Валяющийся под забором пьяный мужик, хлебающий пиво из горла десятилетний мальчишка, выпадающая из-за руля красотка — ничего необычного для нас в этом нет. Как же, мы же самая пьющая нация в мире — есть чем гордиться! Явно и исподволь эту “гордость” нам внушают сатирики, режиссеры, эстрадные певцы, несущие через свое искусство мысль о том, что пить — это нормально, и если уж не хорошо, то точно ничего страшного. О дружбе с зеленым змием корреспонденты “МК” поехали разговаривать в Щелковский наркодиспансер — один из лучших и передовых в Московской области.
Маленький одноэтажный сарайчик на территории Щелковской городской больницы — в нем-то с 1988 года “временно” и располагается наркодиспансер. А внутри все чистенько — евроремонт.
— Это благодаря финансовой помощи Министерства здравоохранения, в подчинение которого мы перешли, удалось все привести в порядок, — с рассказывает главврач Вячеслав Карабулькин. — В этом году на очереди ремонт стационара в Монине. У нас там два отделения на 55 коек: неотложной наркологической помощи и реабилитационное — в Подмосковье редкость – их всего три — в Щелкове, Подольске и Орехове-Зуеве.
Любой человек, независимо от места проживания, даже иностранец, нуждающийся в медицинской помощи, получает здесь услуги бесплатно, за счет бюджета области. В том числе и те, кто лечится анонимно. А вот за комфортные условия типа палаты на двоих или дополнительные услуги придется доплатить.
Пока мы разговариваем, возле покосившегося крылечка собирается толпа граждан из Средней Азии. Все алкоголики? Оказывается, в прошлом году ввели новые правила для мигрантов, и если раньше справка была нужна только чтобы оформить вид на жительство (это 500—600 человек в год), то теперь все гастарбайтеры через нарколога получают разрешение на работу. И врачам приходится обслуживать по нескольку дополнительных тысяч посетителей. Врачи ищут следы от внутривенных инъекций, заглядывают в глаза — не слишком ли расширены или сужены зрачки. В данном случае неважно, пьет ли горькую нанятый в подмосковный цех таджик, — главное, чтобы не был наркоманом. При малейшем подозрении придется сдать анализ мочи, тесты проверяют содержание в ней “неположенных” веществ. Но, по словам врачей, в основном проверяются “честные работяги”.
Руль — без рюмки
Не успели выписать справки для работы иностранцам, а тут экипаж ГИБДД подъехал с нетрезвым водителем — обычная и нередкая процедура. Кабинет медосвидетельствования находится в диспансере с 2002 года. Раньше, если человек не отрицал, что находился пьяный за рулем, инспектор мог оформить все бумаги по задержанию на месте. В конце 2002 года решить это может только врач.
— В 2002 году мы провели более 5 тысяч освидетельствований, — говорит Карабулькин. — Потом пошло по убывающей, особенно водители стали дисциплинированными, когда их начали лишать прав. С ужесточением штрафных санкций в этом году инспекторы ГИБДД стали еще реже привозить пьяных. Сейчас мы проводим где-то около 2—2,5 тысячи освидетельствований в год.
По-видимому, народ поумнел и стал меньше пить за рулем. Но подшофешных водителей все равно достаточно. Кабинет медосвидетельствования в Щелкове работает круглосуточно в отличие от самого диспансера. Ночь здесь самое тяжелое время: помимо ГИБДД на освидетельствование “подозрительный элемент” привозят еще милиция и наркоконтроль.
Для подобной клиентуры в кабинете стоит анализатор концентрации паров этанола (АКПЭ-01). Нарушитель дует в трубку, и пожалуйста: цифры на экране отражают выпитую за полчаса до этого бутылку темного пива. Рискуем проверить “алкомер” на себе и тоже дуем в трубку. Вроде бояться нечего, но… Беспристрастный агрегат, пропустив наше дыхание, честно выдает на экране нули. Фу!
