Вчера в Перми был объявлен день траура по погибшим в авиакатастрофе.
По местным телеканалам отменили все развлекательные программы. Не будет сегодня и заявленного ранее концерта уральских рок-групп. Многие рестораны города вывесили на дверях таблички: “Закрыто”.
В кафе, в автобусе, на улицах — все местное население только и говорит о минувшей трагедии. Люди строят версии. Что же это было? Теракт? Неисправность двигателя? Человеческий фактор?
Воздерживаются от каких-либо предположений лишь близкие погибших. “Какая разница, — машут рукой. — Мы не хотим разбираться, анализировать случившееся. Зачем, если наших родных это уже не спасет…”
Уже в воскресенье вечером попасть на место трагедии было невозможно. Городские власти согнали две сотни солдат-срочников для охраны территории, куда накануне упал лайнер. К понедельнику оцепление усилили. Теперь на протяжении километра под каждым кустом выставлена охрана.
— Подобные меры приняты для того, чтобы любопытные не мешали работе следственных органов, — объяснили мне военнослужащие. — К тому же это сделано в целях безопасности. Мы вчера видели родственников погибших, которые приходили сюда с одним вопросом: “Господи, почему ты не забрал меня?!” А в воскресенье вечером, когда пустили поезда по восстановленному Транссибу, один совсем дряхлый старик, потерявший в авиакатастрофе всю семью, пытался броситься под проходящий мимо состав…
* * *
Место, где произошла катастрофа, считается безлюдным. Год назад в тупике улицы Советской Армии, что на окраине города, снесли последние 10 деревянных бараков, сохранившихся с военных времен. Жителям древних построек выдали новые квартиры. Тогда же уехали отсюда и дачники, которые держали недалеко от железнодорожного полотна огороды.
— Если бы здесь жили люди, жертв было бы гораздо больше, — делится жительница района Галина Сажина. — Сейчас там остались только склады, товарные цистерны и шиномонтажные мастерские. А еще там находился продуктовый магазин “Май” для малоимущих. За дешевой едой сюда съезжались пожилые со всей округи. Вон, видите, бабульки стоят. Ждут, когда их пропустят в магазин.
Мимо гремит сумкой с пустыми бутылками подвыпивший мужчина.
— Вы здесь живете? — интересуюсь у него.
— Жил. Теперь неизвестно, когда туда вернусь. Домой меня менты не пускают…
Дядя Коля еще полгода назад обосновался в заброшенной бане на улице Советской Армии. Этот чудом уцелевший сруб близ железной дороги стал пристанищем для десятка бездомных людей.
— Бомжи квартировали там круглогодично, — рассказывает местный участковый. — Именно они стали первыми очевидцами произошедшего. После взрыва все гурьбой побежали на железнодорожные пути. Быстро смекнули, что случилось, и решили поживиться уцелевшим барахлом. В суматохе начали тащить какие-то обломки самолета. Думали сдать в металлолом и выручить деньги. На протяжении всего воскресного дня этих товарищей вылавливали по кустам. После этого случая решено было усилить охрану объекта.
К месту трагедии, утопая в вязкой грязи, подходят два священнослужителя. Их тоже останавливают. “Не положено!” — командуют солдаты.
— Да мы просто хотели помянуть погибших, привезли иконы, свечки, — объясняет отец Серафим из мужского монастыря, что в 15 км от Перми. — Это неправильно. Надо помолиться за погибших. Утром в воскресенье на службу в наш храм пришел один мужчина. У него в том самолете была родная сестра. Отец и мать разбились в автокатастрофе за месяц до случившегося. Он впервые пришел в церковь. Попросил меня научить его, кому ставить свечку и как молиться. А потом попросил остаться в монастыре. Вот уже третью ночь он живет у нас. Говорит, домой теперь вряд ли вернется. Его там никто не ждет…
В понедельник днем в цветочных палатках Перми не осталось ни одной гвоздики. Местные жители сплошным потоком приходят к месту, где разбился лайнер, чтобы оставить здесь цветы.
— Мы часто летали тем рейсом, — разговорились со мной девушки с огромным букетом алых гвоздик. — Многих из тех пассажиров знали в лицо. В основном погибли наши земляки. Командировочных было совсем немного. У нас ведь маленький город, так что эта трагедия коснулась каждого из нас.
Ошиблись девушки.
Пока мы разговаривали в пяти метрах от нас, молодая дама ругалась с охранниками:
— У меня там собака с щенками трое суток сидит без еды, пропустите! — просит женщина военных.
— Какая собака, у людей там близкие погибли! — огрызается в ответ молодой парень в форме.
Тут же вокруг нас собираются любопытные зеваки.
— Можно пройти в гараж? — интересуется кто-то из толпы. — Сердце не на месте. Машина у меня там дорогая в гараже осталась. Волнуюсь, все ли в порядке с гаражом. Не задело ли его…
Я оборачиваюсь.
Рядом стоит мужчина. Его никто не замечает. Он держит в руках две гвоздики. Отходит в сторону. Закрывает лицо руками и кричит:
— А хотите я вам свою машину отдам?! Только верните мне сына!..
* * *
В ДК “Гознак”, где местные власти организовали штаб для родственников погибших, многолюдно уже вторые сутки.
