к фонарю,
Стою, твоим дыханьем
обогретый,
И жадными затяжками курю
Твою отравленную сигарету...
— писал аргентинский поэт Рауль Гонсалес Туньон. Ведь танго — это не только песня и танец, но и поэзия. А еще своеобразный стиль жизни. Надломленный, одинокий, с хрипотцой.
До сегодняшнего дня не утихают споры: кто из отцов-прародителей выстрелил большим количеством спермы, произведя на свет этого сорванца окраин? Ведь в танго — от многих понемногу: в нем смешались, как в горячем коктейле, африканские ритмы, испанская хабанера, ритуальные танцы индейцев, милонга (аргентинская народная песня), польская мазурка, вальс... А еще в нем бурлит бешеная энергия тех, кто в поисках счастья в середине девятнадцатого века хлынул в преуспевающий портовый город Буэнос-Айрес. Счастья, как водится, на всех не хватило, но появился танец-размышление, танец-боль, танец-любовь. Танго, а сначала это был мужской одиночный танец, рождалось в мрачных портовых кварталах Буэнос-Айреса, и острые движения танго совпадали с настроениями тех нищих иммигрантов, что шалавились по извилистым улочкам интернационального города. Это был танец авантюристов и изгоев, имевших весьма колоритный внешний облик: шерстяной платок на шее, остроносые туфли, цилиндр или котелок и обязательно перочинный нож или бритва. Эти “компадре” или “компадрито” вступали в танец как в бой, который мог закончиться поножовщиной, а мог превратиться в изобретательный диалог двух жарких мужских тел. Когда один перед другим закручивал замысловатые танцевальные па.
Но, конечно, никаких объятий это мужское исполнение не допускало. Только соревнование двух мачо, только битва, только бой. Хотя кто знает: наверное, и тогда случалась мужская дружба... Но все, что касается эротизма, чувственности, слияния двух тел так, что не разорвешь, произойдет уже в конце девятнадцатого века, когда в танец включится женщина. И танго станет тем танцем, который сегодня знает каждый. К этому времени утвердится и состав инструментального ансамбля, исполняющего танго или аккомпанирующего танцу. Главным в нем станет бандонеон — небольшой, напоминающий аккордеон инструмент. Его изобрел немецкий музыкант Генрих Банд, а в Буэнос-Айрес завезли немецкие моряки. Бандонеон настолько соответствовал духу танго, а его надтреснутый голос так печально выражал сущность танца, что вскоре бандонеон станет душой, или, как его еще называют, “разбитым сердцем” танго.
Но не все с таким восторгом приветствовали танго. Официальный Буэнос-Айрес долго не принимал “танец подонков и проституток”, испытывая определенный комплекс по поводу того, что это безобразие родилось в Аргентине. Лишь после того, как на танго обрушился успех в Париже, оно было допущено в аристократические салоны Буэнос-Айреса. Предостерегала от дьявольского танца и католическая церковь, запрещая истинным прихожанам его танцевать. В 1914 году Папа Римский Пий Х осудил “танго аргентино” как безнравственный танец. Но запреты лишь добавляли перца аргентинской новинке, вовлекая в вихрь танго все новых и новых поклонников.
Что касается томных взглядов и обольстительных телодвижений, то по этой части в те времена не было равных звезде немого кино, “божественному” Рудольфу Валентино.
Валентино начинал как жиголо в дешевых танцзалах, но вскоре добился таких успехов, что его стали приглашать исполнять танго с профессиональными танцовщицами. Он часами совершенствовался в танце, тщательно репетируя перед зеркалом свой коронный взгляд, когда глаза Валентино казались тлеющими углями. Его внешний облик был весьма колоритен: он носил облегающие брюки, затягивал талию корсетом, а волосы гладко зализывал бриллиантином. В общем, настоящий латинский любовник, у которого от поклонниц-женщин нет отбоя, как, впрочем, и от мужчин тоже. С появлением Валентино на киноэкране начинается его слава великого кинолюбовника. А танго, которое он исполнял в фильмах “Четыре всадника Апокалипсиса” и “Кровь и песок”, разбило тысячи дамских сердец. Женщины присылают Валентино фотографии, на которых они позируют обнаженными, умоляя Рудольфа поцеловать всю эту обнаженку и вернуть им обратно. Но танго он танцевал не только на киноэкране: так, его импресарио организовал для рекламы кольдкрема гастрольное турне Рудольфа, во время которого Валентино в костюме гаучо танцевал каждый вечер танго с девушкой, приглашенной из зрительного зала. Турне началось в Чикаго, где двадцать тысяч человек поджидали Руди на вокзале, а затем провожали его в гостиницу. Несмотря на внушительные наряды полиции, поклонницы сорвали пуговицы с его одежды, разорвали галстук и шляпу...