— Я часто оставался раньше на ночные дежурства, — вспоминает Вячеслав. — Прямо скажу, было не очень приятно, а иногда даже страшновато. Однажды обиженный и не согласный с моим медзаключением товарищ порезал все колеса у моей машины. А представьте, каково женщине здесь ночью с пьяными? Поэтому в прошлом году я обосновал ситуацию в Минздраве, и нам дали ставку охранника.
Второй круглосуточный пост охраны находится в стационаре. Там тоже случаи бывают еще те! То наркоман ВИЧ-инфицированный за медсестрами с зараженной иглой гоняется, то алкоголики чертей ловят. Пьяные, они, как известно, народ беспокойный. Карабулькин ввел новшество — экстренную кнопку вызова милиции, поскольку с буйными не всегда и охранник может справиться. А то и сами стражи порядка подкинут сюрприз — привезут целую пьяную компанию, а они на свободу рвутся, двери вышибают.
Не пей — козленочком станешь
Активно сотрудничают наркодиспансеры с медвытрезвителями: совместные планы, программы, обмен опытом. Проводят беседы с постоянными клиентами о вреде пьянства, предлагают услуги смежных организаций — мол, завязывать пора, лечись! Но действует это слабо.
— На самом деле профилактическая работа у нас идет в основном среди подростков, — поясняет главврач. — Грубо говоря, рубль, вложенный в профилактику, дает экономию в 10. Тем более если учесть, что хронические наркологические заболевания неизлечимы, предотвратить их значительно важнее.
В последние несколько лет медики отказались от термина “алкоголизм”, теперь это называется “синдром зависимости” от алкоголя, опиатов, героина и т.д. Суть не меняется!
— Что такое алкоголик? Это человек, который не может пить так, как это делают другие, — считает Карабулькин. — Допустим, выпил пару рюмок на день рождения или на какой-то праздник, не напился, жена скандал не устроила, на работе косо не смотрят. Сохранен количественный контроль и ситуационный. У алкоголиков этот контроль утрачивается, начинаются проблемы со здоровьем и социального плана: в семье, на работе. Тогда мы можем говорить, что зависимость сформирована — это 1-я стадия. Но нет еще синдрома отмены, нет потребности опохмелиться на следующий день. Вторая стадия — когда у человека появляется похмелье (у наркоманов — ломка), то есть физическая зависимость. Падает переносимость алкоголя, изменяется доза. Ну а до третьей стадии редко кто доживает. Зависимость эта хроническая и развивающаяся. Подобный человек уже никогда не сможет выпивать так, как это было до формирования заболевания.
— На какой стадии болезнь еще можно затормозить?
— Есть доклиническая форма — это эпизодическое употребление или пагубное употребление с вредными последствиями, когда заболевание еще не сформировано и человек еще сам может прекратить пить.
Но любое заболевание, даже хроническое, даже которое неизлечимо, лечить надо. У алкоголика можно добиться ремиссии, когда болезни не видно, но обострения и рецидива можно ждать в любой момент, даже через 25 лет.
— Часты случаи, когда человек “завязал” в молодости, а выйдя на пенсию, решил расслабиться. Сначала одну бутылочку пива, на следующий день — две, а там и до бутылки водки рукой подать. И двухнедельный запой. На моей памяти была бабулька — 1928 года рождения, правда, это было 5 лет назад. Дочери и племянницы в шоке привезли к нам старушку, которая не пила с 1974 года, а тут вот “развязала” после 28 лет трезвой жизни. Пролечили ее, а она через год снова в запой. Бывает, и на старости чудят. Но средний возраст пациентов 30—35 лет.
— Так это психические или физические изменения в организме?
— Прежде всего психические. Физические, конечно, тоже происходят, но на начальной стадии они еще обратимы. Не лечится уже цирроз печени, а все остальное восстанавливается через год трезвого образа жизни. Четкой границы заболевания нет. Чем раньше человек прекращает, тем легче ему самому и его близким, да и врачам.
