Френкель, которого обвиняют в организации убийства зампреда Центробанка РФ, в четверг через одного из своих защитников – Наталью Кирсанову – распространил заявление для СМИ, в котором среди прочего есть такие строчки: «…мой адвокат С.Гребенщиков 15 лет работал старшим следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ. В частности, участвовал в расследовании дела Чикатило. Именно он в первую очередь смог раскрыть убийство А.Козлова, и на сегодняшний день мы располагаем сведениями о всей цепочке от заказчика до организатора убийства с доказательствами».
По убеждению Френкеля, именно данное заявление, уже сделанное им ранее в суде, в присутствии присяжных, и «подтолкнуло» его «процессуальных оппонентов» (сторону обвинения) «к решительным действиям».
В своем заявлении Алексей Френкель указывает: «Видя, что уголовное дело в том виде, в каком оно было передано в суд, фактически развалилось, Генпрокуратура России развернула масштабную компанию лжи и дискредитации меня в СМИ. Источник финансирования этой компании (…) имеет непосредственное отношение к убийству А.Козлова и действует от имени заказчика. Все остальные процессы и изгнание неугодных присяжных и лишение меня права представлять присяжным доказательства, и запугивание свидетелей, чтобы они не являлись в суд, и 45 суток карцера для меня – все звенья одной цепи.
Так что такими заведомо ложными заявлениями Генеральная прокуратура РФ только подчеркивает, что дело действительно “шито белыми нитками” и доказать свою правоту в честном судебно разбирательстве они не в состоянии».
Напомним, в среду СКП РФ заявил о том, что в ходе обыска в камере Френкеля был обнаружен мобильный телефон, в котором были заранее подготовленные ответы для свидетелей защиты. «Следствие полагает необходимым сообщить, что при досмотре подсудимого Алексея Френкеля в СИЗО у него был изъят мобильный телефон, на котором обнаружены заранее подготовленные вопросы и нужные ответы свидетелей со стороны защиты, вызов которых только планировался судом. Вопросы и ответы подготовлены на бланке адвоката С. Гребенщикова», – сообщил официальный представитель ведомства Владимир Маркин.
Френкель называет это заявление СКП РФ «грубой ложью» и поясняет следующее:
«Никакой мобильный телефон у меня никогда не изымался. На протяжении нескольких месяцев я с разрешения администрации следственного изолятора работал с материалами уголовного дела на электронном носителе, а именно – на флешкарте емкостью 1 гБ. В качестве считывающего устройства использовался мини-ноутбук для того, чтобы этот ноутбук не мог быть использован в качестве средства связи, меня еще 14 декабря 2007 года разместили в камере № 617, напротив которой висит на стене аппаратура для заглушки радио- и телевизионных сигналов. Таким образом выход в Интернет с этого ноутбука был исключен.
Администрация СИЗО действовала абсолютно законно, так как согласно Правилам внутреннего распорядка следственных изоляторов материалы по уголовному делу являются разрешенным предметом, причем в Правилах не оговаривается, что они должны быть именно на бумажном носителе. А статья 84 УПК РФ прямо предусматривает, что документы уголовного дела могут быть как на бумажном, так и на электронном или ином носителе.
Накануне дачи мной показаний в суде меня вежливо попросили сдать ноутбук и флэшкарту с материалами уголовного дела на склад и вручили мне квитанцию от 17.07.08 за номером 5208 о принятии моего имущества на ответственное хранение, чтобы его по доверенности забрали мои адвокаты.
Однако 19 июля 2008 года ноутбук чудесным образом превратился в “мобильный телефон” и меня водворили в карцер на 15 суток за якобы его хранение. При этом меня избил сотрудник следственного изолятора в чине капитана и отобрал материалы уголовного дела и на бумажном носителе. Все это непосредственно перед дачей показаний в суде.
Поэтому в 14 часов 19 июля я был вынужден объявить голодовку, о чем написал заявление № 165-77/1 и передал его дежурным.
В 9 утра 20 июля ко мне пришел и.о. начальника СИЗО Ю.Ю.Петров, обещал вернуть материалы по делу и переместить меня в камеру карцера, площадью не менее 4 кв. м. Второе обещание на данный момент не выполнено. В связи с чем я одиннадцатый день нахожусь в голодовке. За 10 дней я потерял 6 кг.
23 июля 2008 года меня пригласил заместитель начальника 17-го Управления Генеральной прокуратуры РФ С.В.Березиков и в течение 4-х часов выяснял у меня все обстоятельства происшедшего. Он при мне лично читал заявление № 165-77/1 о голодовке, которое почти полностью было опубликовано в газете “Московский комсомолец” 24 июля 2008 года на 3-й странице. В нем подробно описан факт избиения, и имеются также требования о направлении материалов по побоям в следственные органы.
Тем приятней было читать официальное сообщение Генеральной прокуратуры от 24 июля, в котором указано, что “никаких заявлений от Френкеля по поводу голодовки администрацией СИЗО” не поступало. Разумеется, и Генпрокуратуре, и ФСИН, и администрации СИЗО было невыгодно признать данный факт, иначе пришлось бы привлекать к уголовной ответственности капитана, который бил меня по их команде.
Так же, как ноутбук превратился в мобильный телефон, так же в том же сообщении Генпрокуратуры камера карцера площадью 2,7 кв.м. превратилась таким же чудесным образом в камеру площадью 4,11 кв.м. Официально заявляю, что после визита прокурора камера не стала больше».
Френкель поясняет, какая именно информация содержалась в ноутбуке: «Адвокат Гребенщиков в соответствии со ст. 86 УПК РФ проводил опросы свидетелей, в том числе свидетелей моего алиби. Эти протоколы опроса имеются в томе 62 уголовного дела. Так же по моей просьбе он подготовил для меня вопросы, которые я мог бы задать свидетелям в судебном заседании. Это является непосредственной обязанностью адвоката».
