— Мои родители Владимир Конюхов и Анна Конюхова познакомились в Калининском политехническом институте, где вместе учились на специалистов по торфяному производству. После выпуска их распределили в Шатурский район Московской области в поселок Туголесский Бор, а в 1979 году родился я. Отца на работе заметили и в 1983 году предложили должность директора торфопредприятия “Каданок”. Предприятие занималось добычей торфа открытым способом и производством торфяных брикетов для отопления.
Таким образом, нам пришлось переехать из теплой квартиры в служебный дом в поселке Каданок. Название поселка пошло от слова “кадан”, которым называли куски торфа, используемого для отопления. Поселку более 110 лет. Половина людей в поселке жили в бараках без водопровода и с туалетом на улице, у нас условия были получше. Мыться все ходили в общественную баню на Моховом. Баня была весьма приличной, и мыться туда приезжали даже из Белоомута. Там, например, постоянно мылся директор моей школы. В начале девяностых баня закрылась.
В центре поселка располагался деревянный клуб — центральное место общественной жизни. В клубе показывали фильмы, проводились показы самодеятельности. Особенно запомнились мне веселые встречи Нового года.
В Каданке в 1986 году родился мой брат, Конюхов Евгений Владимирович, а в начале зимы 1987-го все, кто проживал в бараках, получили квартиры в новом доме в Моховом. Нам там тоже нашлось местечко — трехкомнатная квартира.
Новая жизнь в Моховом била ключом. Были построены медпункт и новый клуб с закрытым спортивным залом. Для того времени это было что-то из области фантастики. В Белоомуте такого клуба не было и нет. Практически каждый день крутили фильмы, для всех работал спортивный зал, где дети и взрослые с удовольствием гоняли в футбол, волейбол, баскетбол и т.д. Кроме этого в поселке имелись собственные очистные сооружения, водонапорная башня, котельная, детский сад. Рабочее состояние всего, в том числе жилья, поддерживалось заводом.
Детей в школу каждый день возил специальный заводской автобус. После уроков тот же автобус забирал нас и развозил в Каданок и в Моховое.
Белоомутская средняя школа №1, несмотря на сельскую местность, была вполне приличная, с сильным коллективом учителей. Из нашего класса уже два человека защитили кандидатские диссертации, а еще два человека защитятся в ближайшее время.
Будучи директором завода и по совместительству “мэром” Каданка и Мохового, мой отец в свободное время занимался в клубе ДОСААФ на аэродроме Коробчеево, что примерно в 40 км от нас. В детстве отец хотел стать летчиком, но по зрению не прошел в летное училище, а мечта осталась. К тридцати годам зрение выправилось. Как говорится, талантливый человек талантлив во всем, так и мой отец через несколько лет стал мастером вертолетного спорта.
Примерно в 1989 году кучке таких фанатов, как мой отец, удалось купить несколько списанных из летных училищ самолетов “Як-18Т” по цене металлолома. Самолеты были приведены в летное состояние, и был организован аэроклуб “Аист”, на базе которого создалась Федерация любителей авиации России (ФЛА РФ). Для доказательства права на жизнь малой авиации на самолетах “Як-18Т” они совершили два межконтинентальных перелета: Россия (Москва) — США (Сиэтл) — Россия (Москва) в 1990 г. и Россия (Москва) — Китай — Лаос — Вьетнам — Таиланд — Малайзия — Индонезия — Австралия (Канберра) — Россия (Москва) в 1991—1992 гг. Это все на легких, одномоторных самолетах!!! Перелет в Австралию занял несколько месяцев. В Моховом хранилось много прекрасных фотографий об этих перелетах.
Конец 80-х — начало 90-х было очень тяжелое время для всех. Привоз товара в магазин осуществлялся несколько раз в месяц, и очередь занимали ночью по записи, т.к. тем, кто был в начале списка, больше доставалось. Помню, придешь после школы — и в очередь, к вечно недовольным бабкам. Брали все, что надо и не надо. Когда подходила очередь, я брал даже сигареты и водку, хоть у нас никто не курил и не злоупотреблял спиртным. Кстати, часть сигарет так и лежала в укромном месте в квартире до пожара, где благополучно сгорела. Водка тоже оставалась в погребе. Я подумывал даже продать через Интернет пару бутылок советской водки, но не судьба. Погреб тоже сгорел.
Так получилось, что самое тяжелое время в стране выпало как раз на перелеты отца. Возможно, именно поэтому я как-то не проникся самолетами.
