По плотности населения Московская область первая в России: 331 житель на 100 гектаров земли. Плюс дачники, новые поселки, беженцы и т.д., и т.п. Вывод — перенаселена страшно. Естественно, и уровень жизни пока невысок. Поэтому охрана природы — лесов, рек, полей и земли, на которой мы живем и пока еще здравствуем, — уходит на второй план. Какая тут природа, выжить бы...
— Не поздно ли будет завтра спасать природу? — с этого вопроса я начал беседу с заместителем начальника Департамента природных ресурсов по Центральному округу Алексеем Клименко.
— Нашим внукам останется нормальная окружающая среда. Я надеюсь, что люди, живущие в Подмосковье, не вандалы. Природу не загубят. Хотя пока лишь 0,08% от себестоимости продукции, производимой предприятиями области, и есть экологические платежи.
— А сколько надо, чтобы трубы не дымили и вода в реках чистая была?
— Как в нормальных странах — около 10%. Мы до этого еще не дошли.
— Алексей Павлович, в предместьях Парижа 40% земель являются особо охраняемыми. Там их не застраивают, не заселяют. Так называемая рекреационная зона — часть природы, которая имеет свойство восстанавливать другую — загрязненную. А как с этим в Подмосковье?
— В губернии нормативно декларировано 6% особо охраняемых территорий. Но в жизни, честно говоря, режим этот не отслеживается. Просто некому. Правительство, Дума областная утвердили два года назад порядок инвентаризации этих земель. На этом все и остановилось.
Мы знаем — есть Приокско-террасный заповедник (федеральный). Есть “Журавлиная родина” в Талдомском районе, которая существует за счет международных грантов. Есть Бисерово озеро. Но отслеживать особый режим там некому. Поэтому сегодня нельзя даже утверждать — 6% или 1.
— Хорошо, тогда поговорим, что губит природу, создает дискомфорт. Свалки, например.
— Есть полигоны твердых бытовых отходов с необходимой документацией. Их порядка 20. Почему так неконкретно? Они каждый год должны подтверждать свои полномочия. И есть несанкционированные свалки. Их более ста. Проблема утилизации мусора встает очень остро. Уже сегодня весь запад МО — Одинцовский, Можайский, Истринский районы, Звенигород — остается ни с чем. А вывозить мусор еще дальше, в соседние области — поднимутся цены на ЖКХ, которые и так дошли до края.
Сейчас закрыты полигоны в Некрасовке, в Химках, в Солнечногорском районе (Шемякино), в Долгопрудном. Перебор-с!
Надо проводить рекультивацию. Сегодня в Московскую область свозится в год 11 миллионов тонн мусора. И ни одного современного завода по его утилизации. Один цех сортировки успешно работает в Кучино (Балашиха).
Сегодня пользователи свалок и полигонов — различные ООО, ЗАО — собирают большие деньги за утилизацию мусора. Но нет закона, чтобы из этих средств часть отбирать на последующую рекультивацию. Значит, полигон “ляжет” на плечи областных и районных налогоплательщиков.
— Губернатор Борис Громов уделяет большое внимание этой проблеме. Создано в Подмосковье ГУП “Экосистема”, которое возьмет все полигоны под контроль.
— Дело не в этом. Взять-то возьмет, да кто же ему даст? Думаешь, муниципальные власти согласятся? Полигоны никто отдавать не хочет под контроль ГУПа.
— Бизнес выгодный?
— Конечно. Особенно в районах, близких к Москве. Причем заинтересованы в них не жители, а, так скажем, группы людей.
— А несанкционированные свалки ведь тоже плату берут?
— Конечно. Яркий пример — Мытищи, свалка “Марфино”. Выработанный карьер. Идет организованное захоронение отходов с фальшивым разрешением Департамента природных ресурсов. Все об этом знают. Сделали 19 предписаний предприятию о закрытии. И что? Там ежедневный поток машин из Москвы. Так же действуют в Шемякинском карьере — в 1,5 км от взлетной полосы “Шереметьево-2”. Он постоянно горит.
