Она сама себя так назвала. Моя собеседница, в отличие от многих своих коллег, удивительно правильно воспринимает свое сегодня — не доводит тело до состояния мумии Тутанхамона, не рядится в невесту, не жалуется на жизнь (зачем Бога гневить?..). Одного взгляда на эту женщину хватает, чтобы понять — роковая дама пик и теперь ходит в козырях. Что прячется за ее улыбкой? Ведь в жизни у нее было столько всего, что память уже стирает нюансы, сглаживает углы, посыпает старые боли и радости пеплом дней и часов.
В ней столько всего намешано! Взбалмошная девчонка, фатальная женщина и просто мудрый человек — может, это от того, что русская, прибалтийская, греческая и турецкая кровь причудливо слились в единое целое? Народная артистка СССР, актриса Театра Российской армии, Людмила Чурсина одета в джинсы и футболку, затягивается облегченным “Винстоном” и веселится от вопросов “про любовь”.
— Художнику необходима любовь, счастливая или несчастная — неважно. Без нее ничего путного на сцене не выходит, не так ли?
— Отчасти. Далеко не все чувства, которые приходится играть на сцене, переживались в моей жизни. Те страсти, та мера трагедии, что порой требуются по роли, в реальном существовании не всегда безобидны. Уже сейчас я понимаю, что чувства часто не бывают помощниками в жизни. Во всем нужна мера. Любая чрезмерность граничит с уродливостью. Когда пламя разрастается, поглощает, оно обжигает очень сильно и способно принести много бед. А ровное тихое пламя свечи освещает, согревает и, как правило, не бывает поводом к трагедии. Помните Пушкин сказал: “Нет счастья, есть покой и воля”. Я вас разочаровала? Понимание спокойствия приходит позже, конечно, — в молодости хочется страстей безумных... А счастливым можно быть в любое время — в несчастной любви, в счастливой и даже вовсе вне состояния любви, просто мы не умеем быть счастливыми. Не понимаем, что достаточно быть способным радоваться любимой работе, весне, новому солнечному дню — и ты счастлив!
— А вы?
— У Ахматовой есть такие строки: “Я научилась просто жить...” Я тоже научилась. Для меня счастье — когда удается что-то открыть, украсить душу чем-то добрым, победить свои грехи и свою самость.
У нее все легко, и так было всегда. Даже четкой цели стать актрисой не имелось, поэтому и гнусное чувство страха, которое мешает раскрыть себя при поступлении, отсутствовало. Периферийная девочка с вечно холодными руками и аристократичным профилем покорила Москву. Конечно, ей завидовали. Хотя вряд ли Чурсина кривит душой, когда отрицает это. Потому что многое из того, что с ней происходило, она воспринимает как обычное и закономерное.
— Я не выламывала судьбе рога, не строила грандиозных планов, не копала под других. Я просто поймала волну и поплыла...
...туда, где заглавные роли, поклонники, много интересной работы и загадочное явление — любовь. Режиссер Владимир Фетин (“Полосатый рейс”, “Виринея”, “Любовь Яровая” и др.) влюбился по уши и взаимно.
— Владимир Александрович, царствие ему небесное, был замечательным и талантливым. Я все бросила в Москве и уехала к нему в Питер. В то время и понятие “карьера” было смутное — как шло, так и шло. А тут — чувства, молодость, жадность до всего! Я и снималась тогда, особенно не задумываясь, как выстроится моя жизнь, как сложится. Просто шолоховская “Донская повесть” казалась блестящим материалом, и “Журавушка”, и “Виринея”... А в результате получилась, ха, как у вас принято писать, “галерея образов”.
О талантливых женщинах всегда много говорят, а если она к тому же еще красива и успешна, говорят не особенно добро и правдиво. Чурсиной от таких разговоров доставалось на полную катушку: замуж вышла за человека вдвое старше ее самой — значит, по расчету, на партсобрание сходила — значит, на столе для членов Политбюро плясала, “народную” дали — ясное дело, не за красивые глаза. Муж, к счастью, был человеком мудрым и сплетни не слушал, а сама...
