Программе “Очевидное — невероятное” в следующем году исполнится 30 лет. Это очевидно. Невероятно, что в начале девяностых почти на 10 лет она выпала из эфира. Теперь справедливость восстановлена, и бессменный ведущий “О—Н” Сергей Петрович Капица ведет ее на канале ТВЦ.
—Сергей Петрович, для вас было очевидно, что “Очевидное—невероятное” восстановят на ТВ?
— Дважды нельзя вступить в одну и ту же реку. Программа выходила в телекомпании “АСТ”, но столичные зрители ее не видели. А с Первого канала меня выгнали, вернее, вынудили уйти. Ведь телевидение дичает.
— Вы в этом кого-то обвиняете?
— Но я же без ТВ не пропал. Зато любой астролог, мистик или просто обманщик в виде Чумака или Кашпировского владел экранным временем. Они востребованы гораздо больше. И пока общество будет руководствоваться такими средствами, то больших перспектив у него нет.
— Вам не кажется, что теперь из-за нехватки времени ваша программа стала поверхностней, чем раньше?
— Может быть. Но это также давление коротких мыслей современных Буратин, которые отучены думать более протяженно. Мы сейчас воспитываем поколение людей с коротенькими мыслями, чтобы они быстрей побежали на Поле Чудес и отдали свой золотой.
— Ну, это вопрос, наверное, к Якубовичу.
— Якубович просто инструмент тех сил, которые управляют СМИ.
— Буратино был добрым малым тем не менее.
— Но “Золотой ключик” Толстой написал не потому. Он имел в виду распад Европы после Первой мировой войны и те настроения, которые тогда существовали. Он смотрел дальше многих. Так что это совсем не простая сказка.
— Чем не тема для вашей новой программы?
— Возможно. Когда-то у меня была передача о другом замечательном романе Алексея Толстого — “Гиперболоид инженера Гарина”. Вот он уж действительно смотрел в корень и еще тогда видел необузданную мощь современной техники, подчиненную диктатору.
— Когда-то в “О-Н” у вас были прекрасные собеседники, академик Мигдал к примеру. Сейчас вам не хватает таких людей?
— Я 30 лет готовился к передаче с Мигдалом, потому что именно столько я с ним и знаком. Но вот сегодня я записал передачу с Вячеславом Ивановым, профессором Московского университета и Университета Лос-Анджелеса, который делит свое время между Америкой и Москвой, — одним из блестящих интеллектуалов нашего времени, с которым я знаком лет пятьдесят. Так что такие передачи требуют выдержки, как хорошее вино.
— Но еще больше наших ученых просто осели в Америке, и скорее всего уже навсегда.
— Это целая проблема — уход умов из нашей страны. Я об этом много писал, делал передачи на эту тему. Если бы Иванову создали здесь сносные условия, он, несомненно, вернулся бы домой. Раньше такого просто не могло быть. Институт, который создал и возглавлял мой отец, был построен всего за два года. Начали в 35-м, закончили в 37-м. Там работали лучшие интеллектуальные силы страны, было все необходимое для работы, в результате в 1938 году им было открыто явление сверхтекучести, отмеченное позднее Нобелевской премией. А сейчас условия для развития науки у нас очень плохие. Профессор получает меньше, чем дворник.
— Это вы о себе?
— Если бы я был сейчас профессором и не занимался ТВ, то получал меньше, чем дворник. Если страна ставит своих ученых и профессоров в такие условия, то она лишает себя будущего. Это смертный приговор нашему строю. Поскольку не будет профессоров, которые смогут обучать следующее поколение. Скоро у нас вообще не останется способных и образованных молодых людей. И тогда мы обречены на прозябание. Будем греться у нефтяной или газовой трубы, но и это тоже кончится.
— Ваш отец заступался за очень многих людей, писал гневные письма Сталину. Какие у вас взаимоотношения с властью?
— Мой отец очень рисковал и имел гораздо большую смелость, чем это нужно сейчас. А когда я возражал против политики нашего ТВ, меня с него выгнали, но не посадили.
— Но при всемогущем Лапине, кажется, вы неплохо жили?
— Тогдашнее руководство помогало мне в том, что я делал. Хотя и расхождения были. Но при Лапине я пользовался его доверием и поддержкой, а на ТВ не проповедовали лженауку, как это делают теперь.
— Конечно, за что вас было бить, вы же не о политике передачу делали.
— Как сказать. Мне было сказано: вы должны сами понимать, что можно показывать, а что нет. Как-то мы сделали передачу о системном подходе во внешней политике с блестящим историком, дипломатом, биографом, профессором Николаем Молчановым. У нас получился хороший, живой разговор. Но в этот момент наша армия вторглась в Афганистан, и передачу сняли.
— Недавно на НТВ была программа, где вы беседовали с Бестужевым-Ладой. Это было блестяще, но впечатление — вы как два динозавра из XIX века. Сейчас на ТВ так не говорят, не обсуждают и не думают.
— Я себя динозавром не ощущаю. Но если серьезно, первый признак культурного человека — это не одежда, как многие думают, а то, как он говорит. Послушайте, как сейчас говорят на ТВ, и поймете, каков уровень культуры речи. То, что у нас происходит, — это первый симптом распада культуры общества, разрушение общественного сознания.
— Вы не испытываете зависть к новым русским, которые могут за минуту себе сделать такое состояние, которое вы не заработаете и за всю жизнь?
— А зачем? У меня должен быть и есть уровень, на котором я могу достойно жить и работать. Но я не о себе. Возьмите молодого человека, закончившего вуз: что его ждет, если он поступит в аспирантуру и вступит в науку? Когда я только начинал работать, я мог иметь семью, машину, мог себя чувствовать полноценным начинающим ученым, так как было все оборудование для исследований. Сейчас это практически невозможно, особенно устаревают лаборатории. А моему поколению надо бороться за то, чтобы у молодых были такие же шансы, как у нас 30—40 лет тому назад. Именно этому в значительной мере посвящена наша ТВ-передача.