— Едешь в электричке — и столько мусора по полосе отчуждения.
— Вот тут проблема. Не можем состыковаться с железной дорогой. Никто, даже маленький вокзальчик, не идет нам навстречу. У них своя экологическая служба. Ногинск — самый чистый город Подмосковья. Доходим до железной дороги — мусор. Крайних не найдешь. У них полоса отвода то 50 метров, то 25. За мусор на полотне отвечают одни, за вокзал — другие, за пакгаузы — третьи. Так и продолжается.
— Что мы все о мусоре. Давайте о прекрасном — о лесе...
— С лесами-то хорошо. С лесниками плохо. Из расчетной лесосеки 37% заготавливают промышленные организации. Остальное рубят лесники. “Кто что охраняет, тот то и имеет”, — говорил Жванецкий. Пример. В Лотошинском районе под видом санитарной рубки Шаховской лесхоз срубил потрясающую рощу. Якобы корневая болезнь у деревьев. Жители ходили, митинговали. Все равно срубили. А пеньки остались. Посмотрели. Болело лишь каждое 10-е дерево. А какая была роща: грибы, птички...
Вообще считаю, что лесную политику в Московской области надо менять в корне. Промышленные заготовки вели и надо их вести. Леса ведь стареют и становятся не “легкими городов”, а разносчиками болезней. Там, где появилась гниль, лес подвержен “обработке” любого насекомого. И здоровые деревья начинают заболевать.
— И что нужно?
— Плановые рубки. Необходимо усилить лесовосстановление и охрану леса. Вот пример — эпидемия короеда-типографа. Она сама по себе не возникает. Семьдесят процентов перестойного леса в Подмосковье. Если во время войны трупы не убирали, начинались эпидемии болезней. Так и в лесу. Что может сделать лесник? Составить протокол и послать его в административную комиссию. А она в лучшем случае оштрафует на 10 МРОТ, минимальных оплат труда то есть. А он вырубил дерево и продал его в три раза дороже. Это называется бизнес по-русски. Надо делать такие штрафные санкции, чтобы выгодно было заниматься плановой рубкой, а не хищением.
— Как-то мне сказали, что экологи — враги бизнеса. Замучили всякими разрешениями, справками.
— Говорят, экономика и экология — две стороны качелей. Не так это. Нормальный бизнесмен, прежде чем чего-то строить, приходит к нам и говорит: “Дайте документ об экологической составляющей этой территории. Могу я что-то строить? Каково общественное мнение?”.
А вот в Электрогорске решили реконструировать автозаправку на 50 машин в фирме “Орехово-торф”. Сделали. А больше в городе заправок нет. Весь транспорт устремился туда. А в 50 метрах — многоэтажный жилой дом. В апреле содержание в воздухе паров бензина превысило там норму в 300 раз. А что будет в июле? Не просчитал бизнесмен экологических последствий.
— Денег, понятно, на природу у страны и области мало. Их вообще нигде не хватает. Но контроль-то ведется.
— В жесточайших условиях безденежья и малочисленности кадров. У нас есть 15 аналитических лабораторий. Контролируем стационарные источники: ТЭЦ, котельные, выбросы в реки и т.д. Но оборудование два года не обновляется, реактивов нет. Зарплата лаборанта 800 рублей. Жилья, естественно, тоже нет. На крупных объектах имеются ведомственные лаборатории. Но у них анализы всегда в норме. Это ежу понятно. А если наши лаборатории встанут? Платежей в экологический фонд не будет. Привлекаем и сознательных ученых, и студентов. Помогают. Так и держится охрана природы. От области — ни копейки.
— Как жить-то дальше?
— Как-как... Природу беречь. А деньги на природу появятся, уверен. К окружающей среде надо относиться, как к своему дому. Убирать, мыть и, когда входишь, грязную обувь снимать.