Практически все состоящие на учете в Щелковском диспансере обращаются сюда во второй, а иногда и третий, четвертый раз. Правда, есть и везунчики, которым удается в состоянии ремиссии начать жизнь заново: найти работу, создать новую семью и даже обзавестись движимым и недвижимым имуществом.
Запой — дело тонкое, Петруха!
Анозогнозия — специальный медицинский термин, обозначающий отсутствие осознания болезни. Как ни странно, вопреки мифу о том, что сильно пьющий человек никогда не признает себя алкоголиком, многие приходят к врачам сами.
— Они приходят после двухнедельного запоя с просьбой: “Помогите, на работу надо выходить”, — установка на лечение ситуационная, — вздыхает Вячеслав. — Даже требуют справку, что закодировался, а то без нее выгонят с работы. Его прокапали, ему хорошо, а пить бросать не собирается и алкоголиком себя не считает. Но подобное с некоторыми происходит с регулярностью раз в месяц.
Для таких “умирающих”, которым нужно срочно выйти из этого состояния, доктор Карабулькин ввел в диспансере новую услугу — дезинтоксикацию под капельницей. Но это временная мера. Серьезное лечение проводится в стационаре, вначале в отделении неотложной наркологической помощи, потом в реабилитационном. Вот только ехать больным, которым и так плохо, получившим направление в Щелковском диспансере, приходится за тридевять земель…
Мы поехали. Полчаса по петляющей дороге на машине, и наконец-то добрались до Монина. По дороге выясняем, что же такое кодирование.
Кодирование не панацея
— “Кодирование” — термин не медицинский, а обывательский, который подразумевает все процедуры, направленные на создание длительной трезвости, — объяснил доктор. — А методов много. По Довженко — психотерапевтический, но подходит он только внушаемым людям: сказали, что нельзя пять лет пить, — не будет, а другой пойдет проверит. Для таких необходимы медицинские препараты, несовместимые с алкоголем. Вводят их тоже по-разному. В советское время делали надрез на ягодице, куда вкладывали лекарство, а потом зашивали. Отсюда пресловутое “зашился”. Сейчас — просто укол. Все препараты продолжительного действия от нескольких месяцев до нескольких лет.
Но панацеи не существует, иначе бы всех давно вылечили и все жили бы трезво и счастливо. Это просто помощь пациенту — отсрочка для осознания, как жить дальше. Многим образ жизни “на сухую” не нравится — кайфа нет. Но рассчитать день в день не получится: мол, 13 февраля “закодировался”, отсчитал 365 дней в календаре и запил. Все зависит от индивидуальных особенностей организма. Частенько родные предъявляют врачам претензии, что их близкий после кодировки начинает пить еще больше.
— Я не могу поставить человеку свою голову — я могу помочь ему бросить пить, если он сам этого хочет. Невозможно водить человека всю жизнь за руку. Был пациент, которого постоянно приводила жена, у него даже ремиссий не было. Жена не выдержала, ушла. Начала его приводить мама. Но он бы никогда не бросил пить, потому что они ему потакали. Под тридцать лет, а парень никогда не работал, деньги на водку давали жена и мама. Если уж совсем плохо, приведут к Вячеславу Николаевичу, станет полегче. Опять пьет, а они с ним цацкаются: “Сашенька, Сашенька”. У нас в стационар посетители проносят больным пакеты с соком, заклеенные скотчем, — а там спирт. Таких лечить бесполезно. Если у пациента есть установка на трезвость — считайте, что полдела сделано.
Химическое лечение — это одно, но остается еще и психологическая зависимость, ее помогают снять специалисты. Расписание в реабилитационном отделении стационара: понедельник — групповое занятие с психологом, среда — беседа с православным священником, четверг — беседа родственников с психологом. Надо найти какую-то альтернативу привычному способу расслабления, суметь получать удовольствие от трезвой жизни. Если этого удается достичь, то следующая медикаментозная “кодировка” бывает и не нужна.
