Судьба свела в могиле
Не так давно рядом с воротами, ведущими в Александровский сад, появились четыре мусорных контейнера нового поколения: огромные, на колесиках, с откидными крышками, а главное — предназначенные для раздельного сбора мусора. На двух написано “Бытовые отходы”, еще один отведен под бутылки (их следует кидать через специальные круглые дыры), а последний контейнер, с огромной щелью в крышке, готов к приему макулатуры. Уже в этом году похожие контейнеры должны появиться по всей Москве, ну а пока народ испытывает от их вида эстетический шок и засорять такую красоту мусором не спешит... Здесь же, рядом с контейнерами, каждое утро выстраивается очередь из желающих посетить Мавзолей Ленина.
Ленин и теперь живехонек. Ради него к 10 утра перегораживают Красную-прекрасную. И главная приманка набирающих группы экскурсоводов — “проход к Мавзолею вне очереди”. Ну, еще и экскурсия по главной площади страны в довесок. Стоит удовольствие — 70 рублей.
“Проход в Мавзолей с видеокамерами и фотоаппаратами запрещен! Пользуйтесь камерами хранения!” — разносится инструктаж из “матюгальника”. Иностранцы (большая часть очереди) русский не стали учить даже “за то, что им разговаривал Ленин”, и на предупреждения никак не реагируют. Стоят себе, безмятежно обмахиваясь туристскими буклетами да отнекиваясь от матрешек, кляссеров с марками, значков и других левых “рашен сувениров”. Сюрприз буржуев ожидает, только когда очередь доходит до импровизированного пропускного пункта.
“Виз камера — бэк”, — ласково говорит милиционер по-английски. Иностранцы недоуменно переглядываются: зря, выходит, стояли?! Страж снисходительно улыбается, но обещает, правда, пустить прогулявшихся до камеры хранения без очереди.
Ну а мы уже идем через Красную площадь к Мавзолею, минуя дворников. В окрестностях Кремля 90 уборщиков и озеленителей вкалывают круглосуточно, в три смены. Техника: 12 “поливалок”, две подметающие машины, один моющий мультикар и мусоровоз...
Вот и Мавзолей. Почетный караул убран внутрь — следит, чтобы посетители хранили почтительное молчание. Молчит и курсант, стоящий навытяжку у входа. А направление движения — направо или налево — указывает, громко щелкая пальцами. Словно собаку подзывает.
Ступеньки ведут вниз, в холод и мрак, и застыли через каждые десять метров безмолвные фигуры курсантов, что само по себе страшно. И это не говоря о желтом лице мумии с черными разводами, будто у вождя мирового пролетариата потекла тушь. Облегченно вздыхаем, когда выходим на свежий воздух. Вот и мы Ленина видели. В гробу.
Народ движется вдоль Кремлевской стены. Экскурсоводы бодро тарабанят должности и звания усопших коммунистов, затверженные еще лет тридцать назад. Правда, теперь их рассказ обогатился пикантными подробностями.
— Судьба свела в одной могиле писателя Джона Рида и Инессу Арманд. Если можно так выразиться, подругу Ленина, — рассказывает экскурсовод. По-английски характеристика звучит откровеннее — “ловерз оф Ленин”.
У всех могилок рядом с Кремлевской стеной лежат свежие гвоздики. В Кремле есть еще одно массовое захоронение — усыпальница русских царей в Архангельском соборе. Но там цветы стоят только у гробницы невинно убиенного царевича Димитрия. Так он попал в одну компанию со Сталиным, Дзержинским и Брежневым.
— Здесь побывали, теперь надо на Ваганьковское и Новодевичье успеть... — озабоченно переговариваются между собой две туристки.
Не хочется делать философских обобщений, но, похоже, самый распространенный туристский маршрут российской столицы по-прежнему проходит только по кладбищам.
Аквапарк для нищих
На всех улочках, прилегающих к Кремлю, висят знаки: “Стоянка запрещена”. Везде под знаками плотными рядами — машины.
— Все стоят — и я стою. Никто мне не говорил, что запрещено, — отмахивается от нас таксист.