— Меня это даже забавляло. О серости ведь не говорят. А стоит чуть-чуть высунуть макушку выше среднего, как — ого-ого, ух, она какая! И пошло-поехало. А я даже и не подозревала, что мне звание дали, и не знала, кто и где ЭТО дает! Мы были на съемках в Выборге, и потрясающий актер Игорь Дмитриев громко объявил: “Людмила, с тебя причитается! Ты же теперь народная СССР!” Я ему — комбинацию из трех пальцев, а не бутылку, мол, вы получите. Игорь мне газету показывает, но я все равно не верю, потому что он вполне способен ради хорошей шутки специально что-то вклеить на страницу, отксерить что-то как-то... И только потом, когда со студии звонить начали, я поняла, что это правда. И меня это даже не обрадовало, а, наоборот, испугало. Я тогда была глупая и очень идейная. Думала, как же теперь надо жить, играть и вообще?! Потом меня “выдавали замуж” за португальского миллионера. Это было приятно. Хорошо, что не за водопроводчика.
Когда балерина Большого театра Чуркина не вернулась с гастролей и осталась в США, Москва вновь взорвалась слухами — наконец-то Чурсина (фамилии слишком созвучные) показала свое истинное лицо — родину предала!
Женщина должна быть либо умной, либо красивой, либо — “удачно вышла замуж”. А когда все это собирается воедино, это крайне раздражает. И народ принимает меры. Ведь шепнуть гадость в спину — маловато будет, надо кардинальнее, на всю страну.
— Было обидно, когда из-за докладных о моем “облико морале” в обком я фактически стала невыездной на четыре года.
А все из-за того, что, работая на фестивале в Аргентине, Людмила познакомилась с очаровательным продюсером Висконти и Феллини — Атиллио де Ануфрио.
— Это был милый дядька, который очень трогательно ко мне относился. После долгих заседаний жюри мы обязательно куда-нибудь сбегали. Для меня же это было как другая планета — дансинг, ритмы, свет! А он замечал, что у меня от увиденного челюсть отваливается, поэтому старался меня порадовать. Это было очень красивое ухаживание, не более того. Возможно, он понимал, что советская женщина — это вам не... У меня в одной роли есть очень многозначительный диалог на эту тему. Он: “Расслабьтесь, Жанет, давайте выпьем шампанского, у вас улучшится настроение”. Она: “А зачем вам мое настроение? Хотите провести со мной время? Со мной не повеселишься!!!” Потом Атиллио приезжал в Москву в составе итальянской делегации. Он прибыл с женой, но все равно продолжал ко мне трогательно относиться
После поездки итальянский друг предложил сделать ретроспективу фильмов с участием Чурсиной, но все контакты практически обрубили. Через много лет после этих событий Людмила встретит одну обкомовскую даму и спросит (уже было можно вести подобные разговоры без риска попасть в солнечный Магадан), почему для актрисы вдруг закрыли границы. “У нас были сигналы о том, что вы собираетесь покинуть страну”, — ответила чиновница.
Три ее мужа — безумно разные люди: режиссер, океанолог и дипломат. Последний брак наделал особенно много шума, потому что Игорь Андропов был сыном генерального секретаря ЦК КПСС Ю.Андропова. На театральных афишах начали писать Андропова-Чурсина. Кстати, с генеральным секретарем Чурсина не была лично знакома, в то время как говорили, что ее брак с его сыном — точно просчитанный вариант. Но и третье замужество закончилось разводом. Может, в том возрасте, когда и прожито и пройдено, становится ясно, что любовь в семейной жизни — это все-таки... миф?