Чтобы прожить в Моховом, мы были вынуждены завести поросят и кур, это было недорого: корма практически ничего не стоили. Надо сказать, что у всех жителей поселка недалеко от домов были гаражи, сараи и т.д. У нашей семьи было два гаража (один деревянный, другой кирпичный), теплый сарай и кусок земли под грядки примерно 3 сотки. Вообще все жители содержали огороды под картошку площадью от 6 соток, которые находились через дорогу от поселка. На огородах использовали торф, и поэтому они тоже сгорели. Картошка запеклась прямо на грядке. Смотреть на все это было очень грустно.
Кроме стояния в очередях и ухода за землей в детстве я присматривал за братом, который на 7 лет меня младше, забирал его из сада. Женя проникся полетами и самолетами и в прошлом году закончил Московский авиационный институт. Работает он по специальности в департаменте гражданской авиации, а по выходным летает в клубе. У него уже есть инструкторский допуск. Я единственный член клуба, который не знает даже, как заводится самолет.
После прилета отец, чтобы кормить семью, некоторое время занимался бизнесом, а именно: содержал три магазина — в Моховом, в Белоомуте и в Рязановке. Благодаря его усилиям я имел возможность учиться в институте, не испытывая финансовых трудностей. Как только экономическая ситуация несколько улучшилась, отец без жалости расстался с магазинами. Всего этого отцу не удалось бы достичь без усилий нашей мамы, которая была сначала начальником отдела кадров на заводе, а потом начальником производства. Т.е. пока отец летал и занимался бизнесом, мама тянула производственный процесс. Неудивительно, что она имеет знаки “Ветеран труда” и “Почетный работник торфяной промышленности”, а также многочисленные почетные грамоты и благодарности.
Предприятие много сил и средств тратило на меры по предотвращению пожаров и на борьбу с пожарами. Если бы завод сейчас работал, то этой трагедии не случилось бы по определению. Не могло просто.
В 1996 году я закончил школу и поступил в Московский институт стали и сплавов на физико-химический факультет. У нас в институте общежития блочного типа, т.е. на две комнаты — отдельная ванна и туалет. Я был на 6-м курсе, когда к нам в блок поселили студенток-первокурсниц. Так мы познакомились с Анютой… После окончания института я поступил в аспирантуру и через три года (в 2005 году) защитил кандидатскую диссертацию по наноматериалам и остался работать в институте старшим преподавателем. Через два года дали должность доцента. Мы с ней учились в одной группе, и специальность у нас одинаковая. Анюта закончила институт и тоже осталась работать в институте. Недавно мы поженились, потом родился сын. Сейчас она сидит с Мишуткой в декрете.
Завод, который давал людям жизнь в Моховом, окончательно закрылся всего пару лет назад. Гибель всей торфяной промышленности началась после принятия законов, после которых добывать торф стало невыгодно, т.е. получение площадей под разработку стоило дороже, чем весь торф на этих площадях. Моховое после закрытия завода из поселка перевели в статус деревни. Управление жильем и другими объектами у завода забрали лет 15 назад. В это время пришел в запустение клуб. Пару лет назад клуб продали какой-то организации, которая хотела переоборудовать его в хоспис. Из работы в Моховом были: лесничество, детский сад, магазин и ЖКХ (котельная, очистные). Для молодежи никакой перспективы. Большинство молодых людей уезжали на заработки либо просто спивались.
Но для пожилых людей Моховое оставалось вполне неплохим вариантом. Относительно комфортное жилье, есть огород, сарай, природа… Летом к бабушкам и дедушкам съезжались дети и внуки.
Потом был пожар. Вы знаете. Был небольшой огонь, потом за час поднялся сильный ветер, пошел бы он в одну сторону — сгорел бы Белоомут, но пошел в нашу — и сгорело Моховое. Никто не думал, что кирпичные дома могут гореть как спичечные коробки...
В воскресенье нам сдали новый дом, на днях должны завезти мебель. Заказал своему однокласснику железную дверь. 3 ноября обещал поставить. Новый год будем встречать в домике. Есть несколько приятных мелочей, которые придется решить в ближайшее время: установить мойку, повесить шторы, расставить мебель и т.д. Анюта очень любит розы: будет сажать. Планы у нас обычные — жить. Хотим — счастливо.
P.S. Анна Александровна Конюхова: “Эти дома нам, конечно, большое-большое подспорье, но, если честно, горе до сих пор пережить не удается. В Моховом мы прожили всю жизнь, там выросли наши дети и родились внуки. Сгорело все дотла: все фото, вся память. Теперь будем пытаться собирать крупицы по друзьям и родственникам. До сих пор ездим на место, где стоял дом, — поплакать, вспомнить старую жизнь.
Сейчас мы начинаем жизнь новую. Многое можем исправить. Ведь Моховое погибало от того, что в округе практически негде было работать. Сейчас у нас есть все. Нам бы хоть какое-никакое предприятие, фабричку, мы не откажемся ни от какого производства, ни от какой работы“.
Об этом просят все жители Белоомута...
