В понедельник дороги, соединяющие Южную Осетию и Грузию, были перекрыты. Поводом для обострения ситуации стало очередное ЧП. Ночью в воскресенье грузинская сторона арестовала четверых жителей Южной Осетии, которые возвращались от родственников из грузинского Гори в Цхинвал. Это задержание стало ответом Тбилиси на арест в самопровозглашенной республике гражданина Грузии (он подозревается в убийствах осетин). Кроме того, правоохранительные органы Южной Осетии раскрыли грузинскую диверсионную группу, которая готовила несколько терактов. О том, что еще творится в “горячем регионе” — репортаж спецкора “МК” Екатерины САЖНЕВОЙ.
Миротворец Фима из российского батальона настроен философически: “Таки зачем грузинам сейчас воевать? — спрашивает он меня. — У них в июле отпуска начались, к ним со всего мира иностранцы на учения приехали, тех охранять надо, а не вокруг палить”.
Как и положено настоящему миротворцу, Фима — “над конфликтом”, то есть не встает на позицию ни одной из враждующих сторон — ни Грузии, ни Осетии. У него дома семь кошек, которых в случае обострения ситуации надо будет срочно эвакуировать… А оно ему надо?
“Таки зачем война и осетинам? — глубокомысленно продолжает Фима. — Знакомая в Цхинвале ремонт намерена делать, каждое утро у меня спрашивает: “Стоит уже дом красить или снова бомбежки ждать?” А что я ей отвечу — вдруг не угадаю, и опять Фима будет виноват!”
Большинство конфликтов в этом мире не заканчиваются большой войной только потому, что никто не хочет начинать первым. Здесь, по южную сторону Кавказского хребта, та же проблема.
Причин воевать — полным-полно, а достойный повод все никак не находится. Одна “надежда”, как это частенько уже бывало в истории, на первую шальную пулю…
С точки зрения Тбилиси желательно, чтобы та была пущена со стороны Москвы.
“Мы должны немедленно принять военную помощь наших единственных друзей из США и по-настоящему пригрозить России, — переводят статьи из грузинских газет. — У нас миллиардный военный бюджет — неужели ничего нельзя сделать, чтобы ненавистные захватчики не летали больше над землей, политой нашей кровью”. (Речь идет о полетах российских истребителей над Южной Осетией, прекративших обстрел Цхинвала 5 июля.)
Но это все бряцанье словами, не оружием.
Абсолютно верно одно: главный враг Грузии, как те его себе представляет, все та же Россия. А вовсе даже не Южная Осетия, чью независимость и самобытность здесь не желают признавать двести с лишним лет, до сих пор именуя целую нацию крепостными грузинских князей Мачабели…
Но в отличие от друзей-американцев, чья родина через океан, Россия-то рядом — по ту сторону Рокского туннеля, соединяющего в единое целое Северный и Южный Кавказ.
Боевик — звучит гордо
В Цхинвал каждый день приходят письма от кубанских и донских казаков, что готовы немедленно прибыть на подмогу, от добровольцев…
Снайперша Лена. Приехала из России года три назад, в 2004-м, во время событий в Тлиакане. Говорит, что по зову сердца. Вышла замуж за осетина, родила ребенка, не в декрете — до сих пор служит в действующей армии.
Джамбол Кокоев. 13-кратный чемпион Грузии (!) по боксу. Командовал южным фронтом на стороне Осетии во время предыдущей войны. Одновременно подготовил несколько мастеров спорта международного класса, участников Олимпиады, чемпионов Европы.
Все они — из Южной Осетии. Все — выступают за Россию.
В действующей южноосетинской армии — около 30 тысяч боевиков. То есть все взрослое дееспособное население республики. “Боевик” здесь скорее синоним героя, солдата.
Многие военные спешно отправляют семьи во Владикавказ, так что терять этим людям, будто и родившимся в камуфляже, абсолютно нечего. И бояться не за кого теперь тоже.
Носятся на вездеходных “Нивах” по улицам Цхинвала, по “встречке”, не обращая внимания на дорожные знаки. “Не знаю я никакого Двойного Сплошного”, — полушутя уверяют меня.
Каждый вечер на Пионерской площади — дискотека. Пары едят мороженое, мальчики с лычками приглашают девочек на медленный танец.
Впечатление довершает старый цирюльник, что работает напротив, в маленькой будочке с надписью “Парикмахерская”, и стрижет этих мальчиков “под бобрик”, щедро поливая из резиновой груши одеколоном “Шипр”.