— В отличие от других хронических заболеваний, пока человек сам себе не создаст обострения, его не будет.
Мнение, что для женщин привычка прикладываться к рюмке значительно опаснее, чем для мужчины, — истинная правда. Зависимость у женщин формируется быстрее и сильнее — на то и слабый пол. Правда, соотношение больных алкоголизмом мужчин и женщин — 8 к 1, а на медосвидетельствование сотрудники ГИБДД привозят лишь одну даму среди 20—22 джентльменов.
Кодировать надо голову
Замечено, что если в семье папа алкоголик, то его дети могут стать убежденными трезвенниками, пытающимися обвинить в пагубном пристрастии всех и каждого.
— Ко мне мама привела юношу, от которого однажды только почувствовала запах алкоголя: “Закодируйте!” Пришлось убеждать, что все нормально и ничего криминального в бутылке пива нет. А вот если начинает употреблять все чаще и чаще, дозы увеличиваются, тогда к нам.
После второй стадии развивается абстинентный синдром. Кто-то это состояние может перетерпеть сам и пару дней отлежаться дома: потряхивает, сна нет, аппетита, депрессия. А у некоторых на фоне бессонницы начинаются галлюцинации: что-то мерещится, видится, слышится. Подобное состояние опасно и для самого больного, и для окружающих. Вдруг вместо жены враг рода человеческого пригрезится, а с чертями почему-то чаще пытаются бороться топором. Таких “скорая” сразу привозит в отделение неотложной наркологической помощи. Им оказывают медикаментозную помощь и фиксируют мягкими вязками, чтобы не поранились, то есть привязывают к кровати.
— Чего мы только не видели, — вспоминает Вячеслав. — К нам в стационар привезли мужчину с психозом, через несколько дней он начал из него выходить. Тут сын маму привез, навестить отца семейства. Слушаю и не понимаю, что за бред она несет: “Вы все заколдованные, у вас под окнами люди, очереди…” Смотрю — никого. Пытаюсь переубедить. “О, доктор, я смотрю, и вас заколдовали”. Тут муж, уже пришедший в себя, начинает орать: “Дура, не позорь меня перед врачом!” Психоз оказался семейным. Выпустить ее в таком состоянии мы не могли, положили рядом с мужем. А сын признался, что удивлялся всю дорогу, что мама просила сделать музыку потише, только магнитолы в машине вообще нет.
По мнению врачей, подобные психозы и галлюцинации зависят от качества употребляемого алкоголя. Суррогаты подрывают не только физическое здоровье, но и психическое.
— Вам повезло, — радует нас заведующий отделением неотложной наркологической помощи Сергей Шувалов, в чье дежурство мы как раз попали, — только сегодня отвязали двоих. Это зрелище не для слабонервных женщин.
Но и так страшно — стеклянные глаза выздоравливающих, безжизненные тела под капельницами и устойчивый запах перегара производят неизгладимое впечатление.
Вообще, лечение алкогольной зависимости — процесс небыстрый. Дезинтоксикация — чтобы человек начал чувствовать себя хорошо — происходит примерно за две недели. А вот процесс реабилитации может затянуться от одного месяца до года и даже более. Вообще, программа амбулаторных посещений рассчитана на два года. Карабулькин планирует создать в Щелкове сообщество анонимных алкоголиков, с которыми будут работать психотерапевты.
Пользоваться услугами Щелковского наркодиспансера не гнушаются и бизнесмены, и интеллигенты, и даже одна “легенда русского шансона” — они понимают, что повод гордиться возможностью выпить ведро водки довольно сомнительный.
— Вам у нас понравилось? — провожает нас, улыбаясь, доктор Карабулькин. — Если что, приезжайте!
— Спасибо, доктор, уж лучше вы к нам!
