В Хайде, небольшом британском городке под Манчестером, всё всегда было спокойно. Люди жили медленно, знали соседей по именам, не спешили менять привычки. И среди них был один человек, которому доверяли без раздумий. Его звали Гарольд Шипман. Врач, которого потом назовут Доктор Смерть.
Он был тем, кто приходил, когда боль становилась невыносимой. Тем, кто слушал, кивал и говорил, что всё будет хорошо. Пока пациенты верили, он делал своё дело. И уходил, оставляя в комнате только запах лекарств и приближающуюся смерть...
Но это уже финал истории. Началось всё гораздо раньше.
Гарольд Шипман родился 14 января 1946 года в семье методистов. В школе держался высокомерно, не сомневался в своём превосходстве. Родители радовались его успехам и подталкивали к медицине.
Когда ему было 17, его мать умерла от рака. Он стоял рядом и смотрел, как морфин смягчает её страдания. Как каждый укол делал её тише, слабее, ближе к смерти. Тогда он впервые увидел, как быстро можно выключить боль. И жизнь.
В 1965 году он поступил в Лидский университет. Учёба давалась легко, и у него оставалось достаточно времени, чтобы заводить связи. Он подружился с дочерью хозяина квартиры, вскоре она забеременела, и в ноябре 1966 года они поженились.
В 1970 году Гарольд стал участковым врачом в Тодмордене. Жена работала медсестрой, дома бегали четверо детей. Он выглядел как человек, у которого всё хорошо и под контролем.
В 1974 году его впервые поймали на тёмном деле. Он крал наркотики. Это не была случайность — он делал это систематически. Его лишили звания и назначили штраф в £600. Он прошёл курс лечения, пообещал, что всё будет иначе, и в 1977 году вернулся в профессию. Тогда никто не заметил, что он стал другим. Тихим и более закрытым. Внутри него будто что-то щёлкнуло.
Переезд в Хайд только укрепил его маску. Там он занялся частной практикой, окружил себя доверчивыми пожилыми женщинами, которые верили каждому его слову. Они открывали ему дверь с улыбкой, будто ждали сына, а не того, кто принёс им последнюю дозу. Он мог действовать без опаски. Никто не проверял, никто не считал мёртвых. Одни только старые дома с занавесками и фотографии давно умерших мужей на комодах.
Первое убийство, по данным следствия, Гарольд совершил в 1984 году. Он пришёл к старушке, пожаловавшейся на боль в суставах. Он сказал, что поможет. Он всегда так говорил. Он достал шприц, ввёл ей 30 мг морфия и сидел рядом, пока дыхание становилось всё тише. Он наблюдал, как её тело сдаётся, будто изучал реакцию. Потом спокойно забрал со столика дешевую безделушку, маленький сувенир. Он любил трофеи. Возвращался на следующий день, чтобы оформить смерть как естественную. А затем настаивал на кремации. Труп превращался в пепел и улики исчезали полностью.
Так он вошёл во вкус. Он обходил свой участок, как положено семейному врачу. Звонил в двери. Навещал, как говорится, по долгу службы. Жертвами становились одинокие пенсионерки. Бывшие работницы фабрик, домохозяйки, тихие женщины, которых никто не заметил бы даже при других обстоятельствах. Он забирал у них украшения, старые часы, сувениры — мелочи, которые никому не были нужны. Хранил их как напоминание. Иногда подделывал завещания. Делал всё спокойно, методично, без тени сомнений.
С 1995 по 1998 год он убивал особенно активно. Тогда, по данным следствия, он отправил на тот свет не менее 105 человек. Хайд привык к этому темпу смертей. Старость же. Так казалось всем. Кроме тех, кто внимательно смотрел.
Всё рухнуло из-за одной женщины. В 1998 году умерла вдова бывшего мэра города Кэтлин Гранди. Когда её дочь Анджела увидела завещание, она сразу поняла: это подделка. £350 000 переходили врачу. Документ был написан крупными буквами, с ошибками, которых её мать никогда не делала. Подпись не совпадала. Свидетели, указанные в документе, заявили, что ничего не подписывали.
Анджела добилась эксгумации, несмотря на сопротивление чиновников. Экспертиза показала диаморфин (опиоидный препарат, белый кристаллический порошок, получаемый из морфина, но имеющий более короткую продолжительность действия) в тканях. Не старость. Не естественная смерть. Убийство.
Полиция вызвала Гарольда на допрос, но долго не решалась давить на него всерьёз. Он был почтенным врачом, человеком с репутацией. Он выводил их из равновесия спокойствием. Но среди горожан уже бурлило недоверие. Таксист Джон Шоу давно вёл личный список умерших пациенток. В этом списке было 20 имён. Он передал его инспектору Стену Эгертону. Именно Эгертон настоял на эксгумациях и начал раскручивать цепочку смертей.
Когда полиция начала собирать заявления, в управление хлынули жалобы. Родственники вспоминали странные формулировки врача, подозрительные осмотры трупов, его настойчивые советы «лучше сразу кремировать». Всплыли и разговоры о том, что после его визитов пропадали украшения и небольшие вещи.
Кэрол Чапмен, его секретарша, дала показания, которые потрясли следователей. Она рассказывала, что Гарольд объяснял каждую смерть «неправильными» серёжками, которые она носила. Он делал это так, будто издевался. Самое страшное — она доверяла ему настолько, что лечила у него свою семью. Он убил её мать, свекровь и двух тёток. Она поняла правду только тогда, когда погибло слишком много близких.
В итоге следствие изучало 218 подозрительных смертей. Для суда выбрали 15 самых очевидных. Результаты всех экспертиз были одинаковыми — передозировка диаморфина. Шипмана осудили на пожизненное заключение. Позже он якобы признался сокамернику в 508 убийствах, но официальное расследование эту цифру опровергло. Однако и без признания было ясно: он — самый страшный и самый результативный серийный убийца Британии.
Следствие установило: минимум 284 погибших, вероятнее — около 300. Было собрано 2500 свидетельских показаний, 270 тысяч страниц материалов. Проверяли 618 смертей. Система рассыпалась на глазах — врач, которому доверяли десятки семей, убивал спокойно, годами.
13 января 2004 года Гарольда нашли мёртвым в тюрьме Уэйкфилд. Он повесился за день до своего 58-летия. Он ушёл так же тихо, как убивал — без объяснений, без раскаяния, без единого слова.
После его смерти остались дома с фотографиями тех, кого он лишил последних лет. Остались семьи, которые до сих пор не понимают, как так вышло. Осталась дыра в системе, через которую один человек прошёл, как сквозь бумагу. И осталась тягучая тишина города Хайд, который слишком поздно понял, что смерть ходила по улицам в белом халате.
Читайте также: Два кузена превратили тихий американский городок в сцену для жестоких убийств