Прямо сорок первый год какой-то…
Гуляк с площади разгоняет начавшийся дождь. “А вот когда обстрелы были, все, напротив, сюда сбежались. Мужчины только в погреб за вином сперва спустились”, — говорит мне коренной цхинвалец Юрий, капитан.
“Что ты хочешь — нервы у нас на пределе, а хорошее вино, оно того, успокаивает!”
Лебедь, рак и миротворцы
В Южной Осетии дислоцируются сегодня три миротворческих батальона. В случае начала реальных боевых действий они вроде бы должны стать “разводящими”, то есть независимой третьей стороной.
Реальных иностранцев среди них нет, это основное требование.
Зато есть русские, родственники цхинвальцев с севера и, конечно же, грузины. Последние, кстати, недавно увеличили квоту своего пребывания до 500 человек.
Кто решил, что в случае чего эти люди могут оставаться просто наблюдателями?
Пока еще в республике действуют смешанные патрули, из людей трех национальностей, выглядящих наподобие героев басни Крылова про лебедя, рака и щуку, но они стоят лишь на границе с грузинским анклавом. Тут пребывает и “оппозиция” — то есть “правительство в изгнании” — бывшие южноосетинские политики, по каким-либо причинам решившие принять сторону Тбилиси.
“У кого из наших женщин есть грузинские паспорта, те пару раз сходили на границу с Цхинвалом, жаловались на то, что в городе нет воды и света, что цены растут, — рассказывали мне жительницы. — А нам там говорят: “Плохо живете? Ваш президент Саакашвили — вот пишите ему, жалуйтесь и просите ввести войска!”
Странно жить в городе, перекроенном так, что ступишь шаг — и попадешь за границу.
Сидим в кафе, километрах в пяти от Цхинвала. Это маленький домик со столами, вынесенными в сад, за столами — умывальник на дереве, дальше — кабинка туалета.
“Вот за туалет не ходи — там уже Грузия”, — предупреждают меня.
Я думаю, что опять шутят. Оказалось, что это правда.
Кто был муж царицы Тамары?
Села, отрезанные боевиками от Грузии…
Села, отрезанные Грузией от Цхинвала…
Привыкшие к перестрелкам и к тому, что нечего курить и нечего есть.
С цивилизацией их связывает лишь телевизор, который ловит сплошной Тбилиси. “На блокпостах говорят: у нас на русских аллергия, поэтому из города с продуктами тех, кто без грузинских паспортов, не пускают. Хотя туда, в Цхинвал, обычно разрешают провезти сыр, масло, фрукты на продажу. А обратно, когда едем, солдаты тут же отнимают вырученные деньги, продукты, муку и соль, издеваясь, вытряхивают из мешков и пылят по дороге, — плачется Белла, жительница деревни Тменис, расположенной в прямом смысле в двух шагах от грузинской границы. — Мужчинам иногда, правда, позволяют оставить две пачки сигарет. Невозможно же без курева… Я не могу засыпать, когда тихо и нет перестрелки. Что это такое — утром стреляют, вечером стреляют… Когда нам жить?”
В Тменисе остались одни старики и старухи, да еще малые дети. Нервные дети. Увидев чужаков, они принимаются рыдать и боятся взять конфету из моих рук. Потом все же разулыбались. “Что ты, зайка, не плачь”, — принимаюсь гладить по голове самого крошечного паренька.
“Какие смешные эти русские, — усмехается одна из старух. — Вы слишком ласковые, мальчиков нельзя так воспитывать — иначе, если быть с ними слишком добрыми, из них вырастут плохие солдаты. Молчи, дато, молчи…”
…Напротив, на ступеньках полуразрушенного дома, бормочет что-то про себя бабушка Маро. Русского она не понимает. Она грузинка, но всю жизнь прожила в Тменисе. Была замужем за осетином. В общем-то обычная ситуация — и мать Сталина вышла замуж за осетина, и царица Тамара…
Бабушка Маро сошла с ума, когда в 92-м ее единственную дочку расстреляли шальные уголовники, выпущенные из тюрем президентом Гамсахурдиа для установления порядка в непокорной республике.
“Они сказали, что эта девочка — осетинка, и долго мучили ее, прежде чем убить, — рассказывают соседи старухи. — У Маро остался еще и сын. Он давно уехал отсюда, не навещает родину. Да, его здесь нет, мать ни за что не скажет, где он”.
И я понимаю, что сын грузинской бабушки Маро, скорее всего, в Тбилиси.
