Классно сказано — но точно не с целью ободрить Россию и повысить ее уверенность в том, что победа на Украине близка. Поездка Борреля в США носит ярко выраженный агитационный характер. Верховный представитель ЕС по внешней политике пытается вытащить Вашингтон из состояния летаргического сна и сосредоточенности на собственных внутриполитических разборках. Добиваясь этой цели, Боррель заходит с разных сторон, выкатывает разноплановые аргументы. Одна линия атаки описана выше: Жозеп Боррель играет на самолюбии американцев, высказываясь в смысле: какие вы крутые, и какие мы слабые! Не бросайте нас, пожалуйста, на произвол судьбы! Мы без вас пропадем!
Другая линия атаки Борреля нацелена на то, что американцы ценят больше всего — их собственные интересы: «Для нас, европейцев, и для вас, жителей США, в плане безопасности цена победы России на Украине настолько велика, настолько масштабна, настолько невероятна, что я призываю всех понять, что поддержка Украины должна продолжаться не только из великодушия к людям, которые защищаются от вторжения, но и в наших собственных интересах».
Но куда все это ведет? Что из тезисов Борреля является всего лишь пропагандой, а что имеет хоть какое-то отношение к действительности? Вот единственный возможный вариант ответа на данный момент: никто не знает. На начальных стадиях эпидемии ковида в 2020 году Всемирная организация здравоохранения сделала заявление, фраза из которого отказывается покидать мою голову даже спустя четыре года: we are in uncharted territory («мы находимся на землях, которые еще не нанесены на карту»). То же самое можно сегодня сказать и о нынешней военно-политической обстановке в Европе. То, что в течении десятилетий считалось аксиомами, рушится на глазах.
Особые отношения Москвы и Парижа были константой европейской политики как минимум со времен президентства Шарля де Голля в 60-х годах прошлого века. Сегодня антироссийские заявления звучат из уст президента Макрона почти что в ежедневном режиме. Вот, например, их последний образчик: «Мы делаем все возможное, чтобы помочь Украине победить Россию, потому что я скажу очень просто: не может быть прочного мира... если не будет возврата к международно признанным границам Украины, включая Крым».
«Мы делаем все возможное» или «мы говорим все возможное»? В случае с Макроном верным, как известно, почти всегда является второе. Но это не меняет сути: на памяти ныне живущих поколений отношения России и Франции еще никогда не были такими антагонистичными. Пытаясь найти хоть какие-то аналоги происходящему, я каждый раз оказываюсь в XIX веке — во временах, предшествующих началу Крымской войны в 1854 году, когда соединенные силы Лондона и Парижа атаковали Россию на том самом полуострове, который Макрон грозится сейчас отобрать у Москвы.
Другая прошлая константа, которая сегодня по методу чеширского кота растворяется в воздухе прямо на наших глазах: неагрессивный характер военной политики Германии. Да, канцлер Шольц еще держится и упорно сопротивляется призывам наплевать на осторожность и отправить на Украину ракеты Taurus. Но канцлеру оппонируют со всех сторон — и его собственные министры, и оппозиция из блока ХДС/ХСС. Политические взгляды, которые раньше были уделом маргиналов, сегодня превратились в Берлине в почти что политический мейнстрим.
Возвращение Германии к опоре на военный инструментарий во внешней политике — это, возможно, еще не совсем состоявшийся факт. Но этот факт очень близок к тому, чтобы состояться. Для какого прошлого периода истории было характерно что-то подобное? В силу крайне политизированности темы я не буду вспоминать о временах Гитлера. Вспомню вместо этого о временах кайзера Вильгельма II. Напомню, что он правил перед и во время Первой мировой войны. Не самая успокаивающая аналогия, правда, ведь?
И риторика Борреля о том, что без Америки ЕС ни на что не способен, тоже не должна успокаивать. То бряцание оружием, которое сейчас наблюдается по всей Европе, можно оценивать двояко. Либо это истерика, которая сменится более разумной и взвешенной позицией в момент, когда надо будет не просто чесать языком, а принимать решение по принципу «быть или не быть». Либо роковый Рубикон действительно будет перейден. Первое по-прежнему вероятнее. Но второе уже давно вышло за рамки статистической погрешности.
