Возвращаясь к временам Болотной, самыми яркими маргинальными политиками тех времен можно было назвать националистов, причем не довольно респектабельных национал-демократов, а ультраправых, которые собирались с улиц спальных районов под крыло Дмитрия Дёмушкина, находящегося сейчас в тюрьме.
Еще в марте 2014-го мировой суд Останкинского района Москвы признал Дёмушкина виновным в организации экстремистского сообщества — движения «Славянская сила», лидером которого он является. Дёмушкин был приговорен к штрафу в 200 тысяч рублей, но освобожден от наказания в связи с истечением срока давности совершения преступления.
Но надолго в покое его не оставили — 21 октября 2016 года во время подачи заявки на проведение «Русского марша» Дёмушкин был задержан и доставлен в суд, который избрал ему меру пресечения в виде домашнего ареста по уголовному делу об экстремизме.
25 апреля 2017 года Нагатинским районным судом Москвы он был приговорен к двум с половиной годам лишения свободы. Других лидеров ультраправых либо посадили, либо они вынуждены были эмигрировать.
Ситуация с националистами оказалась довольно показательна для всей оппозиционной среды. Давление на ультраправых со стороны государства c 2012 года росло. Отчасти из-за этого политически активные сообщества националистов вынуждены были постоянно перегруппировываться. Одни организации прекращают работу, другие, приходящие им на смену, часто оказываются более слабыми и мелкими, чем предшественники.
По той же причине деградировала самостоятельная митинговая активность националистов: противодействие со стороны властей привело к тому, что организовать что-то им становилось все сложнее, а постоянный риск привлечь внимание правоохранителей делал эти редкие мероприятия еще и малопосещаемыми.
В итоге за 2018 год у них не состоялось ни одной более или менее крупной самостоятельной акции. Даже раскрученный «Русский Первомай» провести в Москве не удалось впервые за многие годы. А уж «Русский марш» ультраправых в Люблине лучше было и не проводить. Он не смог собрать и 500 человек.
Одни ультраправые пытались преодолеть маргинальность за счет продолжения сотрудничества с либерально-демократическим крылом оппозиции, например с Алексеем Навальным, но он еще несколько лет назад отвернулся от националистической повестки.
Другие постарались наладить отношения с системной левой КПРФ, где им, однако, были не очень рады.
Третьи выстраивали публичную активность в виде критики и первых, и вторых. Однако особых плодов ни одна из стратегий не принесла.
По словам специалистов центра «Сова», изучающих деятельность российских ультраправых, сотрудничество с КПРФ (как и ранее с либералами) обернулось необходимостью терпеть пренебрежение со стороны более крупного партнера, а также потерей части соратников, не пожелавших идти по такому пути. Но и критики «межсекторного» сотрудничества тоже не смогли выстроить что-либо новое, просто из-за того, что подавляющее большинство националистов, особенно не вошедших в первую или вторую категорию, крайне пассивно.
Таким образом продолжается постепенный процесс ухода ультраправых из публичной сферы в закрытые сообщества и внутреннюю жизнь. Вместо традиционных политических действий — митингов, шествий, пикетов — ультраправые переходят к акциям «исподтишка» — рисованию граффити, расклейке листовок, факельным мини-шествиям. Собственно к тому, с чего они начинали.
Одним из примеров, иллюстрирующих положение дел, является судьба «Артподготовки» (признана в России экстремистской и запрещена) саратовского блогера Вячеслава Мальцева (заочно арестован), Партии националистов Ивана Белецкого и «Новой оппозиции» Марка Гальперина, очень активного еще год назад.
Уже после провальной «революции» 5 ноября 2017 года движение «Артподготовка» фактически было разгромлено, хотя на повестке остается вопрос: а были ли мальчики? В смысле члены мальцевского движения, которые якобы должны были исчисляться тысячами.
В середине февраля 2018 года стало известно о возбуждении двух уголовных дел против Белецкого. Дело по ст. 280 УК («Публичные призывы к экстремизму») было начато против него в связи с видеообращениями, призывающими выходить на осенний «Русский марш» 4 ноября и на площади городов России 5 ноября, а дело по ст. 282 УК («Продолжение деятельности запрещенной организации») возбуждено в связи с подозрениями, что Партия националистов продолжает деятельность запрещенного в России и признанного экстремистским объединения «Русские».
«Новая оппозиция» прекратила свое существование еще раньше, в основном в связи с помещением под домашний арест ее лидера, Марка Гальперина.
В результате зимой–весной активисты движения «Артподготовка» существенно свернули уличную активность: сторонники Мальцева не выходили на публичные акции с флагами движения, группы в социальных сетях все еще заблокированы, а мальцевские «прогулки свободных людей» хоть кое-где и сохранялись, но перестали быть регулярными и массовыми, а отчеты о них почти не появлялись в открытом доступе.
Белецкий покинул страну и проживает теперь на Украине, где в феврале зарегистрировал общественную организацию «Институт национальной политики». Как сообщается на сайте «института», задачи этой организации таковы: консолидация политических эмигрантов из РФ; правовая помощь; изучение политических тенденций в мире и разработка политических программ; составление списков политически преследуемых и люстрационных списков; создание фондов помощи для политически преследуемых и т.д.
Покинувший Россию Мальцев устроился во Франции и продолжает вести передачу «Плохие новости»; Гальперин и Белецкий продолжают сотрудничать с Мальцевым и регулярно появляются в передачах. Конечно, они утверждают, что националистическое движение развалилось в их отсутствие, но речь идет менее чем о тысяче сторонников, приходившейся на всех трех лидеров, которые без них перестали ходить на акции.
