Оценить эту версию «МК» попросил замдиректора Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ), специалиста по Африке, капитана 2 ранга в запасе Максима Шаповаленко.
Еще в 2020 году Судан подписал с Россией соглашение о строительстве пункта базирования для ВМФ РФ, что вызвало негативную реакцию как в Штатах, так и в Европе. Глава европейской дипломатии Жозеп Боррель недовольно заявил, что Россия становится ключевым игроком на Африканском континенте.
В Вашингтоне на этот счет открыто не высказывались. Но, по странному стечению обстоятельств, в октябре 2021 года в этой африканской стране произошел очередной переворот, и новые власти Судана решили пересмотреть соглашение с Россией, чтобы выторговать более выгодные условия.
К февралю 2023 года все-таки удалось окончательно договориться. Суданские власти, несмотря на протесты США, подтвердили, что договоренность остается в силе. Россия может рассчитывать на то, что у нее на Красном море будет свой пункт базирования с обслуживающим персоналом численностью до 300 человек, куда одновременно могут заходить до четырех кораблей.
Об этом стало известно 11 апреля, а уже 15 апреля в городе Мероэ на севере страны начались столкновения между частями регулярной армии Судана и Силами быстрого реагирования (SRF). Сейчас, судя по сообщениям из страны, бои идут с переменным успехом. Могут ли события в Судане быть напрямую связаны с планами России по развертыванию там военной базы для ВМФ РФ?
– Разговор о создании опорной точки для нашего ВМФ в виде пункта базирования в Красном море велся уже давно, – поясняет Максим Шаповаленко. – Сначала вроде как договорились, ударили по рукам, но потом начался торг. Суданцы пару раз нам выставляли новые встречные требования. Мы, безусловно, хотели, чтобы у наших кораблей была возможность заходить в этот пункт базирования, чтобы пополнить свои запасы топлива, воды, продовольствия, сделать мелкий ремонт. В качестве встречных мер мы предлагали суданцам усилить систему ПВО Северо-Суданского региона, включая всё побережье.
– То есть выводили вопрос на серьезное расширение военно-технического сотрудничества?
– Да. К примеру, вертолеты мы им давно уже поставляем. Могли бы помочь и другим вооружением. Вообще история нашего военно-технического сотрудничества началась в 60-е годы прошлого века, ещё во времена единого Судана.
– Суданская армия до сих пор используют какие-то наши вооружения?
– Всё, что туда было поставлено ещё в советское время, уже давно умерло. А у них была наша техника и для сухопутных войск, танки, артиллерия... Но столько лет прошло! Хотя, думаю, и сейчас там всё ещё можно найти и нашу, и китайскую технику. Китайцы тоже ее туда поставляли.
И для нас, и для китайцев Судан – это ворота в Африку. И для военных, и для гражданских целей. Причём в Африку Центральную, где у нас уже есть свой плацдарм в Центрально-Африканской республике.
Но сейчас, честно скажу, для нас наличие такой базы на Красном море (или в принципе поблизости от Аденского залива) не слишком актуально. Было актуально до недавнего времени, когда мы и весь мир активно боролись с пиратами. Сейчас эта проблема не является для нас первостепенной.
Судить об этом можно хотя бы по количеству происшествий, которые там случаются. Пиратство в Аденском заливе и прилежащих районах Индийского океана уже всё-таки эпизодическое явление.
– Хотите сказать, нынешние события в Судане никак не связаны с нашим желанием создать там свою военную базу?
– Прямой связи между этими событиями нет. Там между собой воюют две группировки, которые отстранили от власти гражданских и теперь между собой выясняют, кто из них круче.
– А есть ли в Судане какое-то наше военное присутствие? К примеру, наличие представителей ЧВК «Вагнер»?
– Насколько мне известно, речь об этом не идёт. В этом смысле суданцы самодостаточны. Тех, кто поднял мятеж, почему-то называют спецназом, хотя в данном случае это неправильный термин. По сути дела, это военизированное ополчение с большим опытом участия – значительно больше, чем у армии, – в Йеменской войне. В этом смысле они, эти ополченцы, возможно, и спецназ.
– Можно ли сказать, что какая-то из этих группировок нам ближе в плане наших интересов?
– Нет. За армейской группировкой стоит Египет. За повстанцами – Саудовская Аравия.
– Короче говоря, в этой ситуации мы просто следим за событиями, а затем уже с теми, кто победит, и будем разговаривать?
– Вот именно. Думаю, нам на чью-либо сторону сейчас однозначно вставать не следует. Было бы просто неумно, а главное – невыгодно.
– А если победитель откажет нам в создании базы флота на своем побережье, это станет для нас серьезным проигрышем?
– Не думаю. В начале года наш министр иностранных дел Лавров посетил Эритрею. Эритрейцы очень позитивно к нам настроены. Они сильно нас поддерживают в плане проведения СВО и всегда голосуют за нас на Генассамблее ООН. У них после того, как из порта Асеб ушли представители Эмиратов, реально простаивает пункт базирования. Почему бы нам туда не прийти?
Тем более, в Эритрее стабильность режима куда прочнее, чем внутриполитическая ситуация в Судане. Если мы в такой ситуации будем делать ставку исключительно на Судан, то можем потерять свои деньги, а самое главное – время.
