Допросить Понасенкова предложила адвокат потерпевших. Понасенков – оппонент Соколова, с которым историк судился по поводу научных компетенций: Понасенков утверждал, что петербургский историк украл его научную концепцию, слегка переписав текст. Также историки подавали друг против друга иски о защите чести и достоинства.
Соколов был против того, чтобы его оппонента приглашали в суд – хотя ранее обвинял Понасенкова в том, что он стал причиной «трагедии». Теперь его адвокат уточнил, что подсудимый называл оппонента творцом «психотравмирующей ситуации». Так или иначе, Понасенкова пригласили в зал. Историк представился внештатным сотрудником издательства, а также заявил, что не спал двое суток, поэтому для него все происходящее – «немного как в сказке».
- Неприязненное отношение к подсудимому имеете? – задала первый дежурный вопрос судья.
- Нет.
Тут из «аквариума» подал голос Соколов: "Неправда, этот человек в течение двух лет вёл против меня травлю!" Судья сделала замечание и пригрозила удалить Соколова из зала суда до самых прений.
- Неприязненного отношения нет. – Продолжил Понасенков. - Глубоко осуждаю действия, но к личности никакой неприязни.
Далее Понасенков рассказал историю знакомства и общения с Соколовым: «Впервые я его увидел в литературном музее в конце девяностых. Подсудимый был нетрезв, поэтому я не стал подходить, это было не очень приятно. Затем я с ним встретился в конце двухтысячных на Бородинском поле. Но знакомство было необычное, там был адъютант…
- Давайте вы будете все-таки русскими терминами объясняться, не все тут знают французский язык, - поправила судья.
- Ну адъютант - это уже вполне русское слово, – заметил Понасенков, добавив, что речь идёт, конечно, о реконструкции, то есть «адъютант» условный. И рассказал, что этот самый «адъютант» якобы еле добудился пьяного Соколова, который тут же начал кричать на него чуть ли не матом. "Олег при мне требовал обращаться к нему по кличке сир – а это официальное обращение к монарху во Франции, и расстраивался, когда к нему обращались по имени-отчеству. С нами был вежлив, но очень плохо держался на ногах. На следующий год помощник его не смог добудиться вообще. Возможно, я его сейчас впервые вижу в трезвом виде. Так что ежегодные встречи были не очень приятными эстетически".
На вопрос о характеристике личности последовала цветистая тирада Понасенкова. "С моей точки зрения Соколов – чудовищно жестокий и очень комичный неудачник, потому что он всегда хотел быть тем, кем не является. Это противоречие, дихотомия, диалектическая пауза травмировала Олега, как мне кажется. Кроме того, его жестокость... Я всегда переживаю, когда причиняют боль, например, животным. То, что он творил с лошадьми при всех... У меня кровью сердце обливалось. Он любит унижать, мне кажется, это его единственный вариант самоутверждения. Но как только появлялся чиновник – даже мелкий, районного, музейного масштаба, он начинал лебезить. Он очень груб, часто бывал истеричен без повода. Я никогда не замечал в нем благородства. Олег наряжался в форму генерала эпохи наполеоновских войн – кто-то говорил, что Наполеона, но нет – Наполеон носил мундир полковника. Олег выбрал генеральский мундир, вероятно, потому, что там много золота".
- А с положительной стороны можете как-то его охарактеризовать? - прозвучал вопрос судьи.
- Да, знаете, если это можно назвать положительным… Я ведь ещё и режиссёр, мне приятно, интересно, когда человек театрален, а Олег показывает нам тот тембр, посыл, что был когда-то. Ведь сейчас школа утеряна, МХАТ не тот… Олег очень хороший актёр – и я хотел бы предупредить, если я тут имею право о чем-то предупреждать - Олегу нельзя верить вообще.
Тут адвокат потерпевших открыла ящик Пандоры - задала вопрос о личном конфликте между Соколовым и Понасенковым, о «травле», которую несколько раз упоминал Соколов: "Что произошло, с вашей точки зрения? Подсудимый не раз говорил о травле".
