О семье и лыжах Путина
— Михаил Михайлович, 10 лет назад на ваш день рождения Владимир Владимирович подарил вам горные лыжи. Что сейчас с ними?
— Храню, но давно уже на них не катаюсь. Модель 2002 года, она давно уже не используется. Мастерство росло и требовало других лыж, изготовленных по новым технологиям. А путинские лыжи уже к 2004 году устарели, но где-то лежат. Не как реликвия, но лежат.
— Вы, наверное, первый российский премьер, который стал ездить на зимний отдых за границу. По одной из фотографий, сделанных в Австрии, все гадали, какие на вас лыжи — путинские или нет?
— Это другие лыжи. Австрийский канцлер, который меня пригласил, подарил мне другие лыжи. Почти профессиональные.
— А Путин подарил не профессиональные?
— Путин подарил нормальные, но попроще. Для среднего катальщика.
— Себя считаете каким?
— Опытным.
— А портфель, который мы вам подарили 10 лет назад, жив?
— Жив, очень хороший портфельчик, я летом его в основном использую. Он хорошо подходит к теплой расслабленной атмосфере полувыходного дня.
— Сейчас какие подарки хотели бы получить на день рождения? Или у вас все уже есть?
— В принципе, у меня все есть. Но человек не может сказать, что ему ничего не надо. Есть особые подарки — от семьи, от детей. У меня дочка во второй класс ходит. Она очень ответственная, вся в меня. Если что-то недоучила, то утром, когда я провожаю ее в школу, переживает чуть ли не со слезами. Но учителя ее хвалят. Подарок — это когда все хорошо, все счастливы и здоровы.
— А старшая дочь чем сейчас занимается?
— Она после окончания вуза вышла замуж, уже родила двух детей и сейчас пишет диссертацию на тему «Европейский Союз и Россия».
— Вы хороший отец, хороший дедушка — или политика не оставляет времени на семью?
— Я теперь сам распоряжаюсь своей жизнью, поэтому стараюсь находить время побыть с детьми и внуками. Я ценю эту свободную жизнь. Во времена, когда я работал премьером, конечно, времени на семью не оставалось.
— Младшая дочка и внучки знают, какой высокий пост вы занимали?
— Дочь знает, но пока еще не очень понимает, что это такая за работа была. А внучкам еще рано этим интересоваться.
Чем отличается друг от соратника?
— В каком кругу будете справлять юбилей?
— В кругу семьи и в кругу друзей.
— Два разных праздника?
— Да.
— А кто будет в кругу друзей?
— Не нужно их перечислять, но это люди, которые стали моими друзьями еще до того, как я стал премьер-министром. Потому что те, кто появился в период премьерства, потом потихонечку растворились.
— Коллеги по ПАРНАСу придут?
— Это будет отдельно, в партийном офисе отметим.
— Но они — друзья, или в политике друзей не бывает?
— Они — соратники по нашей общей борьбе.
— Но соратник — это больше или меньше, чем друг?
— Друг — это просто личный друг. А соратник — человек, с которым мы вместе делаем важное, а иногда и опасное дело.
— Друг и соратник «в одном флаконе» бывает?
— Бывает — жена, например.
О семейном совете и об отставке
— Путин известен тем, что старается своих не сдавать: если уж и снял с должности, то пристроит на какую-то другую. А вас после отставки правительства он не пристроил. Почему?
— Потому что я не хотел пристраиваться. Я живу по своим принципам, и на тот момент они уже не совпадали с тем, что делает президент. Путин настоятельно просил, чтобы я стал секретарем Совбеза, в течение нескольких месяцев раза три мне это предлагал. Я не хотел этого делать. Я регулярно встречался с Путиным до конца 2004 года, консультировал его по экономической политике. Но после бесланских событий и тех выводов, которые из них извлек Путин, когда вместо внедрения комплекса мер по обеспечению безопасности граждан он пересмотрел практически все законы, связанные с политической деятельностью, я пришел к нему и сказал, что больше не буду взаимодействовать. Ухожу в свою жизнь и работу по созданию международного банка продолжать не буду. Это был наш последний разговор. С тех пор 8 лет мы не виделись.
— Ваша отставка была для вас неожиданной?
— Неожиданным был только день отставки. Но еще за полгода до этого мы на семейном совете решили, что по окончании конституционных полномочий правительства я ухожу. В 2003 году у нас быстро стали накапливаться разногласия, в том числе и публичные. Путин в очередной, уже в третий раз не позволил мне запустить газовую реформу, приказал вопреки моей позиции отключить поставки газа по экспортной трубе, началось давление на бизнес, дело Ходорковского, разногласия по отношениям с Украиной и другие. Я планировал уйти в мае, а получилось чуть раньше.