Странно здесь надзирают за порядком. Вот в Александровском саду табличек с запретами сидеть на газонах нет. Народ и сидит. Но к публике через весь газон едет делать замечание милиционер на коне, вытаптывая муравы гораздо больше, чем отдыхающие. Смысл его действий тем более непонятен, что через пять минут народу садится на траву в два раза больше, чем было согнано.
Зато водные процедуры, проходящие непосредственно в фонтанах, откуда давно исчезли таблички “Купаться запрещено”, никто не пресекает. И в мутной воде рядом со стройкой на Манежной весь день плещутся дети и взрослые. С диким гоготом бегает по бровке фонтана пьяный мужик в линялых трусах. Тинейджеры и бомжи лезут в воду прямо в одежде и обуви...
А на бережку у фонтана развернулся полевой тату-салон. Наколки “на десять дней” делают кустарным методом: переводят на замызганный кусок полиэтилена образец узора из книжки, прикладывают пленку к коже клиента, чтобы узор отпечатался, а дальше прорисовывают картинку тушью. Раскрытые флакончики с тушью, кисточки и перышки валяются тут же, на бетоне. Желающих “наколоться” (стоит удовольствие от 50 рублей и выше) — хоть отбавляй. Девицы стаскивают с плеч бретельки лифчиков и наполовину обнажают грудь.
Весь этот грязный курорт резко отличается от ухоженного Александровского сада. Хотя работники ГУП “Кремлевское кольцо”, ухаживающие за околокремлевскими территориями, скромничают. Говорят, что требуется генеральная реконструкция сада. Он радует москвичей аж с 1821 года, деревья стареют, и 40 процентов из них погибло во время урагана 1998 года. Но проект реконструкции пока не разработан, и новых деревьев в саду не сажают.
Образ жизни — советский
Подлинный рай земной находится в двух шагах от Александровского сада, за красной кирпичной стеной. Там кончается власть Москвы — Кремлем владеют федералы. И здесь расположена крупнейшая в Москве автостоянка черных “Волг”. Некоторые совсем раздолбанные, еще Брежнева помнят.
Из-за множества “членовозов” и непривычно гладкого асфальта кажется, что время в Кремле остановилось. Старое доброе советское время. Два года назад во Дворце съездов открыли первое кафе на территории Кремля. Тогда эта новость подавалась с пафосом: добралась и до сердца Родины рыночная экономика! Только вот выглядит кафе вполне по-социалистически. Как в 85-й год попал...
— Бэк, бэк, бэк, — отгоняет иностранцев охранник. Большая часть кафе перегорожена, на веревке висит табличка: “Закрыто на обслуживание”. А в доступном буфете предлагаются бутерброды, вино, конфеты и газировка. Причем родные “Саяны” и “Тархун” стоят 18 рублей за бутылку, а кола — почему-то 44 рубля.
— Отчего такой разрыв в ценах? — спрашиваем у буфетчицы.
— Я почем знаю? Это кафе, между прочим. У нас везде цены такие.
Давно знакомое — “понаехала тут нищая деревенщина...” — читается в ее глазах.
И, конечно, бродят по Кремлю туристы.
— В день мы проводим от 40 до 60 экскурсий, — говорит заведующая экскурсионно-туристским центром музеев Кремля Валентина Кобрина, — а в одну группу входит обычно 20—25 человек. И это не считая путешественников, которых обслуживают другие турфирмы. Хотя в советское время народу больше было. Из России сейчас немногие ездят — в основном группы из Подмосковья да детишки из московских летних лагерей. Зато прибавилось “индивидуалов”. Богатый бизнесмен может заплатить за экскурсию для себя и для своей семьи. Правда, и стоит она не очень дорого — 250 рублей за группу до пяти человек и 500 рублей за группу от пяти до тридцати человек.
Кстати, гостям из российской глубинки больше всего хочется узнать, “где тут Путин живет”. А самые продвинутые спрашивают, здесь ли Михалков снимал эпизоды для “Сибирского цирюльника”.