— (Смеется.) Каждые семь лет надо менять либо квартиру, либо город, либо мужа. Обновляться надо! Хотя, может, я такая бездарная, что все время искала что-то... Антагонизм ведь рождается не по заказу, а незаметно, царапина за царапиной, и вдруг смотришь — огромная пропасть, и понять не можешь, как это с нами случилось? И с любящими людьми такое может произойти. Я ж не думала: “А кого бы мне еще в мужья выбрать? Может, космонавта?..” Я просто влюблялась. Любовь — явление живое и непостоянное, а брак — это еще и работа. Когда люди живут вместе долго, мало кому удается сохранить счастливую вибрацию души. Прощать, понимать и беречь, к сожалению, учишься со временем. А любовь надо оберегать, щадить, холить и лелеять, как любимый цветок.
Она встречала людей, любила и верила в то, что это навсегда. Как и все мы, Людмила Алексеевна отчасти фаталист — она вообще слабо верит в то, что мы кого-то выбираем по жизни, ей больше нравится версия о том, что все встречи происходят по велению свыше. Случай ведь отстает от закономерности всего на долю секунды и наоборот. И тем не менее любовь любовью, но обязательно ли, когда чувства сходят на нет, расходиться?
— Помните, у Толстого: “Муж и жена продолжали жить в одном доме, встречались каждый день, но были чужды друг другу”. Кроме того, после многих испытаний приходишь к выводу, что ни к чему в жизни не стоит привязываться, а в любви надо уметь расставаться. Когда возникает ситуация совершенно чужих друг другу людей, то что бы они ни делали, чтобы сохранить брак, все бесполезно. Пытаешься склеить разбитую чашку, а она разваливается с другой стороны, и осколков все больше и больше. А жить под одной крышей просто ради совместного сосуществования безнравственно. Еще ниже может быть разве то, что многие, когда брак заканчивается, стараются вылить друг на друга как можно больше грязи. Я старалась сохранять дружеские отношения с бывшими мужьями, но мужчины как-то это не поддержали. Умерла, так умерла.
Кто же в ее понимании идеальный мужчина? А идеала просто нет. “В каждом человеке есть прямые и светлые проспекты и кривые темные закоулки”, — писал Достоевский. В определенном возрасте человек это понимает и старается не ходить в свои “темные закоулки” и прощать их наличие другим.
Помимо того что красивой и умной женщиной быть накладно, еще хуже, если эта самая женщина еще и сильная. Стоит один раз поднять рельсу, как любимый человек протягивает тебе вторую и третью...
— Так устроена русская женщина. Многим кажется, что я не знаю, что, где и как, — кинозвезда, одним словом! Но в жизни я далеко не избалованная дама. Езжу в метро, сама хожу на рынок, веду домашнее хозяйство. Я всегда становилась для мужчины женой-матерью-сестрой и проч. Их надо было защищать, тормошить, убеждать. Надо мной друзья смеялись: тебе бы мамочек играть, а ты все в любовницах ходишь. Владимир Александрович, например, редко шел на компромиссы и поэтому много лет сидел без работы. Чтобы заработать, мне приходилось сниматься вдвое больше. А потом так и пошло. Мужчины ведь очень быстро такие вещи улавливают. Очень удобно, когда жена эдакая умница, все умеет — и колеса достать для машины, и жилье выбить, и тапочки к кроватке поднести... А мне это казалось естественным, правильным, потому что у меня больше возможностей и сил. Ведь это я была народной артисткой, я окружена славой, я вхожа в высокие кабинеты...
— Людмила Алексеевна, а как же само понятие “заМужем” — оно же предполагает некую степень защиты...
— К сожалению, жизнь вносит свои коррективы в понятия. И защита мужчины, с которым живешь, сейчас слабоактуальна. Может быть, я и не права, что как-то не особенно рассчитывала на помощь мужей. Но ведь даже пресловутый жилищный вопрос я решала сама! Всю жизнь квартирные проблемы у меня стояли впереди всех остальных проблем. Искусство было потом, сначала — добыча жилья. Оформляли какую-то комнату через друзей, потом меняла ее на однокомнатную с доплатой. Когда отец ушел из армии, он был болен. 15 лет мои родители ждали квартиру... Надо было что-то решать, я чуть было не ввязалась в кооператив, высчитывала, прикидывала и наконец пошла к Маресьеву, царствие ему небесное. И только тогда удалось выбить родителям смежную двухкомнатную в Великих Луках.
