Его арестовали накануне праздников, в зале суда. Расчет понятный и знакомый: в праздники обществу не до скандалов. Какое кому дело до бывшего генерала, когда на носу двухнедельные каникулы... Пусть даже он занял на нарах совсем чужое место.
Собственно, есть грех — и я не написал ни строчки о приговоре Олейнику, хотя до этого не единожды обращался к генеральскому делу. Меня тоже не было в Москве.
Я делаю это только сейчас, тем более что пока генерал сидит за решеткой, на воле разгораются нешуточные страсти вокруг его дальнейшей судьбы.
До последней минуты Олейник не верил в то, что его осудят. Помню свои разговоры с ним.
— Но все ведь знают, что я не виноват, — говорил он. — Если судить меня — значит, судить надо всех.
Он был наивен, генерал Олейник. Он верил в беспристрастность судей, и вера эта покоилась еще и на обещании, данном ему главным военным прокурором Кислицыным. Когда Олейник начал тянуть с ознакомлением дела, Кислицын пригласил его, вывел в коридор.
— Подпишите все быстрее, — он задушевно посмотрел ему в глаза: как генерал генералу. — В суде мы постараемся смягчить приговор... Все ведь всё понимают...
Смягчили. Три года лишения свободы...
Наверное, нет нужды возвращаться к сути этого уголовного дела. И я, и сотни моих коллег подробно расписывали его во всех деталях многократно.
В том, что Олейник — лишь “стрелочник”, — не сомневался практически никто. Да и в Генпрокуратуре это понимали прекрасно: истинные организаторы преступной схемы — совсем другие люди. Те, кто готовил эти злополучные соглашения. Те, кто подсунул их министру обороны Родионову.
Одного из этих людей — Андрея Вавилова, бывшего первого замминистра финансов, — попытались даже привлечь к уголовной ответственности. Главная военная прокуратура успела предъявить ему обвинение, но оказалось, что Генпрокуратура совсем не заинтересована в объективном следствии. Не наказать зло нужно было Генеральной — найти крайнего. Все обвинения с Вавилова были сняты... Под суд пошел один Олейник...
Спектакль под названием “торжество правосудия” удался на славу. Его участники готовятся к призам. Не дожидаясь кассации — явление уникальное, — генпрокурору направлены уже представления на самых активных участников процесса.
Обвинителям Милованову и Кривочкину должны будут в скором времени вручить по именному пистолету. Такая же награда ждет и начальника отдела Беляева: это он проводил проверку олейниковского “хозяйства”, и по его материалам было возбуждено уголовное дело. Впрочем, это не единственная заслуга Беляева. Куда важнее, что до недавнего времени он вел следствие по делу своего недавнего коллеги — бывшего теперь уже начальника 1-го отдела Следственного управления ГВП Андрея Сагуры.
Об истории Сагуры я подробно писал накануне суда, даже публиковал интервью с ним. Когда первый зам Устинова Юрий Бирюков вызвал Сагуру и приказал предъявить Олейнику обвинение, полковник ответил отказом. И потом, после того как ГВП вынесла обвинение Вавилову, он тоже повел себя недостойно высокого звания прокурора: вместе с тремя другими руководителями отказался выполнять волю Бирюкова, отменять постановление.
Вскоре его уволили. И тут же, на пустом месте, возбудили уголовное дело.
Месяц назад, делая интервью с Сагурой, я спросил его: не боитесь, что после этого выступления вам придется туго? Сагура отшутился. Дескать, одно не связано с другим.
Связано, ой как связано. Нам доподлинно известно, что из Генпрокуратуры поступила уже команда предъявить полковнику обвинение в кратчайшие сроки (по сей день он не обвиняемый, а лишь подозреваемый). Не только предъявить, но и решить вопрос с изменением меры пресечения.
Это не пустая угроза. Все люди, осмелившиеся перечить Бирюкову и не снявшие обвинение с Вавилова, испытали это уже на своей шкуре. Ни один из них на прежней должности не остался: переведен на другую работу первый зам главного военного прокурора Яковлев. Снят начальник надзорного отдела Матюнин. Понижен начальник Следственного управления Шеин (на днях, кстати, он лег в госпиталь и, по имеющейся у нас информации, возвращаться на службу больше не намерен). Возмездие настигает всех...
А тем временем послушное руководство ГВП продолжает плести кольцо интриги вокруг осужденного уже генерала Олейника. В прокуратуре понимают, что при повторном рассмотрении дела генерал вполне может выйти на свободу. Правда, есть надежда на то, что начальник Окружного военного суда — второй инстанции — генерал Безносюк поведет себя как надо: больше года уже Безносюку не продлевают срока судейских полномочий. (Случай уникальный: человек руководит судом, не имея права участвовать в процессах.) Как пишут в рекламных объявлениях: возможен торг. Полномочия в обмен на приговор.
Но рассчитывать лишь на одно это обстоятельство — неразумно. Потому-то в ГВП срочно возбуждают сейчас новое дело против Олейника. Якобы он заключил договор с каким-то банком, чем причинил государству ущерб. Дело это — для прокуратуры как спасательный круг. Даже если Олейника оправдают, всегда можно будет арестовать его повторно. А параллельно в Черемушкинском суде готовится к слушанию аналогичное, но уже гражданское дело. Следователь Печегин подал иск против адвоката Олейника Ады Яковлевой.
На суде, когда генералу надевали наручники, адвокат в сердцах воскликнула: дело сфальсифицировано!
Поначалу, правда, Печегин ничего криминального в этом не видел. Три дня он пытался убедить свое руководство, что ГВП может защитить свою честь, не прибегая к его услугам, но потом следователю просто сказали: есть такое слово “надо”.
Конечно, в юриспруденции нет такого слова. Ни в УПК, ни в УК вы не найдете ничего подобного, однако именно оно как нельзя лучше выражает сегодняшнее состояние системы, которая призвана защищать закон, но защищает почему-то Андрея Петровича Вавилова и ему подобных.
* * *
Я не знаю, как проводили праздничные каникулы Юрий Бирюков и Андрей Вавилов.
Первый наверняка поехал куда-нибудь на дачу — бороться с преступностью работа не из легких. Второй, скорее всего, отбыл на заграничные курорты вместе с женой, чьи портреты еще недавно были развешены по всему городу.
Вряд ли их мучила мысль, что, пока они наслаждаются жизнью, в тюрьме сидит человек, упрятанный ими за преступления, которых он не совершал. Человек, сорок лет прослуживший в армии, но впервые встречающий истинно военный праздник — День Победы — за решеткой.
Их мучит другое: то, что рано или поздно генерал Олейник выйдет из тюрьмы, и тогда деревянная шконка, занимаемая им сейчас, окажется вакантной...
