Кто чаще всего общался все это время с Шестуном? Конечно, его адвокаты и правозащитники. Слово первым.
- Нас познакомил общий знакомый, когда Шестун воевал с прокурорами и все это освещал активно, - вспоминает экс-следователь по особо важным делам СК, ныне адвокат Андрей Гривцов. - Я приезжал к Шестуну домой в гости, и мы общались. Он был тогда в эйфории и на подъёме, что его тема обсуждается публично. Ну и вообще он в жизни был такой активный, инициативный, эмоциональный̆ всегда.
Когда семья попросила об адвокатской помощи, я не мог отказать. И потом уже я увидел его в СИЗО, он голодал, был очень слабый и не совсем похож на себя прежнего. Его трясло тогда от слабости. Было его очень жалко. Он, конечно, сложный̆ доверитель, не всегда с ним комфортно было (никого не слушал, ничьих советов и ему всегда по принципу «чем опаснее, тем лучше»), но в целом защищать его было интересно.
Александр Шестун лично мне запомнится по его почти лирическим письмам в «МК» по голодовкам. Помню, как он голодал в «Лефортово». К нашему приходу это был пятый день без еды (только вода), Шестун похудел на 6 кг. Все руки у заключенного были исписаны шариковой ручкой.
- Что это? – спросили мы.
— Это чтобы не забыть, что я не ем. А то ночью могу за едой потянуться…
В случае с Шестуном мы впервые столкнулись с тем, чтобы голодающего не поместили на отдельное содержание. Он так и оставался все время с сокамерником - миллиардером Манашировым и считал это "пыткой".
- Холодильник забит бакинскими помидорами и прочей вкуснятиной. И он как специально ест с утра до вечера, меня уговаривает. Это пытка настоящая. Как-то сказал, что даст мне много денег, если я начну есть. А я пошутил в ответ, что он будто бы сотрудничает со следствием против меня – ведет внутрикамерную разработку. Мои требования: изменение меры пресечения (к тому времени следователь не был у него ни разу – прим. автора), допуск адвоката (защитник смог пройти только однажды и то после объявления клиентом голодовки – прим. автора).
Больше всего Шестуна тревожило – не будут ли его кормить принудительно? По его словам, начальник медчасти «Лефортово» угрожал надеть наручники и начать эту унизительную пыточную процедуру. Тогда все обошлось – во ФСИН официально заявили, что кормить принудительно можно только в случае, если стоит вопрос жизни и смерти, а человек находится без сознания, впал в кому и не может принимать решений сам.
Во время той нашей проверки он сказал: «Если вы напишите о моей голодовке статью, то я начну есть». Я написала. Он не бросил голодать. Признаюсь, осадок остался, ведь человек не сдержал слово.
С тех пор Шестун голодал еще много раз, и каждый доводил себя до состояния скелета. Однажды мы столкнулись с ним в коридоре больницы «Матроской тишины» - тогда казалось, что он уже почти никого не узнает. Но нас все-таки узнал и даже постарался улыбнуться, прошептав слова приветствия.
За 2,5 года в СИЗО Шестун прислал в редакцию «МК» несколько писем. Последнее датировано 12 декабря 2020 года.
А еще запомнится осужденный Шестун поддержкой его супруги. Столько, сколько она сделала для него, на моей памяти не сделал никто из жен арестантов. К слову, не так давно в СИЗО они обвенчались.
Что ждет Шестуна в колонии? Думаю, там ему будет точно легче, чем в СИЗО. Может, устроится библиотекарем, напишет еще одну книгу. Если суд будет ставить УДО. В зависимость от признания вины – то отбудет «от звонка до звонка».
- Вину он не признал и думаю, не признает, - говорит Гривцов. – В этом он весь. Он никогда ничего не боялся до степени отмороженности, я бы сказал.