От мужей она уходила сильно — с одним чемоданом и без претензий. Ну, хорошо, самолюбие не позволяло. Но неужели никто из них так и не сказал: “Куда ты, Людочка, безо всего — даже телевизора не прихватишь?”
— Это мои догадки, но мне кажется, что они думали, что говорить такое ни к чему. Мол, помается без квартиры одна-одинешенька и прибежит обратно. А я... Может быть, в такие моменты я сама думала, что можно еще все поправить.
Уже давно Людмила Алексеевна не обижается на звания “Мэрилин Монро советского производства” и “советский секс-символ”. Она вообще невероятно лояльна и спокойна по отношению к периодам пика собственной красоты и популярности, равно как и к появлению морщин и проблем со здоровьем. Мешки писем, которые приходили Чурсиной, содержали признания в любви и предложения руки и сердца от самых разных людей. Из тюрем писали особенно часто. Но и это ее не смущало.
— Наши тюрьмы — не лучшая школа жизни, и, если туда попадешь, по несчастью или стечению обстоятельств, из тебя такого урода сделают... Поэтому меня радовали их трогательные признания. Ведь это неплохо — быть женщиной-мечтой, женщиной-надеждой (пусть даже пустой), если это помогает кому-то жить, сохранить себя, писать что-то доброе и честное.
А секс-символ... Людмила улыбается.
— В фильме “На Гранатовых островах” я все-таки снялась обнаженной. Потом Андропов рассказывал, как эти кадры, значительно урезанные, смотрело большое начальство. Сцена снималась в шикарном номере американского отеля, роль которого выполнял еще новый президентский номер Центра международной торговли. До последнего момента я не знала, кто будет партнером в этой сцене. Ну и лежу я на роскошной постели, все готово к съемке, жду и наконец вижу две голые ноги в таких же тапочках, какие были выданы мне. Смотрю и вижу мальчика, на вид лет шестнадцати, с испуганными голубыми глазами. Он упал в постель. Спазм сплошной. Сняли. Смотрю на своего партнера: “Давайте знакомиться, как вас зовут?” — “Саша!” — “А меня тетя Люда”.
— Вы сказали, что идет эпоха великих женщин, что это значит?
— Сейчас женщины проявляют себя и в бизнесе, и в политике, и там, где, уж кажется, им совсем не место. Женщина многопланова по природе своей: в ней есть и святая, и грешница, и леди Макбет, и Настасья Филипповна. Она может быть самодостаточной. Женщина от природы наделена более практичным умом, она прирожденная хозяйка. Ведь вы не станете начинать ремонт с того, что катком сметете в квартире все? А как наши мужчины начали, к примеру, перестройку — эх, ухнем! И все: плохое и хорошее — под корень. Поэтому — будущее за нами!
То есть за теми, кто носит рельсы... Вышла бы замуж за итальянца, жила бы как синьора в сливках и нос свой не высовывала, ан, нет. Носится по Москве в спортивных тапках от метро до театра и обратно. Чем не загадочная русская женская душа? Ее однокурсники по сей день вспоминают: идет Чурсина — весь Арбат оглядывается. Мы шагаем до метро, и люди улыбаются навстречу. Вдруг Людмила Алексеевна вскидывает руку и восклицает: “Боже мой!” Смотрю по направлению ее взгляда и ничего не понимаю. “Да смотрите же, — нетерпеливо поясняет она. — Каштаны цветут!”
Когда-нибудь через несколько десятилетий этот эпизод обязательно вспомнится, и, если останутся внутренние силы удивляться и радоваться тому, что каштаны снова обрядились в свои душистые цветы, значит, будет повод быть собой довольной.
