Каждый день и каждый час, независимо от того, чем занимается мой собеседник и сколько ему лет, я слышу одно: «А ты придешь на митинг в субботу?»
Его тема известна уже даже тем, кто еще вчера никогда не интересовался политикой, — всероссийская акция протеста против фальсификации на выборах.
Этот митинг уже сейчас грозит стать самым массовым протестом в нашей современной истории. Какая же сила должна собрать и удержать их всех вместе? Ведь мы еще ни разу не видели, чтобы наши люди так же массово и единодушно выступали за введение, например, контрактной армии (или хотя бы за то, чтобы солдат перестали кормить собачьими консервами). Или против тарифов ЖКХ. Или перекрываемой на выходные зеленой ветки метро.
Единственный массовый протест против конкретной несправедливости за последнее время — собрание фанатов на Манежной площади год назад. Все остальные темы, включая убийства и покушения на убийство известных журналистов, затрагивали в основном только их коллег и людей из ближнего круга.
Но стоило случиться фальсификациям на выборах (это уже в какой раз мы об этом слышим?), и уже кроме Москвы, где запланирован официально разрешенный митинг на 30 000 человек, акцию обещают поддержать сразу в нескольких крупных городах по всей России.
Этому есть удобное объяснение: «ЖКХ, армия, московское метро и прочие беды — дело частное. А вот выборы касаются всех и каждого».
Но, думается мне, дело не в том, была фальсификация или нет (в том или ином виде фальсификации случались всегда и везде, а не только в России). Дело в накопившемся комплексе претензий к действующей власти у конкретной части населения, наиболее мобильной и продвинутой в смысле коммуникаций в Интернете. А точнее, в показательном пренебрежении этой власти любыми претензиями в свой адрес. Выборы в данном случае — просто красивая тема, отличная на первый взгляд возможность обобщить все протесты в один.
Но это только на первый взгляд. Потому что по факту протесты и требования у каждого как были, так и остались свои.
У кого-то — всего лишь показать, что он не голосовал за «Единую Россию».
У кого-то — добиться проведения новых выборов, с учетом строжайшего наказания виновных в фальсификациях 4 декабря.
У кого-то — провести агитацию за себя и своих парней.
У кого-то — например, у светской дамы Божены Рынски — найти и изувечить сотрудников ОМОН, которые накануне провели ее задержание на Триумфальной.
У кого-то — сместить Путина. Или посадить его в тюрьму. Или растерзать на части.
Раскол и соседствующий с ним хаос в головах митингующих, который должен был проявиться только в субботу, дал о себе знать заранее. На момент написания этой колонки собраний в субботу планировалось уже два. Одно — разрешенное, на 30 000 участников, на Болотной площади в 14.00. Другое — на площади Революции, откуда этот митинг по предложению городской администрации и перенесли, опасаясь, что на ограниченном пространстве при большом стечении народа люди могут пострадать и без всяких провокаций, которых и так этому собранию прочат больше чем достаточно.
Жажда правды как наваждение: самые умные и честные люди из числа моих знакомых утверждают, что в субботу на улицах все закончится мирно. В то время как правда заключается в том, что о том, как именно все закончится в субботу, не знает никто.
В ГУВД Москвы это понимают, увеличив в сто раз разрешенное количество митингующих. Но понимают ли это сами митингующие?
Среди неофициальных идеологов субботнего мероприятия есть те, кто ненавязчиво распространяет лозунги из «парижской весны» 1968 года «запрещается запрещать». Есть и те, кто в открытую ассоциирует себя с бунтующими французскими студентами, представление о которых у них сформировано в первую очередь культовым фильмом Бернардо Бертолуччи «Мечтатели». Помимо выдающегося бюста Евы Грин и запутанной истории взаимоотношений брата, сестры и их друга-киномана фильм знаменит тем, что декорацией к их подростковым метаниям выступает как раз Париж в самом начале студенческих волнений.
В финале именно эти волнения, а точнее, просто кирпич, запущенный кем-то в окно, спасает героев от группового самоубийства (героиня Евы Грин решает газом умертвить братца и приятеля). Но только для того, чтобы с криком «улица пришла в комнату!» через минуту вложить в руку одного из них «коктейль Молотова» и столкнуть плечом к плечу со стройным отрядом «легавых».
Так жажда справедливости разделит мечтателей на тех, кто хочет от жизни любви и не хочет насилия (он растворяется в толпе, оставляя своих товарищей-любовников), и тех, кому в этом насилии и мерещится любовь. Точно так же, как субботний митинг разделился на декларируемый мирный на Болотной площади и несанкционированный, то есть по определению провоцирующий на конфликт, на площади Революции.
Фильм Бертолуччи заканчивается самой знаменитой песней Эдит Пиаф «Non je ne regrette rien» («Нет, я не жалею ни о чем»), звучащей на фоне горящей пустынной улицы. Отличный эмоциональный финал. Классика мирового кинематографа.
Но если в субботу, не дай бог, произойдет хотя бы нечто подобное, об этом пожалеют все.
И митингующие, и сотрудники ОМОН, и оппозиция, и премьер-министр.
Потому что, конечно, очень неприятно, когда случается фальсификация выборов, но фальсификация смысла — гораздо страшней.
