлось по душе их мясо, и птицы долгое время подвергались массовому истреблению.
Неподалеку от мыса — среда естественного обитания бабуинов, наблюдать за которыми разрешается лишь из окна автомобиля. Известны случаи, когда зазевавшиеся туристы серьезно страдали от укусов диких обезьян. Но все это — ничто по сравнению с другим смертельным аттракционом, который предлагают здесь любителям острых ощущений.
За определенную плату можно побывать в парке гепардов, а также, если хватит духа, погладить самих “кисок”. Хотя продавцы билетов и уверяют, что затея вполне безопасная, на входной двери в клетку висит надпись: “За личную безопасность клиента администрация парка ответственности не несет”. Тем, кому и этого развлечения окажется недостаточно, можно заказать тур с холодящим кровь погружением в воды Атлантики. Там отважных экстремалов ждет встреча с большой белой акулой. Возможность посмотреть в глаза смерти обойдется желающим в среднем в 1100 рандов, что в переводе на доллары составляет $156.
Правила азиатского рынка
Но есть и другой способ насладиться местным колоритом: просто прогуливаясь по центральным районам города. Самая живописная часть Кейптауна — набережная Виктории и Альберта, отсюда хорошо видна Столовая гора, считающаяся природной достопримечательностью города.
Здесь сосредоточены и многочисленные сувенирные лавки. Однако только ленивый или неосведомленный турист решит закупиться африканскими поделками в этом месте. Ведь те же вазы из древесного массива, африканские барабаны или местные куклы, отделанные бисером, можно приобрести за гораздо меньшую стоимость: стоит только прийти на сувенирный рынок, который располагается неподалеку от деловой части города. На площади, по периметру окруженной высотными зданиями, в несколько рядов установлены торговые тенты. Здесь действуют правила азиатского рынка: умение торговаться чернокожие переняли у здешних индусов, а индийская община сформировалась в ЮАР достаточно давно. На рынке нельзя покупать товар за его первоначальную стоимость — таким образом вы рискуете потерять уважение темнокожего продавца. Нужно торговаться, и торговаться артистично. Если вам не отдают понравившийся сувенир с 70-процентной скидкой, можно пожаловаться на жадного босса, который заставляет вас днем и ночью работать на него за сущие гроши, и вы не в состоянии заплатить больше.
Не ходите, дети, в Африку гулять
Вечерним Кейптауном лучше наслаждаться в каком-нибудь ресторанчике в туристическом центре города. И желательно не в одиночку, а большой компанией. Тогда у вас будет меньше вероятности попасть в неприятную историю.
Ведь за внешним спокойствием центра Кейптауна кроется немало опасностей. В темных переулках существует большая вероятность нарваться на банду малолетних воришек с окраин. Как правило, им не больше 14 лет, и в одиночку они не представляют серьезной опасности. Но вчетвером или впятером эти детки способны ограбить даже взрослого мужчину. Поэтому до отеля лучше добираться на такси Высокий уровень преступности в ЮАР — не пустой звук.
* * *