Через забор — за евро
Наибольшей популярностью среди туристов на Красной площади пользуются... общественные туалеты. Их здесь множество — недалеко от Манежа на Моховой, в Александровском саду, рядом с Историческим музеем, даже на самой Красной площади. Но знают о стационарных местах отдохновения немногие. Большинство страждущих по-прежнему толпится рядом с “одноразовыми” пластиковыми кабинками. Самые прикольные из них установлены на Васильевском спуске. Там нет замков — ни снаружи, ни внутри. Одной рукой приходится придерживать дверь, охраняя свой покой от нетерпеливых “очередников”. Да еще посматривать наверх, где в стене прорезаны импровизированные окошки...
И винить в дефектах некого, кроме самих себя. Коммунальщики каждые два месяца меняют кабинки на новые, но сразу же находится извращенец, который ковыряет дырочки для наблюдений за человеческой природой.
Так что поход в сортир — развлечение экстремальное. Зато после него можно расслабиться, погулять по Красной площади, посмотреть, как пристают к туристам глухонемые коробейники (похоже, именно они держат этот рынок сбыта) с шапками-ушанками, значками, полотенцами и матрешками.
Такими же матрешками торгуют и с лотков.
— Их покупают и русские, но из глубинки, — говорит продавщица Катя, — выбирают матрешек подешевле. Иностранцы тоже разные бывают. Америкосов не люблю: торгуются как скаженные. Жадничают и японцы, а вот китайцы — те лучшие гости. Кого не терплю, так это итальянцев. Ну как цыгане! Налетят толпой и тащат что смогут. Ворье, одним словом...
Другой распространенный вид бизнеса на Красной площади — сбор монеток. Если ГУМ — главный магазин страны, то Лобное место стало главной копилкой. Сам памятник архитектуры закрыт на замок, внутрь пройти нельзя. И зеваки довольствуются тем, что бросают монетки внутрь. Все Лобное место густо усеяно мелочью. При нас шустрый пацан перемахнул через ограждение и стал торопливо собирать деньги, воровато оглядываясь через плечо. Обогащение длилось три минуты, после чего юноша выскочил наружу.
Его коллега по хобби, 13-летний Василий, более удачлив.
— Я тут с 98-го года. В прошлом году на День города за раз поднял две тысячи семьсот рублей.
— Какие монеты там чаще встречаются?
— Рубли и двухрублевки. Пятерок меньше. Еще много китайских юаней и еврики. У меня дома уже около 200 евро мелочи.
— И что, каждый раз приходится прорываться с боем?
— Да нет, что ты. Это просто охранник отмороженный попался. А если смена хорошая, то с ней можно договориться — или выручку пополам делим, или сигареты им покупаем. За пять минут рублей 300 набираем. Жить можно, только рэкет стал доставать. Меня весной побили, плейер отобрали, бумажник.
— Кто они?
— Такие же, как я, рэперы, только постарше. Их всего несколько человек. Днем тусуются, вечером нас отлавливают. Многих до полусмерти отдубасили.
— Слушай, если вы отстегиваете половину, то вас должны ведь защищать?
— Это когда как. Все от смены зависит. Да они и сами лазают. А еще менты. Часа в два-три ночи подъедут на машине, фары направят и собирают.
Очередь в никуда
Кроме туристов и бизнесменов ходят по Красной площади свободные художники. Разной степени вменяемости. Как пожаловался нам старший сержант милиции, уныло осматривающий окрестности, главная трудность для охранников порядка — сумасшедшие.
— За неделю пару ловим обязательно. В ту смену одного гаврика повязали — он какую-то “восьмерку” на Манежке изуродовал. Колеса проколол, крылья исцарапал. Сдали его на руки врачам. Но будь спокоен, через месячишко-полтора он опять здесь объявится. А еще один кадр не так давно всю ночь по площади с ведром шатался. Под утро поперся к служебному входу в Кремль. Оказывается, ведро черешни принес Путину. Ну, этот хоть мирный был...
