Символическим началом «арабской весны» принято считать самосожжение и смерть тунисского юноши Мохаммеда Буазизи, который протестовал против жесткого обращения с ним местных властей. Он скончался от полученных ожогов в одной из больниц города Сиди-Бузид в январе 2011 г. После того, как была обнародована информация о его смерти, около пяти тысяч человек вышли на улицы. Беспорядки быстро охватили весь Тунис, в результате чего 14 января президент страны Зин эль-Абидин Бен Али был вынужден оставить свой пост и бежать в Саудовскую Аравию. Эти события дали импульс для волнений в других странах. В Ливии был свергнут Муаммар Каддафи, в Египте – Хосни Мубарак.
«Те страны, в которых были так или иначе работающие институты, в которых существовало достаточно стратифицированное общество, сумели выбраться из этого и сохранить государственность, – поясняет «МК» главный научный сотрудник Института востоковедения РАН Ирина Звягельская. – Например, это Тунис, Египет. Причем если в Египте эта стабилизация шла через выступление против режима Мохаммеда Мурси (первого демократически избранного президента Египта – «МК»), против исламистов, то в Тунисе наши другую формулу – национальный диалог. В тех странах, где было внешнее вмешательство, ситуация была и остается тяжелой. Это Ливия и Сирия. При этом надо отметить, что Ливия – это то государство, где были очень слабые государственные институты, в котором все было завязано на Каддафи. Поэтому его свержение автоматически все обрушило. Такая же сложность возникла в Ираке после свержения Саддама Хусейна, но там были американцы, которые пытались создать какие-то институты без особого, может быть, успеха, но Ирак они полностью развалиться не дали».
Некоторые аналитики считают, что до госпереворотов жизнь в арабских странах была лучше. «Революция, особенно с насильственными элементами, никогда сразу не улучшает жизнь, – отмечает Ирина Звягельская. – Посмотрите на историю. Везде наблюдается, как правило, экономический кризис. Мне кажется, вопрос не в том, было лучше или стало хуже, а в том, почему вообще была эта революция, какие были причины. И если мы посмотрим с этой точки зрения, то я думаю, что революция в Тунисе, революция в Египте были подготовленными теми процессами, которые шли в этих странах – ростом числа молодежи, относительно образованной, но которая была лишена социальных лифтов, усталостью от прежних обветшалых структур, от партий, которые уже не отвечали интересам общества, коррумпированными режимами… Когда происходят революции, главный импульс – внутренний. Внешнее вмешательство может быть успешным только в том случае, если внутри началась, как у нас говорят, «движуха», если есть высокий уровень неудовлетворения».
«Тунис считается историей успеха, несмотря на то, что там не все гладко, – также заявляет «МК» эксперт. – Что касается египетского общества, то там все практически встало на круги своя, восстановился военный режим. Но Тунис и Египет – это случаи сохранения государственности, которая будет развиваться и будет модернизироваться – вне зависимости от того, какую роль играет традиционное общество. Что касается тяжелых случаев, это прежде всего Ливия, Сирия. Сложная ситуация в Ираке. Нельзя сказать, что это разрушенная государственность, но во всяком случае там существуют очень большие проблемы, связанные с незаконным порождением «арабской весны» – ДАИШ (арабский акроним запрещенной в РФ террористической группировки «Исламское государство» - «МК»), террористические группировки, которые готовы разрушить существовавшие национальные государства, которые считают целью строительство халифата. Вот это тоже явление, которое было порождено неудовлетворенностью, нестабильностью и внешним вмешательством. Также нет какой-либо привлекательной идеологии. Вот этот процесс разрушения государственности на Ближнем Востоке, я считаю, самое серьезное».