Ошибка Болотной
— Почему людям с Болотной и Сахарова не удалось договориться о едином кандидате в президенты?
— Мы в ПАРНАСе заранее считали, что выборы не являются свободными и справедливыми и приняли решение в этой имитации не участвовать. Я уже участвовал в предыдущих выборах 2008 года и знаю, что неугодного кандидата не допустят в любом случае.
— В результате оппозиция просто сдалась без боя...
— Нет, это совершенно не так. Массовые протесты декабря прошлого года сильно изменили ситуацию в стране. И это важный результат. В конце декабря Путин со своей командой даже дрогнули, поняли, что нужно идти на переговоры, и устами Медведева сказали: ладно, будет вам политреформа. Более того — решили создать рабочую группу во главе с Медведевым, пригласили всех «несогласных». Ошибкой Болотной и Сахарова было отсутствие, кроме тех правильных 5 требований, которые содержались в резолюциях, шестого требования — переноса президентских выборов. Предложенные нами 5 требований были приняты, а шестое — нет. Рассерженные горожане нам, политикам, сказали: это не про то, выборы должны быть честными, вот что главное. Да, это важное, но недостаточное требование.
В результате Путин, поняв, что голосование 4 марта под сомнение протестующими не ставится, умело воспользовался этим и сказал: я и сам за честные выборы, будут вам камеры на каждом участке, разрешаю наблюдателей…
Если бы горожане послушали ПАРНАС, выборы президента могли бы пройти не в марте — по путинской модели, а в июне — по новым правилам. В случае переноса выборов политическая реформа была бы реальной и уже к апрелю была бы завершена, оппозиция смогла бы выдвинуть сильного кандидата. И если бы даже победил Путин — он стал бы легитимным президентом и вел бы себя совсем иначе. А так — из политической реформы он сделал профанацию и проводит репрессии, политические преследования.
Партия бывших премьеров
— Как же вы с вашим опытом не смогли убедить рассерженных горожан?
— Мы, как и все, не предвидели, что такое количество людей появится на улице. У нас был рекорд — 7 тысяч человек, мечтали о 10 тысячах. Но на улицы вышло 100 тысяч, 10 процентов из них — по нашему призыву, они нас слушали, а остальные 90 процентов — по своему личному гражданскому призыву. Они нас не послушали.
— Почему РПР — ПАРНАС так неудачно выступила на октябрьских выборах?
— Нас только что зарегистрировали, мы успели зайти на выборы в двух регионах, название партии новое, избиратели его не знают. В Барнауле, например, люди помнят и уважают Рыжкова, но не запомнили названия партии, поэтому она набрала меньше, чем это сделал бы Рыжков лично. К следующим выборам мы надеемся добиться узнаваемости.
— Может быть, вам переименоваться в «Партию бывших премьеров, вице-премьеров и вице-спикеров»?
— (Смеется.) Как вариант...
— Как вы думаете, оппозиция сможет выдвинуть единого кандидата на выборы губернатора Московской области?
— Консультации уже идут. Думаю, что удастся договориться. Мы как партия обязательно или выдвинем кандидата или в составе коалиции поддержим выдвижение кандидата другой партии.
— А есть ли шанс у оппозиционного кандидата переиграть Воробьева?
— С учетом обстановки в стране — вероятность невелика. Но если бы выборы были честными и свободными — наш кандидат мог бы выиграть.
Все может лопнуть в одночасье
— Накроет ли нас новая волна глобального финансового кризиса?
— Общая экономическая ситуация в стране приемлемая. Но это только из-за одного конкретного фактора — цены на нефть. При этом если посмотреть статистику этого года, то уже сейчас видно, что экономический рост не достигнет ни 4%, ни даже 3,5%, как это недавно прогнозировало правительство, а видимо, будет менее 3%. То есть чуть ли не единственный источник роста себя исчерпал. А зависимость от нефти усиливается постоянно, но и это «лекарство» уже перестает помогать. Расходы федерального бюджета растут: в мое премьерство они не превышали 12—13% ВВП. А сейчас — 20—21% ВВП. Страна живет исключительно за счет ценовой конъюнктуры сырьевого рынка, а реформ никаких не проводится.
То, что за последние годы произошло, фактически поставило страну в очень чувствительную, хрупкую позицию. Хрупкость связана с внешней ценовой конъюнктурой. Все может лопнуть в одночасье. Как известно, в Евросоюзе, кроме Германии, ни одна страна не имеет сегодня экономического роста. Даже рейтинги Франции начали сейчас пересматривать. То есть потребление в ЕС будет невысоким. Может привести это к падению цены на нефть или нет? Евросоюз не самый большой потребитель нефти, но весомый. Но если еще к этому добавится, например, Китай, у которого также скопились проблемы, то падение спроса на энергоресурсы может оказаться весьма заметным.
