Вчера в Минске отмечали День независимости. Отмечали необычно — как настоящий государственный праздник. Прежде глава белорусского государства никогда так рьяно не отстаивал идею национального суверенитета. Он все больше рассуждал о славянском единении, а тут вдруг — проникся. И это в то время, как российское руководство решило наконец вплотную заняться Союзом с Белоруссией...
“Зрители”, которые со стороны наблюдают за развитием российско-белорусских отношений в последний месяц, ломают голову над странной метаморфозой: Россия, прежде прохладно относившаяся к процессу интеграции, требует объединения, Белоруссия “отбивается”, прикрывшись суверенитетом. Все встало с ног на голову. Попробуй с ходу сопоставить два высказывания нашего президента: о том, что второго Советского Союза не будет и о том, что он Союзом считает только единое государство... Или проследить “логику” визитов. Минск посещает Ельцин, которого считают “посланцем” Кремля, но он вдруг встает на защиту Лукашенко и пеняет преемнику — Путину, что тот “нарушает смысл Договора”. Где логика действий и слов?
Логика становится ясна, если из политической плоскости переместиться в сферу экономики. Аналитики утверждают, что, когда Путин говорил о невозможности второго Советского Союза, он не имел в виду тип политического устройства. А имел в виду прецедент экономических взаимоотношений: когда Центр — Россия — кормит “младших братьев”, а те при этом обладают равными с ней правами. Фраза о едином государстве — это намек. Хотите кормиться из Центра, не имея при этом никакой ответственности, — становитесь очередным субъектом РФ. Либо будет как в Евросоюзе — “от каждого по способностям, каждому — по его вкладу...”.
Борис Николаевич, сподвигший в свое время Россию на союз с Белоруссией, был романтиком. “Мы вместе, вот и славно!” — было его девизом. Поэтому и подписанный Договор о Союзе — довольно условный. Равные права во всем. Но при “неравных” возможностях. У Путина девиз другой: “Мы — вместе. Но что это означает?” Попытка определиться наконец с сущностью нашего объединения, а главное — с правами и обязанностями двух “хозяйствующих субъектов” и стала причиной разногласий последнего месяца. Белоруссию, например, очень устраивает ситуация, когда 70% союзного бюджета наполняется из российской казны, а 30% — из белорусской. Но подобное же соотношение депутатов в совместном парламенте — совсем не устраивает. “Это дискриминация. Россия всегда будет иметь возможность протолкнуть нужный ей закон через такой парламент. Наш суверенитет от этого пострадает...” Белоруссии нравится идея наднационального органа — Высшего Совета. Где все равны, но абсолютно непонятен механизм принятия решений. Россию же не устраивает еще одна бюрократическая структура с непонятным назначением и полномочиями. В нашем варианте конституционного акта предусмотрена должность президента как человека, персонально ответственного за все происходящее в Союзе.
Ну и главное... Бывает экономический союз без политического сближения. А вот наоборот — это нонсенс. Зачем нужны общие политические структуры в странах с разным экономическим развитием и установками? Процесс сближения наших экономик идет с большим скрипом. Эксперты, ведущие переговоры, утверждают: белорусская сторона очень неохотно идет на подвижки в вопросе единого банка, отказа от госрегулирования промышленности... Опять все тот же “страдающий суверенитет”. Мол, не лезьте к нам со своим “рыночным уставом”...
Означает ли это крах Союза? Вряд ли. Просто пока идет процесс “стыковки”. А он нередко сопровождается всякими... нестыковками.
