В ночь на 21 декабря под Донецком не работала тяжелая артиллерия, а вот до этого глухие «бахи» было слышно откуда-то издалека. «В стороне Горловки бьют!» — со знанием дела говорит моя подруга Марина.
Глухие ночные «бахи» тяжелой артиллерии для Донецка — новость: месяц их не было совсем. Сейчас же, в ситуации какого-то безнадежного предновогоднего тупика на всех фронтах и переговорах, к новой орудийной стрельбе прислушиваются по-особенному.
На последнем заседании контактной группы в Минске не было даже обычных заверений о «рождественском перемирии» и совсем не обсуждали обмен пленных: позиции сторон — в разных пространственных измерениях. Украина хочет меняться пленными с Россией и непризнанными республиками двумя отдельными потоками, а в ЛНР–ДНР требуют «всех на всех». Может быть, состоится передача тела погибшего в колонии под Дрогобычем российского добровольца Иванова, взятого в плен в бою под Горловкой и осужденного украинским судом за «терроризм» на 12 лет. Он обмена уже не дождался, и теперь Украина предлагает к обмену не 23 граждан России, а 22.
О войне сейчас говорят все. Плохо, что о войне химической: командование ДНР и местное МГБ делает одно заявление за другим о грядущих диверсиях на опасных химических предприятиях. Они нанизаны на линию фронта, как красные бусы; ОБСЕ даже оплатило специальную мониторинговую систему, которая в режиме онлайн должна показывать все химические и экологические риски в зоне боев на Донбассе в режиме реального времени. Линии соприкосновения от Донецка до Горловки не видно за красными кружками и кругами опасных производств. Там расположены Донецкий завод по производству взрывчатки, залежи химических отходов в Горловке, пруды с отходами фенольного производства под бывшим поселком Нью-Йорк, переименованным в Новгородское, в самом ближнем тылу ВСУ…
«К чему-то нас готовят, но к детям в Россию до обострения съездить надеюсь, — рассудительно говорит старый товарищ из правительства ДНР. — Вернусь 6-го, к Рождеству, перед самой новой войной».
«Ты знаешь, так все достало, что хочется уже какого-то любого движения. Готовят ли наши наступление и прикрывают это «заявами» или Украина собирается атаковать — все равно: пусть хоть как будет, лишь бы не как сейчас!» — так горячо объясняет мне суть ситуации знакомый доктор.
Здесь, как правило, все знают обо всем, имеют знакомых или друзей на линии фронта и понимают нынешнюю ситуацию: фронт держит редкая цепочка опорных пунктов с пятью-шестью бойцами на ближайшие триста метров заснеженной степной целины на окраине очередного промышленного центра. Ни с одной стороны концентрации больших сил не видно, да и создать ее скрытно в плотной городской застройке, под пытливым оком вездесущих беспилотников и спутников, трудно.
При этом в Киеве глава украинского МВД Арсен Аваков еще летом презентовал концепцию «освобождения Донбасса по частям». В народе ее прозвали «освобождением Горловки для Порошенко». Идея в том, что ВСУ может отрезать один населенный пункт — благо они тут все в полуокружении — и попытаться через военно-гражданскую украинскую администрацию продемонстрировать населению остального Донбасса, что все не так и плохо «под Украиной». Своеобразная реинтеграция по частям… При этом московские источники «МК», близкие к руководству ДНР, утверждают, что никаких точных данных о готовящемся наступлении Киева на Донбасс нет.
Вместе с тем в Москве не верят, что Порошенко откажет себе в удовольствии продлить военное положение в надежде отменить или хотя бы перенести грядущие президентские выборы, и совершенно искренне ждут самых разных провокаций по самым разным направлениям. В том числе — в Керченском проливе, на границе Крыма и Херсонской области, на Донбассе и так далее.
Ситуацию усугубляет тот факт, что стороны конфликта не только не предпринимают попыток наладить диалог, а напротив, упражняются в воинственной риторике. В то же время предупредить провокацию будет гораздо сложнее, чем спланированную военную операцию. Поэтому официальные лица в Донецке утверждают, что враг может нанести удар либо 25 декабря, либо после 10 января.