Более того, США собираются сократить импорт нефти в связи с тем, что они открывают новые месторождения, и у них серьезные разработки сланцевого газа, технический прорыв в этой сфере. Цены на природный газ из-за этого уже начинают там существенно падать.
Это означает, что для второго витка глобального кризиса предпосылки в принципе существуют. Но это комбинация факторов. Сложится или нет — мы зависим от общемировых факторов.
Парадоксально неприятная ситуация.
— Насколько адекватно к ней готовится власть?
— Управленческая модель сегодня упрощена до предела. С внедрением госкорпораций фактически вся промышленность была поделена на 7 секторов, во главе которых их и поставили. Остальным остается только прислуживать и помогать госкорпорациям жить. Поэтому общая конструкция ведет к тупику, поскольку это не рыночная экономика. Нет интереса и механизмов поддержки предпринимательских инициатив, которые должны являться главным движущим фактором развития экономики страны. Сегодня практически нет источников инвестиций, кроме государственных. Как они идут и что с ними по дороге происходит, мы все прекрасно знаем.
Власть не хочет ничего менять и не хочет меняться сама.
— Возможна ли в России революция?
— Теоретически возможна. Но я противник революции и не собираюсь ее сторонникам рассказывать, как ее делать. Хорошая у нас Конституция или плохая — власть должна меняться конституционным путем.
— Что должно произойти в стране, чтобы вы с семьей из нее уехали?
— Я не думаю, что такое может произойти. Конечно, если появится какая-то явная угроза жизни, тогда каждый будет пытаться спасти себя и своих близких. Но такой сценарий я не рассматриваю даже как теоретически возможный. Не верю и не хочу в это верить. Поэтому ответ у меня простой: причин таких не существует.
— А есть куда ехать в случае чего?
— У меня нет ни счетов, ни собственности за рубежом. Моя задача — делать так, чтобы все стало нормальным в нашей стране.
Все еще можно исправить
— Как бывший премьер оцените профессионализм кабинета министров Медведева.
— Ну, очереди в этот кабинет не стояло, даже наоборот. Искали, кого бы рекрутировать в министры. Вообще, профессионализм министров необязателен. В нормальном государстве министрами становятся политически активные люди, которые представляют партии или общественные группы. Они, конечно, должны иметь представление о теме, но для того чтобы работа шла нормально, — нужно профессиональное министерство. Министр дает задания заместителям, которые лучше знают, как его исполнить. Но у нас до этого пока не дошли, поэтому очень желательно, чтобы министр был хорошим профессионалом. На мой взгляд, общий курс на огосударствление экономики неправилен, расходы перекошены и неэффективны, и о профессионализме кабинета говорить трудно. Но все еще можно исправить. Иногда здравый смысл торжествует — вот совсем недавно правительство и Центробанк занимались двумя вещами одновременно: снижением инфляции и борьбой за экономический рост. Я им говорил: в период сложной экономической ситуации это невозможно, нужно выбрать одно из двух. Слава богу, они определились, и инфляция снижается. Хоть что-то для людей получается.
— Кудрин может понадобиться в правительстве?
— Если бы он стал премьер-министром, он, я думаю, смог бы спорить с Путиным. Большое отличие Кудрина от других — в том, что он путинский друг. Не исключаю, что Путин по-прежнему считает его запасным премьером на случай, если ситуация начнет сильно ухудшаться. Просто отставка Медведева не будет воспринята обществом как политическое решение, поскольку после рокировки общество перестало на него обращать внимание. Увольняй его хоть 10 раз... А вот назначение, а затем и отставка Кудрина будет воспринята как серьезное политическое решение. Если же цены на нефть останутся высокими — он не потребуется и начнет искать себя в чем-то другом. Например, партию будет пробовать создать.
— Есть такой тост: пусть сбудется все, что сам себе пожелаешь. Чего вы себе желаете?
— Я желаю себе и всем гражданам, чтобы реальная политическая реформа все-таки была проведена, а следом за ней прошли свободные выборы под контролем гражданского общества. Не дожидаясь революционных проявлений и роста произвола властей. Мы будем стараться победить, но кто победит — это не имеет значения. В любом случае свободные выборы приведут к новому этапу развития страны. Сейчас все живут в состоянии постоянного стресса и ждут беды, а я хочу, чтобы настроение было, как в 2002—2003 годах: ощущение светлой перспективы на долгие десятилетия. Было такое душевное раскрытие: все бросились покупать квартиры, машины и заводить детей.