Развлекаются на главной площади свободной страны и психически здоровые люди. Вот пятнадцать девочек разворачивают огромный транспарант со сделанной от руки надписью по-французски: “Мы верим, что ты вернешься”. И фотографируются на фоне собора Василия Блаженного. Бдительные солдаты, несущие пост у одной из башен, плакат заставляют свернуть и зовут девичью руководительницу для объяснений. Оживляются иностранные туристы, наводят видеокамеры и снимают вовсю “зажим демократии в России”.
— Мы хотели отправить открытку-сюрприз для нашего друга во Францию, мы ничего плохого не имели в виду, — щебечут девчонки.
А ничего плохого им и не делают. Поговорили, успокоились и отпустили.
С другой стороны, на Манежке, стоит очередь из восьми человек. Посреди площади стоит, ниоткуда и в никуда.
— Что такое? Почему стоят? — волнуется народ, опасливо переводя взгляд на дежурящих аккурат напротив “очереди” омоновцев.
— А ничего. Просто так стоим.
— Нет, ну скажите — почему?
Мужики в очереди молчат. Рядом уличные артисты танцуют брейк. Бомжи шарят по урнам, бросая ненавидящие взгляды на новый контейнер для бутылок — оттуда тару просто так не выудишь. Очередь все стоит. К ней пристраиваются новые люди.
— Зачем они здесь? — осведомляюсь у омоновцев.
— Маршрутку ждут, — отвечает один из них. Настроены стражи порядка добродушно и никаких карательных акций по отношению к “очередникам” проводить не собираются. Вот оно — счастье жить в свободной стране.
Проходит час. Первый в очереди срывается с места, минут через пять уходит второй, потом третий... А вскоре они собираются у памятника Жукову.
— Что же вы все-таки делали? — не отстаю я от них.
— Да прикалывались. Интересно же. Люди ходят, видят очередь. И сами становятся. В какой-то момент здесь 21 человек стоял. Психологический эффект.
— Когда мы на Арбате очередь выстраивали, еще больше народу встало, — говорит другой “психолог”.
Артистическая жизнь рядом с Кремлем бьет ключом. И художником может стать каждый.
Но ничто — ни творческие эксперименты, ни церкви, ни ГУМ и ни Мавзолей — не привлекает людей так, как недавно появившаяся медная нашлепка, обозначающая “нулевой километр России”. Каждый вечер площадь превращается в поле чудес, которое засеивают монетами.
— Таня, Таня, иди скорей сюда! — отчаянно машет рукой туристка. — Здесь монетки через плечо кидать надо и желание загадывать.
Откуда взялась эта традиция и почему монетки кидать НАДО ОБЯЗАТЕЛЬНО — не знает никто. Но поток охотников разбросать деньги не иссякает. Наблюдать за ними можно долго — как человек становится в круг, старательно задумывается и швыряет горсть мелочи через плечо. Тут же, конечно, присутствуют советчики — “не в ту сторону смотришь”, “не так кидаешь”. И шныряет стайка беспризорных, моментально сметающая “плату за счастье”. Они же закрепили за собой эксклюзивное право курить рядом с Красной площадью. Никто “сирот” за руку не хватает и в отделение не ведет.
Чуть в сторонке стоит старший друг детей. Часть мелочи в обязательном порядке передается ему.
— Можно с тобой сегодня переночевать? — спрашивает у “дядьки” мелкий шкет.
— Давай.
Их разговор становится неразборчивым, слышны только обрывки весьма странных фраз. Что-то вроде “сегодня почувствуешь себя женщиной”. Черт знает, какие там ночные забавы у взрослого извращенца-рэкетира...
На кремлевских башнях уже загорелись старорежимные звезды и потускнели новоблагословенные орлы. Уборочные машины вывозят ежедневные 9 кубометров мусора. Бомжи устраиваются на ночлег у гостиницы “Москва”. Спешат к метро последние прохожие, отмахиваясь от клянчащих мелочь хиппи. И только подгулявшие командированные аплодируют бою курантов, в избытке чувств поют патриотические песни — Гимн Советского Союза и “Ты скажи, че те надо”. Да ассенизационные машины подъезжают к пластиковым кабинкам — убирать следы паломничества на главную площадь страны.