- С моей стороны никакого конфликта не было, – невозмутимо ответил Понасенков. - А что касается травли, это не более, чем чепуха. В 2017 году вышла моя монография: девятьсот страниц, четыре тысячи научных сносок, колоссальный труд. Первая научная история войны 1812 года. После этого Олег выступил на некоем маргинальном канале Гоблина, говорил чудовищные вещи, в хамской манере упоминал намеренные подлоги. Подсудимый беспардонно использовал мои научные концепции в своих публикациях.
Последовала путаная история о взаимных исках о защите чести и достоинства, Понасенков пламенно говорил: «В этом здании апелляционный и кассационной суд вынес решение в мою пользу и обязал подсудимого извиниться, причём публично, на лекции. 29 октября 2019 года было принято это решение, а через несколько дней его выловили из Мойки с двумя руками. Чужими. И теперь он, конечно, может исполнить это решение…
- Предвосхищая вашу просьбу, мы вам отказываем, потому что там совсем другой процесс, – вмешалась в монолог судья. К слову, на прошлой неделе Понасенков через помощника обратился в СМИ, в том числе в «МК», отправив копию письма, направленного Соколову в СИЗО. Там Понасенков в весьма одиозных выражениях требовал от Соколова извинений и признания авторства научной концепции. Позднее в разговоре с корреспондентом «МК» Понасенков сказал, что Соколову с учётом тюремных условий «осталось недолго», и Понасенков хочет, чтобы перед смертью подсудимый ответил на его претензии. Но, судя по пламенному настрою Соколова, тот, скорее, разразится ещё несколькими драматическими речами.
Затем Понасенкова спрашивали о возможных провокациях: например, не платил ли он денег первой жертве историка, которая опубликовала в 2018 году свое заявление в полицию от 2008 года, где рассказывала, как Соколов её избивал – или, возможно, «оказывал какое-то влияние».
- В 2008 году я был совсем юношей, чтобы думать о каких-то сожительницах подсудимого… это абсурд. Это наглый абсурд.
- Обращались ли вы к руководству СПбГУ и говорили ли, что подсудимый опасен для общества?
- Да, я столько раз на Бородинском поле видел, как он себя ведёт, я был уверен, что этого человека нельзя допускать до неопытных молодых людей.
По словам Понасенкова, ректора петербургского университета игнорировал его письма об опасности Соколова: "Мне кажется, эта безнаказанность породила чудовищное преступление в будущем. Я считаю, это больше чем ошибка – возможно, если бы его уволили, у юной аспирантки открылись бы глаза".
Поддал жару и Соколов из «аквариума»: «Вы говорите, что никакой травли не было. В течение двух лет я получал от вас от ваших подельников угрозы, что моё тело будет болтаться в холодной воде. Анастасии Ещенко взламывали почту, мне лично на мой телефон слали угрозы. Ведь вас называют «маэстро», и мне писали: «Ты заплатишь за маэстро».
Соколов кричал, что у Понасенкова нет диплома, тот парировал, что был приглашён курировать специальную сессию Академии наук по наполеоновской теме, куда Соколова даже не звали. В пылу спора Понасенков отчаянно не хотел называть подсудимого по имени-отчеству. «Когда мы познакомились, он протянул руку и сказал "Олег", так и называю». Соколов говорил, что он «не Олег, а Олег Валерьевич, я вам не мальчишка какой-нибудь!»
- Давайте уже не будем какие-то личные вещи тут решать. – устало напомнила судья двум историкам о том, зачем они все-таки встретились в суде. Понасенков у объявили, что он свободен. Соколов тут же выступил с речью, объявив адвокату потерпевших, что приглашать в суд Понасенкова было «чудовищно»
«Это чудовищно, вы вообще человек или кто? Этот человек, из-за которого Настя сходила с ума, рыдала, заперевшись в комнате. Он записывал чудовищный ролики, по два часа каждый. И я выиграл суд, Савеловский суд Москвы установил, что эти ролики оскорбительны! Этот человек нас обрабатывал в течение двух лет, он спровоцировал происшествие, расписывал нашу парадную… Всё, что он говорил - сплошная ложь, он лгал каждую секунду. Человек сделал пиар на крови, свою жалкую книжонку он продвигал!»
Читайте также: "Я вам не мальчишка!": историк Соколов устроил истерику в суде
