Каждому спектаклю – своя публика. На премьере по Островскому в филиале театра Маяковского, как ни забавно, подавляющее большинство публики были дамы в возрасте «хорошо за». Небольшой зал, обитые красной шерстью кресла, словно бы только из советского ДК, шелест програмок, на сцене Островский в хорошей постановке с мило играющими актерами – ну чем не театр драмы в каком-нибудь периферийном городке? Даже мобильные на спектакле не звонят, словно бы перестройки тут еще не случалось. А модерновые замашки оставим для модных режиссеров. Может, и не так уж устала Москва от классики?
«На бойком месте» – так называется одна из многочисленных пьес Островского, которую решил поставить режиссер Юрий Иоффе. Декорации – шик-блеск-красота, все такое массивное, резное, деревянное, софа, светильники, изваяния, все как и должно быть в XIX веке. И действо начинается с бойкого танца под скрипочку и бодрый мотивчик. Как же на спектакле – да без пляски?
Собственно, суть: хозяин постоялого двора Бессудный (Александр Ильин) подкладывает то жену, то сестру под богатых гостей. Но сестрица его Аннушка – типичная героиня Островского, луч света в темном царстве, «почему люди не летают» и все, что вспомните из школьной программы – бунтует, рыдает, ни под кого подкладываться не хочет, так как сама влюблена в некого помещика с громким именем Павлин Ипполитович. С женой брата они в вечных контрах – как известно, «как только бабы вместе, так и перессорились. Эка порода проклятая!». Павлину про Аннушку гадостей наговорили, ну он и бросил ее, и измывался над ней как мог. В любовный многоугольник постепенно завязались все действующие лица, ну да кончилось все благополучно. Хоть и травились, и пистолетами махали, а правда и любовь восторжествовали. Слава Богу.
Что самое важное в классике? Расстановка акцентов. Новое время поставило ударение по-своему. Если полтора века назад такая положительная героиня, мятущаяся, целомудренная душа в «гнезде проклятом» вызывала слезы жалости, то теперь дамы в зале радостно хохочут, слушая Аннушкины вопли «стыд мой, совесть моя, где ты!» Кстати, сцена укладывания Аннушки в постель (правда, из этого ничего не вышло) – одна из самых удачных в спектакле. Аннушка (Наталья Васильева) мечется по сцене, то горит желанием, то стыдится, то рыдает, то начинает расстегивать платье, то вопит о любви, то просит жалости, а в конце концов сама же своего Павлина и раздевает. Какие муки! Зал покорен.
Осталось в спектакле и несколько загадок. Например, почему это во времена Островского хозяин постоялого двора в узбекском фартуке и шапочке курит настоящий кальян? Или откуда в слугах у Бессудного настоящий джигит в овчинной накидке с квадратными плечами, который предупреждает о гостях так: «Павлын Ыпполытыч понаехалы»? Неважно, зачем да почему, главное – смешно и мило. А что новомодных примочек нет, так что ж с того?
