В молодости Семену Липкину посчастливилось познакомиться с Мандельштамом, когда Осип Эмильевич работал в “Московском комсомольце”, отыскивая одаренных стихотворцев, и Липкин свидетельствует, что он “хвалил всегда Ахматову, Пастернака, Хлебникова, Маяковского”. Свои воспоминания о Мандельштаме Липкин назвал пушкинской строкой “Угль, пылающий огнем…”.
Внутренний огонь самого Липкина был определяющим в его жизни, в творчестве. Поэт, заставивший звучать по-русски эпосы “Лейли и Меджнун”, “Манас”, “Джангар”, “Махабхарата”, к сожалению, редко видел свои стихи опубликованными. В книге есть эти неопубликованные стихи. Инна Лиснянская вспоминает: “Он их, видимо, просто забыл отдать в печать, занятый своей прозой и увлеченный переводом древнейшего эпоса “Гильгамеш”.
А ведь настоящий перевод — это некое переселение в иные миры. Липкин, знаток мировой культуры, поражал современников не только огромным количеством переведенных эпических произведений, но еще и энциклопедизмом. В среде писателей он слыл человеком мужественных поступков. Он спрятал трагический и честный роман “Жизнь и судьба” замечательного писателя Василия Гроссмана у своего брата Михаила, а Войнович сумел передать роман в Германию.
Знаете ли вы, что в дни преследования участников “МетрОполя”, когда из Союза писателей исключили молодых Евгения Петрова и Виктора Ерофеева, Семен Израилевич в знак протеста вышел из этого союза? И его стихи — стихийно! — оказались в большом количестве на Западе. Их собрал Иосиф Бродский, составил и издал книгу Семена Липкина “Воля”, а в интервью с С.Волковым хвалил его стихи о войне: “Такое впечатление, что он один за всех — за всю нашу изящную словесность высказался. Спас, так сказать, национальную репутацию”.
Семен Израилевич не скрывал своего желания умереть во сне, но так, “Чтоб огонь ко мне спустился,/На ветру, не трепеща,/Чтоб я тихо засветился,/Как закатная свеча”. 9 июня вечером в Доме Цветаевой будет гореть закатная свеча.