— Тебе сегодня удалось поспать? — спрашивает один мужчина у другого.
— Какой там, — машет рукой и закуривает. — Всю ночь с женой глаз не сомкнули, сидели и молчали…
Мужчины обнялись. До минувшего воскресного дня они даже не были знакомы.
— Лешке Опарину было всего 28 лет, — говорит один из них. — Парень был умный, талантливый. Занимался дизайном. Пару месяцев назад о нем написали в нашей газете, сфотографировали его — он ведь на дачном участке своими руками такие потрясающие фонтаны выстроил! Леша поехал в Питер — на два дня. Оттуда рейсы в Пермь летают всего два раза в неделю, пришлось ему выбираться через Москву. Из-за пробок он чуть было не опоздал на рейс. Звонил мне за час до вылета, говорил, что, возможно, поменяет билет. Я тогда ему сказал: “Не волнуйся, успеешь”.
Успел…
— У него остались здесь родители?
— Я родитель, — губы мужчины задрожали. — Он мой единственный сын. Больше никого у нас с женой нет. Лешка же свадьбу через месяц готовил… Теперь уж не понянчить нам внуков.
Выходцы из Азербайджана, которых в штабе порядка 20 человек, держатся особняком. Среди них — почти одни мужчины.
— 13 наших земляков было в том самолете, — рассказывает один из них. — Агилю Шабанову было только 41. Он жил в Баку, прилетел сюда устраиваться на работу. Думал заработать на лесозаготовках. Агиль так ждал этой поездки! Думал, наконец-то заработает денег для семьи. В Азербайджане у него остались двое детей — сын и дочь. На кого им теперь рассчитывать?..
14-летнего Тагила Асланова родители на летние каникулы отправили на родину к бабушке в Баку. Мальчик должен был вернуться к началу учебного года. Но в Азербайджане возникли проблемы с человеком, который должен был сопровождать несовершеннолетнего мальчика в полете. Билет взяли только на 14 сентября.
— Как мне теперь жить?! — не стесняется слез отец погибшего Джумшид. — Это наш единственный сын. Отличник был. Умница. Я думал его в Москву перевезти. Почему я не полетел за ним раньше?!
— Мы не могли оставить работу, нас не отпускали, — добавляет мать погибшего ребенка Наила. — Зато теперь нам дали выходные… Зачем они нам теперь? Наш мальчик перед вылетом позвонил нам: “Мама, я так соскучился, хочу домой”, затем сказал, что поел и собирался вздремнуть. Надеюсь, он не проснулся… Не увидел этого ужаса!
Джумшид отправился встречать сына в аэропорт. Рейс задерживается — такая была первая информация. Почему-то отцовское сердце не дрогнуло.
— Мы живем недалеко от места падения самолета. Моя жена готовила утром завтрак мальчику. Услышала взрыв и сразу поняла: разбился самолет. Материнское сердце не ошиблось. Она позвонила мне. Я сразу рванул на место катастрофы. Преодолел все кордоны, которые только начали выстраиваться. Это был ужас! Я кинулся искать сына. Какой там… Меня вовремя увели друзья.
У списка погибших стоит молодой человек. Стоит уже час. Смотрит на одну фамилию: Югас Людмила Михайловна.
— Я не верю, что моя мама погибла, — на минуту отрывает взгляд от списка Дмитрий. — Она летела из Украины с пересадкой в Москве. Я ждал ее в аэропорту. Долго не объявляли о трагедии. Прошло полчаса, и кто-то из встречающих шепнул: “Случилось что-то плохое”. А через несколько минут к нам вышел представитель аэропорта и спокойно сказал: “Самолет разбился”. Я не поверил. Даже усмехнулся. Этого не может быть! Я специально выбирал авиакомпанию и надежный “Боинг”. Купил самые дорогие билеты. Когда все уже было ясно, я связался с посольством Украины, позвонил в аэропорт Киева. Мне сказали, что пассажирки Югас на рейсе Киев—Москва зарегистрировано не было. Но почему же телефон у мамы молчит до сих пор?! Помогите мне разыскать ее…
В центре реабилитации помимо психологов присутствует переводчик с английского и немецкого языков. Но никто из родственников 20 иностранных граждан, находившимся в самолете, на момент подписания номера еще не объявился.
— У моих родственников там погибли два мальчика, одному было 6 месяцев, — говорит одна женщина. — Перед вылетом ребенок сильно плакал. Его никак не могли успокоить. Недаром говорят: дети чувствуют беду.
Семья Юдиных-Симоновых целый год готовилась к поездке в Испанию. В отпуск они отправились вместе — Юдин Сергей с женой Галиной Симоновой и двое детей — девятилетняя Яна и трехлетняя Валерия.
— Они были такие счастливые! — рассказывает дедушка девочек Вениамин Кузнецов. — Часто звонили нам с курорта, рассказывали про страну... Встречать их никто не поехал: Сергей оставил в аэропорту машину и собирался сам добраться до дома. Мы узнали о трагедии спустя несколько часов после случившегося.
Вчера поздно вечером родственникам погибших разрешили посетить место катастрофы. За два дня военнослужащим удалось собрать останки и полностью расчистить территорию. Теперь это место усыпано красными гвоздиками.
В ближайшее время на месте трагедии собираются установить памятную стелу.