Смерть Валентино, а он скончался в 1926 году, потрясла прекрасную половину человечества. И каждый год в день смерти артиста, 23 августа, женщины в глубоком трауре приносили на могилу Рудольфа огромные букеты цветов. Эта траурная демонстрация продолжалась вплоть до августа 1956 года, когда телеграфные агентства сообщили: “Впервые за тридцать лет ни одна женщина не посетила могилу Валентино в Голливуде”.
Свою сценическую карьеру Карлос начал в 1912 году, а в 1916-м впервые снялся в кино, быстро добившись успеха. Снимался он не только в Аргентине, но и в США, выступая в фильмах, пронизанных танговыми мотивами, — “Танго-бар”, “Танго на Бродвее”. Гардель стал исполнять танго, когда этот танец уже покорил мир, однако выдающийся талант, страстный голос, артистизм принесли ему оглушительный успех и титул короля танго. Трагическая гибель артиста в 1935 году в авиакатастрофе в Колумбии прибавила к его славе изрядную долю печали, без которой немыслимо танго.
На буэнос-айресском кладбище “Ла-Чарита” у подножия скульптурного изображения Гарделя всегда лежат свежие цветы, но порой, не удовлетворившись цветочными подношениями, кто-нибудь из почитателей певца вкладывает в пальцы скульптуры зажженную сигарету. А вообще Гарделю установлено около шестидесяти памятников по всему миру. 11 декабря — день рождения Гарделя — является в Аргентине Днем танго. А недавно стало известно, что в Буэнос-Айресе, в доме, где провел последние годы жизни Гардель, будет создан музей танго. Так что жизнь Гарделя и его танго продолжается. Как пишет Хорхе Луис Борхес:
Но, ни годам, ни смерти
не подвластны,
Пребудут в танго те,
кто прахом стали.
Они теперь в мелодии,
в беспечных
Аккордах несдающейся
гитары,
Чьи струны из простой
милонги старой
Ткут праздник доблестных
и безупречных.
Кружатся львы и кони
каруселей,
И видится обшарпанная дека
И пары, под Аролиса и Греко
Танцующие танго на панели...
Испанский режиссер Карлос Саура, снявший фильм “Танго”, рассказывает: “Мое детство прошло под ритмы танго Карлоса Гарделя. Маленьким мальчиком я слушал, как отец, бреясь, напевал эти мелодии... Музыка танго отличается редкими свойствами: у нее есть не только прошлое и настоящее, но и будущее. Многие прекрасные мелодии, созданные разными поколениями, остались в своем времени, а танго, как и фламенко, — показало свои способности возрождаться”.
Есть танго финское, японское, немецкое, французское, а есть русское. И в нем - особая притягательность. Пожар аргентинских страстей в этих танго не полыхает, но зато сколько грусти и сладости! Легендарные мелодии Оскара Строка; танго в исполнении Петра Лещенко, трогательная “Голубка” Клавдии Шульженко; танго-шлягеры “Утомленное солнце” польского композитора Ежи Петербургского, эмигрировавшего в 1939 году в СССР, и “Осень” Вадима Козина. У Козина складывался небольшой цикл “Времена года”: “Зима” (“В лучах луны”), “Весна” (“Забытое танго”), “Лето” (“Дышит имя твое”), но не хватало “Осени”. И вдруг певица Елизавета Белогорская, писавшая еще и тексты к песням, предложила ему посмотреть новые стихи. Козину стихи понравились, но мелодия не приходила. И однажды утром певец распахнул окно и увидел “даль из тонов перламутра”... и родилось танго.
Осень... Прозрачное утро...
Небо как будто в тумане,
Даль из тонов перламутра,
Солнце холодное, раннее...
Но это на сцене. А в жизни? Танцуют ли сегодня танго? Да, и не только в Буэнос-Айресе, но и в Москве. В танцзалах, как и в начале двадцатого века, собираются мужчины и женщины в наивной попытке убежать от одиночества и, сжавшись в объятиях, прожить три минуты страсти, любви и надежды.