С анархистами дела обстоят еще хуже, чем с правыми, хотя, казалось бы, куда уж хуже. По понятным причинам лидеров в этой среде нет, поэтому движение держалось на ярких объединениях активистов, но их фактически не осталось.
Особое внимание к анархистам со стороны спецслужб началось после беспорядков на Болотной площади в мае 2012-го, потом их периодически профилактически допрашивали и иногда сажали, но пик репрессий пришелся на период подготовки к чемпионату мира по футболу и президентским выборам.
Именно тогда правозащитники заговорили о посадках «для статистики», а также возникло нашумевшее дело якобы террористической организации «Сеть», участники которой в материалах следствия проходили как «народовольцы».
Особенно ситуация обострилась буквально на днях. 31 октября у здания ФСБ в Архангельске прогремел взрыв. В результате погиб 17-летний студент Михаил Жлобицкий. По данным СМИ и telegram-каналов, именно он и положил под двери здания взрывное устройство. А для следствия оставил послание в соцсетях, где зарегистрировался под именем известного русского революционера Сергея Нечаева.
По версии следствия, бомбист общался с единомышленниками в закрытых анархистских чатах. Вскоре по горячим следам в Москве задержали якобы его единомышленника, восьмиклассника, увлекавшегося химией и готовившего, по словам оперативников, взрыв на «Русском марше».
«Уже после раскруток по делу «Сети» никаких закрытых чатов анархистов не осталось. Как и у националистов, на фоне провокации Мальцева с «Артподготовкой», — утверждает анархоактивист Андрей Палин. — А на фоне архангельского взрыва анархистов, которые не боятся себя так называть, станет еще меньше». По его словам, то, что в материалах дела упорно зовется закрытыми чатами, на самом деле просто группы ВКонтакте, в которые может вступить любой желающий и оставить там какие угодно записи.
Еще одна характерная для времени деталь. По словам администраторов нескольких ярких, но при этом действующих в рамках закона анархистских сайтов, их аудитория за последние месяцы сократилась как минимум вдвое. Люди боятся даже заходить на ресурсы со словом «анархизм», не без основания полагая, что за одно это в наше время на них могут обратить внимание спецслужбы.
Получается, маргинальная ниша уличной политики полностью опустела? Это не совсем так. Как ни странно, на «выжженной земле» появляются новые протестные ростки.
«Политический вакуум — это то, чего не хватало оппозиции после 2012 года. Та стратегия явно не сработала, но лидеры не хотели сдавать свои позиции, — отмечает политолог Андрей Кузнецов. — В итоге часть из них пытается удержаться на волне тех протестов и набрать юную аудиторию, как Навальный, часть занимается довольно бестолковым и бесперспективным партстроительством, как Гудков с Собчак. Почему бесперспективным? Посмотрите на грандиозные успехи на этом поприще у «Яблока».
По мнению эксперта, в маргинальной нише внесистемной политики произошли гораздо более естественные и правильные процессы.
Что касается новых ростков, то ими, безусловно, стало движение «Бессрочный протест». Это акция, которая стихийным образом образовалась после пенсионных протестов в начале сентября. С одной стороны, к возникновению «бессрочки» косвенно причастен Навальный, с другой — по словам участников акции, они не являются его сторонниками и просто вышли на митинг «за идею».
Активисты создали чат в одной из соцсетей, в котором довольно быстро собралось несколько тысяч участников, для общения и координации. В основном они собираются небольшими группами по 7–10 человек у памятников и в парках Москвы. Среди требований — ничего нового: «отставка правительства», «честные выборы», «отмена экстремистских статей», «повышения зарплат» и «смена власти». Периодически к активистам приезжает полиция, кого-то из них даже забирают в ОВД, но ребята возвращаются снова и снова.
Популярность этой акции протеста набирает обороты: на сегодняшний день «бессрочный протест» объявили молодые люди из Санкт-Петербурга, Самары, Нижнего Новгорода, Калининграда, Орла и Кемерова.
«Лидера у «Бессрочного протеста» нет, здесь все главные, — говорит Андрей, один из участников акции в Москве. Он поддерживает «Бессрочный протест» с самого начала. — За почти два месяца кто-то отсеялся, кто-то прибавился. В отличие от политиков мы не считаем наших участников «для статистики».
«Это по-настоящему народная акция. Стратегий у нас тоже никаких нет: что вырастет, то вырастет. А идеологически у нас есть все: и либералы, и наци, и даже консерваторы», — отмечает молодой человек. В перерывах между «гражданскими активностями» он учится в вузе и подрабатывает репетитором.
По мнению экспертов, как бы странно ни выглядела эта акция, у нее есть перспективы.
«Как показывает мировая практика, из таких стихийных оппозиционных инициатив и может получиться централизованное движение. Да, пускай их действия выглядят немного инфантильно — например, в качестве «протеста» они могут ходить по кругу по переходам на перекрестке целый час, — но чем это хуже заезженной риторики оппозиционных политиков?» — отмечает Андрей Кузнецов.
Конечно, на контрасте, например, с лимоновской «Другой Россией», которая долгое время владела маргинальной нишей уличной политики, «бессрочники» выглядят довольно обескураживающе. Но ведь другие формы оппозиционной активности фактически провалились, а стихийные народные массы — как раз то, из чего может появиться «новая оппозиция».
